На мгновение он поразился скрипучим отзвукам своих слов, эхом отразившихся от каменных стен Королевского квартала. Не иначе, он ожидал, что вновь заговорит человеческим голосом. Сентиментальный дурак!
— Ритуал сделает тебя сильнее, — она прошлась туда-сюда по центру огромного круглого зала, ее глаза сверкали красным огнем. — Легион вторгся на земли Орды. Мой защитник должен быть сильным.
Натанос перевел взгляд с Сильваны на валь’киру, что парила в воздухе чуть позади нее. Распахнутые крылья призрака едва не касались огромных колонн на краю платформы, между которыми было добрых два десятка шагов. Подгород, столица королевы банши, буквально кишел всякими призраками, упырями и прочей нечистью — к этому он привык. Но вот валь’киры со своими массивными шлемами, наглухо закрывавшими лицо, действовали ему на нервы. Он слышал, что эти девы-воительницы врайкулов когда-то были хранительницами царства мертвых. На них была возложена обязанность провожать достойные души усопших к месту вечного упокоения. Но эта валь’кира, как и ее сестры, попала в рабство к Королю-личу. По его приказу они подняли огромную армию для этого монстра, который убил Сильвану Ветрокрылую, проклял ее и обрек на существование в облике нежити.
Он призадумался. Мудро ли было со стороны королевы призвать эти создания себе на службу после падения Короля-лича? Впрочем, он быстро отринул сомнения. Валь’киры уже оказали Сильване неоценимую услугу, пополнив ряды ее войска множеством новых Отрекшихся. Темная Госпожа знает, что делает. И всегда знала.
Все же он не удержался, чтобы кольнуть ее.
— Если ты считаешь, что я недостаточно силен, может, тебе выбрать другого защитника?
Глаза Сильваны вспыхнули багровым пламенем.
— Почему с тобой все так сложно? — в ее голосе послышались нотки воя банши, и гобелены на стенах затрепетали, словно от порыва ветра.
Натанос порадовался, что задел ее, но не показал виду.
Темная Госпожа обуздала свою ярость.
— Благодаря силе валь’кир мое тело будет в сохранности на протяжении веков. Твое же человеческое тело, как и тела многих других Отрекшихся, столько не протянет. Я хочу остановить твой распад. Избавить тебя от боли, которую я испытала, когда…
Он быстро кивнул, дав знак, что понял ее. Лишь ему одному она рассказала о том, что произошло в тот день, когда пал Король-лич. Тогда она решила, что исполнила свое предназначение и что вечный покой, в котором ей так долго было отказано, уже заждался ее. Но когда она бросилась в пропасть на камни под Цитаделью Ледяной Короны, оказалось, что не покой ждал ее, а вечный голод пустоты. И хотя она никогда в этом не признавалась, он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, как она была напугана.
Заключив договор с валь’кирами, она тогда спаслась, и он благодарил за это судьбу. Но все же, если бы он лишился своей королевы, для него уже не было бы смысла влачить это жалкое подобие существования. Если ей суждено было терпеть во тьме вечные муки, он хотя бы мог завершить свой путь и нести бремя своего проклятия рядом с ней.
— Наверное, — промолвил он, — лучше будет просто отпустить меня.
Огонь в глазах Сильваны потух. На мгновение он увидел отблеск синевы, которая блистала в них когда-то давно. Но тут же взгляд ее снова стал ледяным и не терпящим возражений.
— Дважды я призывала тебя на свою службу, Натанос Гнилостень. И ты будешь освобожден от нее, только когда я прикажу!
* * *
Мир вокруг него был словно в густом тумане. Для него не существовало больше ни причин, ни смысла. Осталась одна лишь ненависть. Ненависть глубоко пустила корни в его разум и опутала своими цепкими щупальцами. Человек, которым он был когда-то, погиб, и его кровь обагрила землю, когда-то бывшую ему родной. В его мертвом теле сейчас обитало другое существо, не имевшее никакой собственной воли. Но ему и не положено было иметь ее. Оно существовало лишь для служения Королю-личу.
