Сильвана откинула со лба Натаноса спавшую на глаза прядь его каштановых волос.
— Я предводительница следопытов, и в мои обязанности входит сбор докладов от моих разведчиков. А поскольку ты решил уединиться здесь, на просторах Лордерона, а не нести службу в Кель’Таласе, я вынуждена время от времени заглядывать и к тебе.
Он пожал плечами.
— В Кель’Таласе мне делать нечего. Мне нет дела до интриг большого города. Здесь я хотя бы могу свободно вздохнуть, собраться с мыслями. Мне больше по душе простые радости, которых не найдешь под сенью древних шпилей.
— А Лор’темар полагает, что ты предпочитаешь скрываться из-за страха перед эльфийскими лучниками, — сказала она, слегка выгнув бровь.
— Лор’темар Терон несет чушь! Его стихия — политика; а не жизнь следопыта. И я уж точно ни в чем ему не уступаю!
Натанос резко оборвал свою тираду. Его раздражение явно забавляло Сильвану, и он не хотел доставлять ей такого удовольствия.
— Ну что ж, я рада, что узнала истинную причину твоего затворничества. А то мне уже начало казаться, что мое общество тебе в тягость.
Заходящее солнце осветило безупречные черты ее лица; серо-голубые глаза так и сверкали в золотом свете. Эффект был потрясающий. Натанос готов был поклясться, что тут не обошлось без каких-то чар, к которым она в любой момент готова была прибегнуть, чтобы перевести разговор в нужное русло или отвлечь собеседника.
И, конечно же, они сработали. Он снова невольно польстил ее тщеславию.
— Дело не в том, что мне не по душе твои визиты, Сильвана. Но ты предводительница следопытов и должна быть рядом с подчиненными. Тем более, сейчас такое время…
Эльфийка нахмурила брови.
— Скоро твое пожелание исполнится. Мне нужно встретиться с Аллерией, моей сестрой. Она полагает, что орки уже точат зубы на Кель’Талас и собираются напасть на нашу родину. Если ее опасения оправдаются, тебя могут отозвать для защиты Луносвета, хочешь ты этого или нет.
Он взял ее за локоть и слегка привлек к себе.
— Сильвана, ты же знаешь, что я исполню свой долг и…
— Натанос! — раздался звонкий мальчишеский голос.
Прямо к ним, размахивая руками и распугивая пасущихся овец, бежал паренек. Остановившись в десятке метров от них, он вперился взглядом в эльфийку и от изумления разинул рот. Он чуть не свалился с изгороди, когда неуклюже перелезал через нее, но все же набрался смелости подойти.
— Сильвана Ветрокрылая, предводительница следопытов, — начал Натанос, — позволь представить тебе Стефана Марриса, моего кузена. Ему всего девять, но, как видишь, по части недостатка хороших манер он уже со мной посоперничает.
Стефан покраснел от смущения. Натанос строго посмотрел на него, изо всех сил сдерживая улыбку. Он любил паренька, который очень был похож на него. Глядя на Стефана, он вновь вспоминал, каково это — жить в мире, где все так удивительно, чудесно и ново.
— Да брось, Натанос, — ответила Сильвана, опустившись на колено перед мальчиком и тепло улыбнувшись ему. — Не сомневаюсь, что он вырастет культурным и воспитанным, несмотря на все твое влияние.
— Ты… ты тоже следопыт? Как мой кузен? — Стефан аж заикался от волнения, глядя на эльфийку во все глаза.
— Нет, дружок, бери выше. Сильвана — не просто следопыт. Она командует всеми следопытами в этих краях, — сказал Натанос.
Стефан ошарашенно смотрел то на него, то на нее, пытаясь найти подходящую случаю фразу.
Высшая эльфийка наклонилась к мальчику и спросила его шепотом, словно поверяя секрет:
— А ты хочешь стать следопытом, когда вырастешь?
Кузен Натаноса отрицательно замотал головой.
— Не, я хочу стать рыцарем. Чтобы у меня были сверкающие доспехи, огромный меч и свой замок! А жить в лесу и из лука пулять мне неохота.
И тут он вдруг сам испугался своих слов.
— Не, вообще мне нравятся следопыты… Ну, то есть я… Я бы с радостью служил у тебя!
Сильвана тихонько рассмеялась своим мелодичным смехом. Натанос стиснул зубы и вздохнул:
— Поздно уже, Стефан. Ступай-ка в дом и прекращай уже докучать моему командиру.
Стефан уже было развернулся, но тут Сильвана с поистине кошачьей грацией что-то достала из кармана и протянула мальчику руку.
— Вот, возьми, — сказала она, вкладывая ему в ладонь золотую монету. — Сохрани ее до тех пор, пока твой кузен не решит, что ты уже достаточно взрослый, чтобы купить свой первый меч.
Стефан засиял так, что мог бы осветить соседние поля.
— Спасибо! Спасибо!
Он мигом перемахнул через изгородь и побежал через луг. Бедным овцам, шарахавшимся от него, видать, не суждено было этим вечером попастись спокойно.
— У меня будет свой ме-е-еч! — радостно вопил мальчик.
— Вот этого мне только не хватало, — проворчал Натанос, теребя бороду. — Он мне теперь с этой монетой всю плешь проест.
Сильвана поднялась с колена и смотрела вслед Стефану до тех пор, пока он не скрылся за холмом.
— Ему просто нужен тот, кто верил бы в него, — ответила она. — Как и всем нам время от времени…
Голос ее был мечтательным и задумчивым. Натаносу стало интересно, какой она сама была в детстве и юности.
Некоторое время они молчали. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом. Пение птиц сменилось гудением мошкары. Молчание затянулось.
Натанос нарушил его первым.
— Надолго ты здесь?
Она едва заметно улыбнулась.
— До утра, думаю. Сейчас уже поздно. Накорми, что ли, своего командира ужином да развлеки беседой.
Сильвана развернулась и пошла к дому. Проходя мимо Натаноса, она кончиками пальцев едва коснулась его руки.
Натанос задумался. Политические интриги Луносвета, неодобрительная усмешка Лор’темара Терона, тень надвигающейся Орды… С одной стороны, он хотел бы для себя более тихой жизни. Он любил работать на земле, как его отец и дед. Он мог бы уйти в отставку, покинуть ряды Странников и прожить остаток своих дней в поместье. В своем родном доме. Но для этого ему пришлось бы пожертвовать кое-чем куда большим, нежели чем должность командира следопытов.
Двинувшись в сторону дома, где его ждал теплый очаг и сытный ужин, он уже в глубине души знал, что выбор его сделан. К черту политиков. К черту весь мир! Он дал Сильване слово, и ничто не разлучит его с ней.
* * *
— Что же ты колеблешься, мой защитник?
Нетерпеливый голос Сильваны вырвал Натаноса из плена туманных воспоминаний. Вообще-то он редко вспоминал прошлое. Та жизнь принадлежала другому человеку, который был мертв уже много лет. Все то, что когда-то определяло его как человека: его дом, семья, обязательства перед другими — все это теперь было чем-то неважным и далеким. Ничего из этого уже не имело значения для того, кем он стал. Отныне он — Гнилостень. Он — Отрекшийся. И он больше не служил высшей эльфийке, предводительнице следопытов.
Он служил королеве банши.
— Я не понимаю назначения этого.