* * *
Курдран сидел на грифоньем насесте и размышлял о положении. Открывшаяся правда о молоте Модимуса не давала ему покоя. Он хотел немного развеяться, взять Небесную на прогулку, но сегодня у нее не хватило сил подняться с соломенного ложа. Она лежала в гнезде, не шевелясь и едва дыша.
В соседних гнездах общались со своими любимцами другие наездники клана Громового Молота. Им и дела не было до Небесной и до того, какое настроение в городе. Даже задорный Эли куда-то запропастился: вместо него связки с сеном сонно складывал другой укротитель. Многие из наездников, в том числе Эли, сражались вместе с ним в Запределье. Они последовали за Курдраном в Стальгорн, как пошли за ним на родину орков, — не сомневаясь, не оспаривая его приказ. Но сейчас впервые в жизни Курдрану казалось, что он вовлек их в бессмысленную, заведомо проигранную борьбу.
Курдран поднялся и медленно пошел по гнездовью, раскинувшемуся по всему проходу. Навстречу ему снова вышагивали дворфы Черного Железа со своими неизменными бочками, сердито зыркая на рассевшихся наездников Громового Молота. Внезапно один из носильщиков споткнулся об охапку вязаной соломы и уронил свою ношу на землю. Деревянная бочка треснула, и из нее потоком хлынула светлая жидкость.
Упавший следом дворф в ярости треснул кулаком по земле и, кряхтя, начал подниматься на ноги.
— Какого демона вы, громомолотцы, расставили свои насесты на нашем пути? — проворчал он, плюнув в сторону ближайшего гнезда. Сидевший там грифон издал недовольный крик и яростно начал загребать лапами, осыпав недовольного дворфа ворохом сухой соломы.
Увидев это, Эли бросил работу и тихонько подошел к буяну.
— Они тут ни при чем, дружище, — спокойно сказал он.
— Как же! От этих тварей одни неприятности! Мало того, что нам приходится плясать вокруг их вонючих гнезд, так еще и весь город пропах пометом, — не желал успокаиваться тот. Хрустнули костяшки: дворф сжал кулаки и шагнул к ближайшему грифону.
Эли тут же, не размышляя, преградил ему путь вилами.
— Не смей трогать грифона, приятель!
Завидев острые зубцы, дворф Черного Железа изумленно выкатил глаза.
— Видали? — повернулся он к своим сотоварищам. — Громовой Молот поднял на нас оружие!
— Будет тебе выдумывать! — Эли поспешно опустил вилы.
Пятеро наездников поднялись с места и подошли поближе. Один из них сделал шаг вперед и ткнул пальцем в латный нагрудник дворфа Черного Железа.
— Забирай свои помои и убирайся отсюда!
Курдран почувствовал, что обстановка накаляется. Так котелок закипает на огне, и его содержимое все ближе подступает к краю. Только драки ему и не хватало впридачу к этой заварухе с пергаментом! Надеясь предотвратить неизбежное, он направился к дворфам клана Черного Железа.
— Да вы, громомолотцы, скорее дадите городу сгореть, чем дадите в обиду своих куриц! — рявкнул один из них, поворачиваясь к своим соплеменникам. — Налейте-ка этим горячим парням чего-нибудь успокаивающего.
Секунда — и дворфы, что держали в руках бочонок, швырнули его в гнездо грифонов. Бочонок пролетел у Курдрана над головой и упал прямо у насеста Небесной, окатив ее и других грифонов омерзительным пойлом.
Курдрана мгновенно охватила ярость. Он с трудом сдержался, чтобы не вспылить. Быстрым шагом он двинулся к зачинщику, чтобы выставить его с товарищами из гнезда. Дворф невольно попятился назад, наткнулся на ту же вязанку соломы и упал навзничь.
Наездники разразились хохотом.
— Увидел Курдрана — и сразу бежать! — прокричал один из них.
Дворф Черного Железа растерянно оглянулся, лицо его побагровело от унижения. Наконец он поднялся на ноги и подошел вплотную к Курдрану.
— Ты, повелитель бабочек, — прорычал он, — иди на свой насест к остальным курицам.
С этими словами он плюнул тану Громового Молота в лицо.
Чаша терпения Курдрана переполнилась. Это крохотное оскорбление разбередило в нем все, что тлело в душе с тех пор, как он вернулся в Стальгорн. Мечты о небесах над Заоблачным пиком… Тяжелое решение пожертвовать наследием клана… Недуг Небесной… Все это разом выплеснулось наружу в потоке ослепляющей ненависти.
Кулак Курдрана обрушился дворфу Черного Железа на голову и сбил его с ног.
Не дожидаясь приказа, наездники Громового Молота, стоящие рядом с Курдраном, ринулись в драку. Дворфы Черного Железа швыряли в них бочонки, но те умело уклонялись от самодельных снарядов. Недовольные вторжением на свою территорию грифоны громко кричали, бочки раскалывались и заливали спиртным все гнездовье, устланное лишь тонким слоем соломы.
Кланы Громового Молота и Черного Железа сошлись в отчаянной драке. Каждый пытался ухватить противника за броню или за что подвернется. Они наскакивали друг на друга и толкались, — и вдруг кто-то из дворфов Черного Железа потерял равновесие и упал, опрокинув жаровню. Горячие угли раскатились по полу. Вязанки соломы, залитые спиртным, тут же вспыхнули, и в считанные секунды соседние гнезда были охвачены огнем.
