– Дослушайте! – рявкнул ректор. – Мы взяли его на поруки, пока идет следствие. Но сейчас возникла такая ситуация, что…
– Мы свяжем вас с Роуэном особым заклинанием. Называется оно «верная жена», – с усталым вздохом перебила коллегу толстушка. – Невидимые, прозрачные и неощутимые веревки, они не дадут вам разойтись слишком далеко. Направляющий вектор будет у вас. За пределами Академии именно вы будете выбирать направление. Чтобы не привлекать к этому внимания, мы назначим вас личным ассистентом мастера.
– Один вопрос, – я даже руку подняла, как на уроке, – зачем это?
– Мага такой силы, как мастер Данкварт, сложно ограничить в передвижениях, – уклончиво ответил ректор.
– Мой коллега хочет сказать, что пытается усидеть на двух стульях – не поссориться с Департаментом Безопасности и потрафить герцогу Данкварту, чей пасынок – наш преподаватель.
Данкварт стоял молча. На скулах ходили желваки, и в этот момент я поверила, что он может быть оборотнем. Наверное, это унизительно – оказаться в роли собаки на привязи. Особенно если «колышек» для привязи видишь впервые в жизни.
– Девочку сочтут моей любовницей, – процедил оборотень.
– А вам противно, да? – обиделась я. – Записывайте, что уж теперь. Где тут кровью капать.
– Остановись, глупая, – простонал оборотень.
Ректор, обрадованный моим согласием, «обвенчал» нас быстро. Под это дело в бухгалтерии откопали замшелый грант и обрадовали меня, что учиться я буду бесплатно.
По пути до кабинета я украдкой рассматривала свое приобретение. Высокий, широкие плечи и светлые волосы. Глаза синие‑синие и сейчас очень злые.
– Зачем? – спросил он в кабинете, сев за стол.
– Они правы, со своей, очень эгоистичной стороны. А я могу помочь, ведь и мне нужна помощь. – Я легко пожала плечами. – Я не буду шпионить и доносить, этому меня не учили. Вы всегда можете выдать мне адрес, и я пойду туда, куда будет нужно вам.
– И взамен?
– Я боюсь своего супруга. Я не помню, как подписывала контракт второй жены. Это недоказуемо, но… Если вдруг решу остаться с мужем, вы меня остановите. – Я посмотрела ему в глаза. – Остановите?
– Все плохо?
– Очень плохо.
Я прикусила губу. Рассказывать об обмене телами не стану никому и ни за что. О плотских утехах Лаура упомянула вскользь и с отвращением, так пусть все это будет на откуп фантазии мастера. И, судя по мрачному взгляду, с воображением у него все в порядке.
– Обещаю присмотреть за вами, Рысь фон Сгольц. И искренне надеюсь, что мне не придется прятаться за молодой девчонкой.
– Мне восемнадцать, – с достоинством ответила я.
– Мне сорок семь, – фыркнул оборотень. – И это я еще очень молод.
На двери и окна моей комнаты мастер Данкварт накладывал защитные чары сам.
– Я подселю к вам соседку. Это хоть немного приостановит сплетни – она будет знать, что вы ночуете в своей постели.
Оборотень ловко вскрыл раму, используя собственные, появившиеся на пальцах когти.
– Вы слишком добры.
– У меня иное отношение к институту «вторых жен». И, как вы выразились, я буду благодарен, если мы не станем это обсуждать. Вы многое обо мне услышите, Рысь. Прошу лишь – спрашивайте прямо.
– Хорошо.
У меня в голове не укладывалась концепция оборотничества и некромантии. Оборотень – это тонкий нюх, разве нет? Или трупы не пахнут в этом мире? Я успела проучиться несколько курсов в медицинском институте, и впечатляющие ароматы морга меня не испугают. Здесь не так? Было бы здорово.
– А чем пахнут мертвые люди? – выпалила я.
– Полагаю, мертвыми людьми, – выдавил удивленный оборотень.
– Да, действительно, ерунду сморозила.
Вещи я собирала впопыхах. Поэтому наличие в Академии формы встретила с бурным восторгом. Форма здесь шилась лично, каждому студенту – по фигуре. Государство всеми силами повышало привлекательность службы на благо родины. Но есть вещи, неизменные для всех миров, думаю, имею право обобщать, не правда ли? Вместо того чтобы сделать бесплатным образование и высокой заработную плату, император приказал шить для студентов красивую форму: военного кроя, черную со светлой отделкой. Ну не знаю, время покажет, имеет ли это смысл.
Комната оказалась типовой для институтской общаги – одно окно, по бокам от него стоят вдоль стен две кровати. Под самим окном стол – чтобы на нем писать, придется сидеть на постели. На столе разделительная полоса – для самых нелюдимых, что ли? Или тут так принято, все делить? Два узких шкафа, две тумбочки с противоположной столу стороны. На всю мою половину мастер наложил защиту, используя при этом мою силу, – ощущения мерзкие. Но зато не сразу догадаются, кто так обо мне заботится.
Нужно узнать, где душевые, – все то время, пока оборотень колдовал, он как‑то слишком уж откровенно ко мне принюхивался. Ну а что, целый час по жаре пешком топать, с чемоданом тяжелым. Любой вспотеет. Мог бы не так уж прямо это показывать, нюхач.
