4
Первая неделя действительно выдалась непростой и тянулась так медленно, что это сводило с ума. Четыре часа волонтерской помощи казались вечностью.
Но проблема заключалась не в Энди, а в Элизе, которая улыбалась всегда, постоянно, несмотря ни на что, и это очень утомляло. Каждый раз, когда Дарио смотрел на Элизу, она улыбалась. Улыбка словно приросла к ее лицу. Это было невыносимо, как приторный леденец. Если ты ешь их каждый день, скоро от них начинает тошнить.
Энди подобных чувств у Дарио не вызывал. Иногда он пускал слюни, и приходилось вытирать ему подбородок платком. Но в остальное время его словно бы и не существовало. Он никогда не говорил, лишь издавал порой звуки или стоны. Говорить ему было и незачем, ведь рядом всегда была Элиза, которая думала вместо него. Она предугадывала малейшие желания Энди еще до того, как он сам осознавал их. Постоянно рядом. С улыбкой. Всегда одинаковая. Настоящее проклятье. Как Энди ее терпел? Возможно, он ничего вокруг не замечал. А может, он замечал все, но ему было плевать.
Дарио выполнял мелкие поручения: давал Энди попить, надевал и снимал слюнявчик во время обеда. Элиза учила Дарио управлять инвалидной коляской в школе и на улице, спускаться с ней по лестнице, катить по тротуару, переезжать бордюры («будь прокляты те, кто придумал эти бордюры!»).
Каждый день они вывозили Энди из классной аудитории на веранду рядом с библиотекой – в маленький уголок с огромными окнами. Проходя через них, солнечные лучи создавали красивую игру света, как будто это были витражи собора.
Оттуда Энди видел школьный двор, деревья, скамейки, ребят, которые проходили мимо и весело болтали. Он улыбался, вертел головой, смотрел бог весть куда, бог весть на что.
Иногда Элиза вставала со стула со словами: «Мне нужно сходить в одно место». Она шла по коридору, пританцовывая, и исчезала за углом.
Тогда у Дарио появлялось пять минут на себя. Пять минут без Элизы.
В тот вечер было особенно жарко. Окна на веранде раскалились, словно решетка для барбекю.
– Он не слишком укутан? – спросил Дарио.
Он заметил, что Энди вспотел.
– Нет, что ты, – ответила Элиза. – Холод убивает.
– Холод? По моим ощущениям, уже август.
– Нет, не август. К тому же для таких, как Энди, лучше жара, а не холод, – она кивнула Энди, улыбнулась и натянула ему пониже шапочку.
– Холод убивает, правда? – сказала она Энди. – Холод плохой. Плохой, плохой холод.
Энди смотрел по сторонам.
– Хотя бы сними шапочку. Ты что, не видишь, что ему жарко?
– Это ты так думаешь.
– По‑моему, это очевидно.
– И почему же это очевидно?
– Он постоянно крутит головой. Ему неудобно в шапочке.
Элиза закатила глаза.
– Энди крутит головой, потому что он всегда крутит головой. Похоже, ты этого не замечал.
– По‑моему, он крутит головой, потому что ему неудобно. Иначе как бы он тебе сказал об этом?
– Ему не нужно говорить, я и так все знаю. Это моя работа.
Дарио посмотрел на Энди. Их взгляды пересеклись.
– Я думаю, что ему жарко.
– Ты хочешь убить его? Что ты вообще об этом знаешь?
– Я просто вижу.
– А я знаю, – фыркнула Элиза.
Она развернула коляску и передала ее Дарио.
– Держи. Мне нужно в одно место.
«Наконец‑то, иди и не возвращайся», – подумал Дарио.
– И не снимай с него шапочку! – с этими словами она исчезла в коридоре.
Дарио сел на пол, прислонившись спиной к стене, и сочувственно посмотрел на Энди.
– М‑да, она невыносима.
Энди издал странный звук.
– Не знаю, как ты держишься. Будь моя воля, я бы устроил ей веселую жизнь.
Энди издал булькающий звук и покачал головой.
– Что случилось? – спросил Дарио.
– Онце… – пробормотал Энди.
– Ого, ты все‑таки можешь говорить!
– Онце, – повторил Энди.
– Солнце? Хочешь увидеть солнце? Хочешь, чтобы я отвез тебя на улицу?
Энди улыбнулся, широко открыв рот.
Дарио встал и подвез коляску к окну. В безоблачном небе сияло солнце.
– Ну и жара сегодня, – сказал Дарио.
