Василиса попятилась. Она никогда смелостью не отличалась, да и в целом — обладая гораздо более приятной внешностью, пасовала перед напором сестры, из-за чего выглядела ее непривлекательной тенью. Что же касается Марии, она вскинула голову и насмешливо поинтересовалась:
— А то что? Или забыла, что бывает, когда мы жалуемся папеньке?
Должно быть, это стало последней каплей, потому что во мне в тот момент не осталось даже чувства самосохранения. Я толкнула княжну к стене так резко, что она приложилась головой, а потом, под визг Василисы, выхватила из рук ее сестры ножницы и срезала ей несколько прядей. После чего прижала острие к ее лицу и сказала, с совершенно безумной улыбкой:
— Тебе несказанно повезло, что ты не порезала кукле лицо, Мария.
Я отшвырнула ножницы и с силой толкнула девицу к двери.
— Ты даже не представляешь, что с тобой сделают! — завопила она и первой выбежала из покоев, Василиса побежала следом.
Я же подхватила плачущую Снежану на руки, прижала к себе. В этот момент мне было совершенно все равно, что со мной сделают, я просто чувствовала отчаяние дочери, ее беззащитность. Зарина чуть ли не в ноги мне бросилась:
— Простите, пожалуйста! Они пришли… я не могла… Так, как вы… Я попыталась отнять куклу, но…
— Все хорошо, милая — я гладила плачущую дочку по голове, прижимая ее к себе, — все хорошо. Они больше тебя не тронут. Никто никогда тебя больше не тронет.
Только после этого я посмотрела на Зарину и покачала головой:
— Ты ничего не могла сделать.
Но, судя по всему, пыталась. Пощечина на ее щеке до сих пор пылала красным, и даже за эту смелость, за эту попытку защитить моего ребенка я почувствовала к этой девушке глубочайшую нежность.
— Но я благодарю за то, что попыталась.
За мной действительно пришли, спустя буквально полчаса. В кабинете у Михаила стояла зареванная Мария, белая как мел Василиса и красная от гнева Катерина.
— Она должна за это ответить! — жена Верховного сорвалась на крик. — За то, что…
— За то, что защитила двухлетнюю дочь от взрослых девиц, которым нечем заняться? — перебила я ее. — Настолько, что они приходят к малышке, чтобы искромсать любимую игрушку у нее на глазах, напугать до полусмерти, ударить няню, которая пытается ее уберечь?
Катерина явно такого не ожидала, поэтому осеклась, я же шагнула к ней и, глядя в глаза, произнесла:
— Если ваше воспитание настолько хромает, что ваши дочери не гнушаются ничем, то Снежану я буду защищать даже ценой своей жизни.
Михаил мне тогда ни слова не сказал, кроме как:
— Ты свободна.
А вот после моего ухода крики в кабинете стояли такие, что их, должно быть, слышал весь дворец. Я не слушала. Я вернулась к Снежане с Зариной и весь вечер провела с ними. Судя по тому, какими ненавидящими взглядами меня награждала Катерина при встречах после того случая, досталось им знатно.
Мне было все равно. Снежану я готова была защищать ценой своей жизни всегда, и сейчас ничего не изменилось. Должно быть, Михаил тоже это вспомнил, потому как сейчас нахмурился:
— Считаешь, я не в состоянии защитить свою дочь?
— Считаю, что со мной ей будет лучше. Да и Богдан гораздо быстрее расслабится, когда поймет, какое у него преимущество.
Я играла на всех его слабостях, на которых могла. Зная, что разлуки со Снежаной просто не переживу, а даже если и переживу, мне будет не до чего. Верховный, кажется, тоже это понял, потому кивнул:
— Пожалуй, ты права. Пусть будет так.
В этот момент я мысленно облегченно вздохнула. И, хотя расслабляться было рано — я не представляла, что меня ждет в Северной Лазовии, я знала, что справлюсь со всем. Так было всегда, и так будет впредь.
читать полную версию книги