Он снова припал к земле, на которой лежал обглоданный труп его последней жертвы. Он вырвал зубами кусок мяса из ее горла, и по его телу разлилась теплая волна силы. Он вспомнил, с каким наслаждением слушал ее затихающий предсмертный крик; какой непередаваемый ужас застыл в ее опустевших глазах, пока он рвал остывающее тело на части. Смакуя то ощущение, он оторвал очередной кусок мертвой плоти.
Сколько времени прошло с тех пор, как его подняли из мертвых? Дни? Годы? Все это было совершенно неважно. Время имеет значение лишь для смертных; новый господин избавил его от этого бремени. Теперь всеми его действиями руководило лишь стремление распространять проклятие нежити в землях павшего королевства Лордерон. В той самой земле, которую он так любил в бытность человеком. Если бы в его сердце осталось место для чего-то, кроме ненависти, он бы посмеялся над иронией судьбы, долго и громко.
Он прервал свою трапезу. Таково было повеление его господина.
Он почувствовал, что сейчас что-то должно произойти. Темная магия, когда-то оживившая его мертвое тело, проникла в труп его жертвы. В немом изумлении он смотрел, как безжизненный труп поднимается с земли. Одним созданием Плети стало больше. Она взглянула на него, и в ее неживых глазах больше не было страха — они теперь горели пламенем ненависти.
Она бы, наверное, даже улыбнулась ему, если бы ее челюсть не висела на тонких лоскутах плоти. А он бы, наверное, даже улыбнулся ей в ответ, если бы ей вдруг в голову не вонзилась стрела. Обезглавленное тело его новой спутницы осело на землю, пару раз дернулось и застыло.
Он развернулся лицом к нападавшим. Перед ним маячили три фигуры в капюшонах. Он утратил еще не все воспоминания о прошлой жизни, поэтому узнал их оружие. Он еще помнил, насколько опасен в умелых руках может быть лук. Но все эти остаточные воспоминания не имели для него ровным счетом никакого значения. Ненависть закипала в нем, и ее необходимо было выплеснуть.
Он изготовился к прыжку, и тут средний из лучников выкрикнул команду. Стоявшие по бокам тут же выпустили в него несколько тяжелых тупых стрел, целясь в ноги. Он неуклюже рухнул на землю. Пару раз он пытался подняться, но новые стрелы тут же снова сбивали его с ног. Вот чертовы твари! Он не задавался вопросом, почему они просто не прикончат его, как ту женщину. Он лишь хотел впиться зубами в живую плоть, не прикрытую доспехами. Когда они станут солдатами Плети, им больше не понадобятся луки. Их оружием станет ненависть; отныне она будет их единственной движущей силой.
Он потянул носом воздух, подогревая в себе чувство голода, но незнакомый запах смутил его. Его противники не были ни людьми, ни эльфами. Они вообще не были живыми — такие же ходячие мертвецы, как и он сам. Но почему же тогда они хотят помешать ему исполнить волю господина? Со страхом и отчаянием побитого пса он вновь и вновь пытался подняться, и каждый раз очередная стрела сбивала его с ног.
— Натанос! — выкрикнул женский голос его имя.
Нет. Это имя давно умерло и сгнило на оскверненной земле поместья Маррисов. Как она посмела пробудить эти воспоминания? В нем с новой силой забурлила ярость. Он убьет ее. Он насытится ее плотью. На время он утолит свою жажду убивать.
Но что-то в голосе женщины в капюшоне удержало его. Его имя стало для него приказом. Произнеся одно лишь слово, она проникла в ярость, заменившую ему душу, и стиснула его изнутри мертвой хваткой.
Нет. Ненависть. Воля хозяина превыше всего. Если эти трое не будут служить ему, он уничтожит их!
— Натанос! — снова выкрикнула она замогильным голосом банши.
Сила ее голоса пугала. Может быть, ее сюда послал сам Король-лич?
— Натанос!
Когда она произнесла его имя в третий раз, он все вспомнил, и страх постепенно улетучился.
Он узнал этот голос. Ошибки быть не могло.
Сильвана.
Она откинула капюшон, и тусклый свет Чумных земель осветил ее эльфийские черты. Кожа ее теперь была мертвенного пепельно-серого цвета. Некогда золотые волосы потускнели и утратили свой блеск. Глаза, когда-то серо-голубые, теперь тлели красным огнем. Он понял, что и Сильвана тоже пала жертвой темной магии, и к горлу подступил ком горечи. Но печаль быстро уступила место благоговению — так великолепна была она в своем новом облике. Она и при жизни выглядела королевой. После смерти она стала богиней.
