Бывшие. Ты всё ещё моя (Джулия Ромуш)

Паника. Паника охватывает с головой. Я чувствую, как от нехватки кислорода кружится голова. Как я начинаю задыхаться. Один миг. Поворот головы. И вся моя многолетняя конспирация полетит к чёрту.

Вся моя спокойная жизнь. Всё, что я так долго выстраивала. Господи… Мой огромный секрет будет раскрыт. Вот так просто? По глупому стечению обстоятельств?

Я впиваюсь в бабулю взглядом. Умоляющим. Не знаю, на что надеюсь. На то, что она умеет читать мысли? На то, что владеет даром ясновидения?

Я не знаю. Но мне нужно сделать всё, чтобы она не вошла в здание. Чтобы Дениска не закричал во весь голос «мама».

Сердце тарабанит в груди как ненормальное. Точно о другой хозяйке мечтает, более адекватной.

И в момент, когда я уже почти получаю нервный срыв, бабуля замечает, что что-то не так.

Может, по моему бледному лицу или по огромным испуганным глазам.

Я вижу, как она делает несколько шагов назад.

Сердце больно сжимается, потому что мой малыш в эту минуту видит, что я становлюсь дальше. Он против. Вижу, как его глаза поблёскивают, а после громкий плач, который слышно прямо сюда. От которого сердце буквально в клочья разрывается.

Михаил, как назло, реагирует на плач ребёнка, поворачивает голову и смотрит в сторону бабушки и Дениски. Я уверена, что за эти несколько минут поседела, потому что от пережитых эмоций я чуть не умираю.

Бабушка успевает скрыться с виду за секунду до того, как Михаил их увидит.

Я выдыхаю, но избавиться от всего пережитого адреналина не получается так быстро. Кожа покрывается мурашками, а ноги как будто становятся ватными.

— Ой, — взвизгиваю в следующее мгновение, когда каблук уходит в сторону, щиколотку пронзает болью, и я практически падаю на плитку.

От падения меня спасает жжение на руке. Потому что Михаил успевает меня словить. Сжать пальцами руку. А я не знаю от чего больнее. От его прикосновения или оттого, что я вывернула ногу.

— Спасибо, — произношу и тут же выдёргиваю руку. Не хочу, чтобы он хоть на секунду меня касался.

Когда бабушка пропала с горизонта и страх разоблачения ушёл на второй план, я начинаю себя чувствовать немного уверенней.

— Аккуратней, так можно и ногу сломать.

Его комментарий задевает сильнее, чем должен. Я останавливаюсь. Бросаю на него взгляд.

— Михаил, я благодарна за твоё желание помочь. Но дальше я пойду сама, спасибо, что помог довезти чемодан. Но дальше, я сама. Меня встречают, и я не хочу, чтобы меня видели с тобой.

Жаров прищуривается. Делает шаг ко мне. Подкатывает чемодан. Раньше бы меня уже в дрожь от его взгляда бросила. Но сейчас не пронимает. Пятилетняя броня работает хорошо.

— Кто встречает?

В его голосе стальные нотки.

— Не твоё дело, — отрезаю в ответ, — уверена, что у тебя тоже есть дела. Твою игру в джентльмена я оценила, плюсик поставила. Можешь больше не напрягаться.

— А ты изменилась, Соня, — окидывает взглядом, как будто заново изучает.

Изменилась, согласна. Больше не дрожу лишь от твоего взгляда. Не мечтаю угодить. Потому что в моей жизни появился самый главный мужчина. И вся моя любовь теперь принадлежит ему.

— Приятно слышать, — растягиваю губы в улыбке, — врать не стану, что была рада видеть. Ну я пойду?

Сжимаю пальцами руку своего чемодана. Хочу толкнуть его вперёд. Как руку огнём обдаёт, я даже кривлюсь немного. Настолько не желаю всё это испытывать и через себя пропускать.

Михаил нагло накрывает мою руку своей. Не даёт вырвать ладонь. Прижимает.

Стреляю в него предупреждающим взглядом.

«Лапы убрал» — буквально кричу глазами.

— Нам нужно поговорить, Соня, — настойчиво произносит. На языке крутится колкий ответ, что мне не нужно. А на его желания мне глубоко наплевать. Вот только это чревато тем, что Михаил не отвалит, а мой ребёнок разрывается от плача. И я решаю поступить иначе. Пускай некрасиво, но так, чтобы моя проблема в виде бывшего решилась очень быстро.

— Есть повод? — вопросительно приподнимаю бровь.

— Есть, скажи название своей гостиницы, и я подъеду вечером. Поужинаем и поговорим.

Смотри какой, и никаких сомнений, что я с ним ужинать хочу. Да я с тобой на одном поле… Ладно, сдержимся.

Закусываю губу, опускаю взгляд вниз, как будто обдумываю, стоит ли вообще в это всё ввязываться.

— «Неаполь», свободна буду в девять, только имей в виду времени у меня немного. Не больше часа.

— Хорошо, я буду в девять.

Михаил ещё несколько секунд сканирует меня взглядом. В глаза всматривается. А после отступает на шаг назад, убирает руку. Даёт понять, что я могу пройти.