Глава 4. Я смогу, я сильная…
Сидела на стуле, словно парализованная, а внутри бушевала буря. Ярость, обида, отчаяние – всё смешалось в один болезненный ком, который душил и не давал дышать. «Истеричка…» – эхом отдавалось в голове последнее слово Вольфа. Презрение в его взгляде жгло сильнее огня. Неужели он и правда видел во мне только это? Пустую, жаждущую брака ради выгоды женщину?
Собрав остатки сил, я поднялась и на ватных ногах побрела в спальню. Голова гудела, в глазах всё плыло. Хотела упасть на кровать, зарыться лицом в подушку и выть.
Но не дойдя до неё, остановилась, понимая, что не могу лечь в неё.
Скомканная простыня, разбросанные подушки, свисающее на пол одеяло…
Я не могла туда лечь. Постель была пропитана нашей близостью. Я умудрялась даже на расстоянии улавливать запах Вольфа. Здесь, в этих простынях, ещё витал дух нашей страсти, напоминая о сладостных мгновениях, когда я чувствовала себя любимой им и желанной.
Какая же я дура! Для него это был просто секс в чужом городе. Кто знает, сколько ещё у него таких, как я?
Мысль, что я для него лишь одна из многих, придавила бетонной плитой.
Не в силах стоять, сползла по стене на пол, обхватив себя руками.
Знобило, но мучительнее всего был не леденящий до костей холод, а почти физическая боль, терзающая душу.
Рыдания сотрясали тело, слёзы текли ручьём, не принося облегчения.
Лучше бы он не приезжал. За эти два месяца я почти смирилась с тем, что это был мимолётный роман. Но он приехал, и мои чувства к нему вспыхнули вновь. А он…
Он вновь подарил мне надежду. Он был так ласков со мной, что я как наивная дурочка почувствовала себя любимой. Думала, и он будет счастлив со мной.
Оказалось, нет!
И теперь я оплакивала свои разбитые мечты, и надежды, что наш ребёнок родится желанным в полной семье.
Наревевшись до изнеможения, когда сил не осталось даже на всхлипы, опустошённая поднялась. Нужно было что-то делать, чтобы не сойти с ума от разочарования и обиды.
Резким движением распахнула шкаф и вытащила оттуда бельё, которое надевала для него, когда он спустя два месяца вернулся. Кружевной комплект цвета ночи, так нравился Вольфу. Зарываясь лицом в мои волосы, он шептал, что я в нём – богиня. Я не могла его оставить себе. Надевала бы и вспоминала нашу жаркую ночь. Ведь каждая ниточка ткани была пропитана его запахом, его прикосновениями…
Превозмогая себя, бросила его в пакет.
Затем собрала с кровати постельное бельё, – оно источало пряный аромат нашей близости. Едва удержалась, чтобы не уткнуться в него лицом. Запах любимого волновал, пробуждал сладостные воспоминания, но одновременно причинял острую боль.
“Нет, только не это. Если я ему не нужна, то и я смогу без него…” – скомкав, засунула в тот же пакет.
В голове мелькали обрывки наших ночей: его горячие поцелуи, страстные объятия, слова любви, которые теперь казались фальшивыми. Это было невыносимо.
Я должна была избавиться от всего, что напоминало мне о нём. Чтобы жить дальше…
Накинув пальто, вышла из квартиры и выбросила в мусорный контейнер не пакет с бельём, а часть себя, часть своей жизни и надежду на счастье.
Вернувшись домой, огляделась. Несмотря на проникающий из окон свет, всё здесь казалось теперь унылым. Раньше мне нравилось дома. Чувствовала уют. Было хорошо и спокойно. А теперь пусто. Взяла телефон, решив позвонить сыну, чтобы вернулся пораньше от мамы. Но передумала, понимая, что пока не готова общаться ни с кем.
Бросив трубку, села на диван.
“Как жить дальше?– с этим вопросом я смотрела в окно, наблюдая за медленно плывущими облаками. – Как растить ребёнка одной? Как забыть Вольфа? Как справиться с болью?…”
“Майя, подружка любимая! – всхлипнула я. – Как же ты была права! Нельзя раздаривать себя. Хватит! Раз не дано мне, быть любимой, то чёрт с вами, господа хорошие! Больше никому не верю! И не подпущу никого больше, даже близко к себе…”
Тишина угнетала.
– Алиса, включи подборку песен для меня, – вспомнила, что подарила сыну колонку на Новый год, но сама ею не пользовалась.
Теперь, когда не было сил пошевелиться, оценила, как удобно…
Колонка ожила бегущими огоньками…
– Были ночи, были дни, оставались мы одни, – после вступления зазвучали, трогающие душу, слова песни. –
Не пойму, как всё случилось, но я, кажется, влюбилась.
То краснела, то бледнела, я с тобою быть хотела…” – сначала вслушивалась, но сама не заметила, как начала подпевать певице в голос.
– Уходи! И дверь закрой! У меня теперь другой…
Мне не нужен больше твой номер в книжке записной! – припев песни хотелось кричать так, чтобы Вольф услышал мои слова, где бы он сейчас ни находился…
– День не день и ночь не ночь, отгоняю мысли прочь.
Я не знаю, как мне быть и кто сможет мне помочь…
Я иду одна, вдали, гаснут города огни
Без тебя меня не стало, ну зачем же я сказа-ала-а?! Уходи и дверь закрой…”
– по щекам снова стекали слёзы. Сколько же их?
Сквозь музыку прорвалась трель домофона.
“Господи! Неужели Ваня?” – испуганно подумала я, понимая, что сын поймёт, что я ревела…