Он опустил взгляд и увидел свои скрюченные окровавленные пальцы, с которых лоскутами свисала кожа. Его охватил приступ стыда, затмивший даже радость от воссоединения с Сильваной. Мысль о том, что она видит его таким — жалким подобием себя прежнего — была ему нестерпима. Он поднял руку, пытаясь прикрыть полусгнившее лицо.
— Сильвана, — прошептали его иссохшие губы.
Его собственный голос показался ему совершенно чужим. Вдруг он осознал, что это было первое слово, произнесенное им с тех пор, как воля темного господина подняла его из мертвых. Слугам Короля-лича незачем было разговаривать — от них требовалось только убивать.
— Я пришла за тобой, Натанос. Я забираю тебя с собой.
Он был недостоин стоять рядом с ней. Он был недостоин даже смотреть на нее. Но сила и властность, исходившие от нее, заворожили его. Он медленно опустил руку и встретился с Сильваной взглядом.
— Ты видишь, во что я превратился, — прорычал он. — Зачем тебе нужно, чтобы такое чудовище, как я, служило тебе?
Сильвана лишь отмахнулась.
— Я построю новое королевство, Натанос. Королевство Отрекшихся, освободившихся от власти Короля-лича. Ты станешь моим защитником, и вместе мы обречем его на боль и страдания. Артас ответит за свои преступления!
Натанос скривился в ухмылке. Туман в его голове рассеялся. Король-лич больше не имел власти над ним, и Натанос стиснул кулаки при мысли, что теперь он сможет отомстить. Гнев и ненависть по-прежнему пожирали его, но зато теперь он мог действовать по своей воле.
Хотя нет. Конечно же, нет.
Теперь над ним довлела ее воля. Как и раньше.
Темные следопыты, сопровождавшие Сильвану, напряглись, когда Натанос поднялся на ноги. Он шагнул вперед и склонил голову.
— Я весь твой, Темная Госпожа. До самого конца.
* * *
Натанос внимательно осмотрел свою левую руку. Кожи и жил еще было достаточно, чтобы держать лук и научить даже самого бестолкового ученика натягивать его. Но он чувствовал, что силы постепенно покидают его. Неживая плоть разлагалась медленно, и однажды настанет день, когда его рука перестанет работать или отвалится совсем. И какой тогда от него будет толк?
«Что ж, — напомнил он себе, — хоть он и гниет замертво, но о своем долге он не забыл».
— Жду твоих приказов, моя королева.
Сильвана кивнула.
— В свое время Артас заставил валь’кир поднимать рыцарей смерти для его армии. Это очень мощный ритуал, гораздо сильнее того, посредством которого они сейчас обращают в Отрекшихся свежие трупы. Они могут преобразить твое тело. Сделать тебя сильнее и… долговечнее.
— А почему они этого не сделают для всех твоих подданных? — спросил он.
Сильвана бросила быстрый взгляд на невозмутимую призрачную деву-воительницу.
— Этот ритуал отнимает у них много сил. Они прибегают к нему редко и неохотно. Энергия Короля-лича больше не питает их, и они вынуждены отдавать часть своей собственной сущности.
Она повернулась к нему.
— Но они сделают это, потому что я так хочу.
Он шагнул к королеве банши, внимательно вглядываясь в ее лицо. Он успокаивал себя тем, что хочет лишь спровоцировать ее и насладиться ее раздражением. Но в глубине души он знал, что обманывает себя. Ему хотелось чего-то большего.
— Но если валь’киры могут сделать это лишь раз… почему именно я?
Что это промелькнуло в ее глазах? Боль? Даже если и так, спустя миг боль эта сменилась непоколебимой решимостью.
— Я же сказала. Легион угрожает самому нашему существованию. Мне нужен могучий защитник.
Удовлетворение, которое он жаждал получить, конечно же, было мелочным. Но все же в нем каждый раз что-то просыпалось, когда она называла его так.
— Ну так скажи ей, пускай приступает, — проворчал Натанос. — Мне еще следопытов учить.