Он наклонился и снял шапочку с Энди.
– Знаешь, что мы сделаем? – спросил Дарио.
Он развернул коляску и покатил ее по коридору.
Они вышли во двор после того, как прозвенел звонок. Ребята заходили в школу. Кто‑то спешил, кто‑то наоборот, потому что в такие дни мало кого волнует опоздание. Никто и ничто не может испортить такой прекрасный день.
Какая‑то девушка задела коляску, пробегая мимо.
– Эй, осторожнее, – вскрикнул Дарио.
– Извини, – сказала она, посмотрела на Дарио, затем увидела Энди, улыбнулась ему и побежала дальше.
Энди издал булькающий звук.
– Видел? Ты ей понравился, – сказал Дарио. – Почему ты не подцепил ее?
Энди улыбался. Он словно спрашивал: «Откуда мне знать?»
– Теперь поздно, момент упущен.
«Терпение, Дарио».
Дарио даже не отдал себе отчета в том, что начал понимать Энди.
– Не упусти следующую.
Они остались во дворе и погрузились в это небесно‑голубое марево, как в море.
Но все кончилось быстро, даже слишком быстро. Через несколько минут во двор неожиданно, как военный бомбардировщик, влетела Элиза. Она не улыбалась.
– Ты сошел с ума? Что ты делаешь?
– Успокойся, мы просто решили прогуляться.
– Я же сказала, что Энди нельзя гулять. Ему нельзя переохлаждаться!
– Но на улице тридцать градусов!
– Тридцать градусов. Что ты знаешь о тридцати градусах для таких, как Энди?
– Не преувеличивай. Он вспотел. Даже он бы мог сказать тебе об этом.
Элиза скривила губы.
– Нет, не мог. Именно поэтому я и нужна ему.
Она взяла коляску за ручки.
– Отойди, я повезу его.
Дарио вцепился в ручки.
– Я же сказала, отпусти! Что ты вообще понимаешь? Это не меня здесь зовут уродом.
Дарио посмотрел на нее, сощурив глаза, и резко толкнул коляску.
Энди дернулся, его голова запрокинулась назад. Элиза уставилась на Дарио с открытым ртом. Казалось, ее глаза вот‑вот вылезут из орбит.
– Что случилось? – спросил Дарио. – Я хотя бы расшевелил его. С вами этот полудурок умер бы от скуки.
– Ты еще пожалеешь, – прошипела Элиза. Она развернула коляску и начала поднимать Энди по лестнице.
Дарио и бровью не повел. Он смотрел на солнце, на небо, на деревья, которые пытались дотянуться до него ветвями.
– Да пошла ты, – бросил он и остался сидеть на том же месте.
5
– Ты назвал его дураком? – переспросила Дельфрати. – Ты назвал дураком мальчика‑инвалида?
– Полудурком, – ответил Дарио. – Это ведь то же самое, что «полуумник», разве я не прав?
Дельфрати скривила рот.
– На твоем месте я бы так не шутила. Ты оскорбил мальчика на инвалидной коляске. Ты оскорбил человека, находящегося в сложном положении.
– И что? Разве вы не называете меня каждый день уродом?
Дельфрати сделала вид, что не услышала его вопрос.
– Он ведь мог упасть с коляски. Ты об этом подумал?
На самом деле Дарио подумал об этом. Разумеется, он об этом подумал. И это единственное, что ему не нравилось в этой ситуации. Все остальное – солнце, двор, красное лицо Элизы – было приятным. Но это – нет.
Дарио взглянул на Энди, который сидел в коляске рядом с ним. Казалось, их разделяли тысячи километров. Энди вертел головой и посматривал в сторону окна. Он пытался увидеть эту огромную прекрасную штуку желтого цвета. Возможно, в тот момент Энди был там, где ему нравилось, подальше от всего этого. Возможно, этот дурак вовсе и не был дураком.
– Ну и? – прошипела Дельфрати.
– Вы правы, – ответил Дарио.
«Солнце. Мир. Гармония. Свобода. Вот что ему надо», – подумал Дарио.
 |
Продолжите чтение, поблагодарив автора за труды …купив ему чашечку кофеили шоколадку |
 |
Современные гонорары писателей весьма скромные, поэтому они очень зависят от продаж и вашей поддержки! Помните, что покупая книги вы поддерживаете автора и даете ему возможность работать над продолжением ваших любимых книг. Сделайте автору приятное, потратив деньги сопоставимые с ценой шоколадки.
Поддержите Габриэля Клима, купив книгу
|
||