Плюхнувшись на постель, я с удовольствием потянулась. Похрустев косточками, перевернулась на живот и подложила кулачки под подбородок. Какая же я молодец. Не потребовала психиатра, поверила дурманным снам – и вот, хожу, внятно говорю и буду учиться магии. Бинго!
Глава 2
Увы, пусть я и разложила вещи, почти полюбив выделенную мне комнату, а распорядок Академии еще никто не отменял. Преступно рано наступившее утро порадовало студентов праздничным колоколом – наступили выходные. Время, когда ученики возвращаются по домам.
Из некромантов в Академии присутствовала только я – остальные либо еще не добрались, либо испытывали терпение нашего мастера‑декана. И я бы на их месте поостереглась так неразумно поступать. Про мою соседку декан высказался довольно грубо, походя уточнив, что она учится платно и давно уже могла бы окончить. Но не судьба.
Учиться я прибыла в предпоследний перед выходным день. В библиотеке перебросилась парой фраз с несколькими студентками, но имен не запомнила. Зато запомнила лица тех, кого особенно перекосило от моей фамилии.
Так что я спала, брала в столовой сухой паек и пропадала в библиотеке, чтобы прийти в комнату вечером и уснуть.
Утром выходного дня я вприпрыжку бежала к библиотеке – она работала только несколько часов. Сдав книги, я пошла вдоль полок, выбрать что‑нибудь полезное. Полезное – исходя из моих представлений о грядущей учебе. И ворча себе под нос, что уже выходные, а учить нас особо не стремятся.
– Дело не в выходных. Пока что никто из вашей группы не готов приступить к учебе, – рассмеялся Данкварт, когда я, встретив его в коридоре у библиотеки, забросала вопросами. – Вам повезло, пока студенты еще добираются, вы выберете себе те учебники, что вам приглянутся. Советую взять с пометками на полях, может быть что‑то интересное.
– Эм, вы знаете… – Я покрутила в руках уже пролистанную книгу рун, страницы которой пестрели неприличными надписями и рисунками. Студент, читавший ее до меня, явно скучал на лекциях и портил учебник. – Такие вещи мне уже известны. Замужем, худо‑бедно, побывала.
Некромант коснулся бледными пальцами корешка книги, и та вспыхнула белым пламенем. Я с криком выронила ее на пол, и оборотень покачал головой:
– Вам следует подлечить нервную систему. Возьмите, теперь там нет смущающих пометок. Но вы отвлекли меня, госпожа фон Сгольц. Я, собственно, шел к вам, чтобы сообщить о приезде вашего… родственника.
На территории Академии есть стоянка для мелдо и редких в нынешнее время карет. Молодежь предпочитает мелдо, в крайнем случае его близкого родственника – ландо. На самом деле эти конструкции магических автомобилей выглядят довольно нелепо. Для тех, кто знаком с земным автопарком. Открытые, они полностью зависят от магии. И водить их может только маг. Или человек, которому по карману дорогущий кристалл‑переходник.
Синий с зеленым отливом мелдо был мне уже знаком – именно на нем прибыл мой почти бывший супруг к зданию суда.
Барон фон Штернберг лично прибыл забирать свою непокорную вещь.
– Как ты должна приветствовать своего супруга и господина? – вкрадчиво осведомился барон.
Тело само дернулось, будто стремилось склониться перед ним. Будто в подкорку был вбит рефлекс, требующий подчиняться.
– Никак, – покачала я головой, – мы уже не супруги. Лишь по недосмотру судей я все еще мешаю вам. Это ведь официальная ваша позиция?
Я старалась говорить спокойно. Уже пошли слухи, что я плоха как супруга, вот и расходимся. Чтобы не унижать высокородную леди, барон позволил мне инициировать развод, а не подал на него сам.
– Где же прятался твой характер целых два года? – прищурился барон. Только не вышло у него меня напугать. Та короткая вспышка страха осталась в зале суда.
– В каком‑то очень далеком уголке организма, – огрызнулась я, – там, куда вы членом не доставали.
– Ты заслужила больше, чем получила, – вкрадчиво произнес он. Если верить Лауре, после этих слов он доставал плеть. И сек так, что приходилось вызывать «прикормленного» целителя.
– Одна царапина – и я иду в императорскую Канцелярию, – четко произнесла я и увидела страх в глазах чудовища.
Мой‑чужой супруг – трус. Признаюсь честно, когда Лаура фон Сгольц только начала в снах рассказывать мне обо всем, я посчитала барона ярым последователем БДСМ‑культуры. Но нет, он просто трусливый мудак, упивающийся чужим унижением и болью. Мне очень повезло, что неделю до суда я провела в больнице, – прошлая владелица тела все подготовила идеально.
– Хей, Рысь! – крикнула мне одна из отбывающих студенток. Ее забирали на шикарном, я научилась это определять, мелдо. Вот только кто – муж или любовник – я рассмотреть не успела. – Не забудь про понедельник!
Понедельник – день тестов. Лучше бы забыть.
– Всего несколько дней, а у тебя вместо имени прозвище, как у животного, – процедил барон. Распахнул передо мной двери и, прежде чем я успела подивиться такой галантности, сильно пихнул в спину. Я упала плашмя на пол, так он сверху еще и ногой придавил – мол, вот твое место, животное!
Злоба вскипела мгновенно. Больно ударившись головой о какой‑то выступ, я извернулась, что было сил вцепилась в его лодыжку и резко вывернула в сторону. Впиваясь пальцами в податливую плоть, я упустила из виду тот момент, что дар мне не подчиняется.