Пламя распространялось со скоростью бури. Столп черного дыма устремился вверх, к Великой Кузне, и следом за ним в воздух взмыли несколько грифонов, взметнув пепел и перья.
— Воды! — рявкнул Курдран, перепрыгивая через кучу барахтающихся на земле дворфов.
К гнездовью уже бежали обитатели Великой Кузни. Большинство грифонов кружили в дыму у них над головой, но четверо еще оставались на земле: Небесная и трое ее родичей, окруживших гнездо.
— Небесная! — закричал он. — Улетай отсюда!
В ответ раздался крик, от которого сердце у него болезненно сжалось. В последний раз он слышал его в Запределье. Этот боевой клич не раз обращал в бегство его врагов.
Пламя бушевало вокруг ее гнезда, и он едва мог разглядеть Небесную сквозь толстую завесу дыма. Он увидел, как взлетел один из грифонов, — за ним тянулся след из тлеющих перьев. Следом поднялись в воздух двое других. Спасаются бегством? Нет! Отрывисто каркая, они вцепились когтями в крылья Небесной и замахали крыльями в лад, чтобы оторвать подругу от земли, но она яростно отбивалась и вырвалась из их хватки.
Тем временем дворфы принялись поливать горящее гнездовье из бочек с водой, а двое запыхавшихся гномов нараспев читали заклинания, обращавшие языки пламени в осколки льда. Но все их усилия были тщетны. Курдран попытался стянуть с себя броню но запутался в застежках. Черт с ней!.. Он ринулся в огонь.
— Курдран! — закричал Эли.
Укротитель грифонов и еще двое наездников вцепились в него, не пуская, но и втроем им не удавалось его удержать. Преодолевая их сопротивление, он подходил все ближе к бушующему пламени, пока, наконец, не подоспели еще двое соплеменников и не повалили его на землю, прижав к соломе.
У него на глазах взмыли в воздух два грифона, остававшиеся возле гнезда Небесной, — дым и жара стали невыносимы. Еще несколько мучительных секунд, и его верная подруга рухнула на землю.
Эли и прочие дворфы Громового Молота держали Курдрана, пока не погас последний уголек. Едва его отпустили, как он устремился к дымящемуся гнездовью, где неподвижно лежала Небесная. Комок обгорелых перьев.
Чья-то рука осторожно тронула его за плечо.
— Прости… — хрипло выговорил Эли.
— Зачем она отталкивала сородичей? Они ведь пытались ее спасти… — прошептал Курдран, не в силах поверить, что все кончено.
— Ой, ну конечно! Она же защищала свою кладку! — внезапно сообразил Эли.
Дворфы бережно приподняли тело Небесной: там, где раньше были три безупречно прекрасных яйца, теперь лежала разбитая скорлупа и наполовину испекшиеся останки ее детей.
При виде этой ужасной картины Курдран застыл, словно утратив дар речи.
— До последнего держалась… — прошептал Эли, опускаясь перед обгоревшим гнездом на колени.
Молчаливо стояла толпа, глядя на разоренное гнездовье. Даже дворфы Черного Железа, из-за которых произошла беда, казались подавленными и стояли безмолвно. Десятки глаз смотрели на Курдрана. Он стоял в клубах дыма, вонявшего соломой и горелым мясом, и чувствовал себя как никогда плохо.
* * *
Пока грифоны с криками носились над разоренным гнездом, а обитатели города пытались разобраться, что произошло, Курдран, едва держась на ногах, медленно вышел за пределы Великой Кузни. Огонь словно выжег в нем огромную дыру, через которую утекли последние капли надежды, амбиций и радости, некогда пульсировавшие в его венах.
Он много часов просидел в пустынной таверне над кружкой нетронутого эля. Он пытался припомнить что-нибудь хорошее, связанное с Небесной, но вид ее обгоревшего тела словно бы вытеснил все светлые воспоминания. Она должна была умереть на поле битвы, думал он, или хотя дома, у Заоблачного пика, — но не в глубине этой проклятой горы.
— Не стоило возвращаться сюда, — размышлял Курдран. Горькие воспоминания навели его на мысль о Фалстаде. А ведь ему было удалось выбросить его из головы…
Фалстад взял на себя управление кланом Громового Молота в те годы, когда верховный тан был в Запределье. Вернувшись в Заоблачный пик, Курдран чувствовал себя так, будто обязан наверстать все то время, что его не было на родине, и поэтому поспешил отдать несколько приказов клану, не посоветовавшись с Фалстадом. Тем самым он подорвал доверие к нынешнему верховному тану и оскорбил друга.
Само путешествие в Стальгорн стало примером его ревнивой попытки доказать, кто есть истинный предводитель клана. Он знал, что предложение вступить в Совет поступило Фалстаду как нынешнему верховному тану, и поспешил занять его место, довольно резко заявив, что тот не обладает должным опытом для подобной работы. На волне восторга многие поддержали его решение, но Курдран все еще не мог забыть боль и обиду, отразившиеся в глазах верховного тана. Своими словами и поступками Курдран словно бы перечеркнул все те двадцать долгих лет, в течение которых Фалстад доблестно вел за собой клан Громового Молота.
Теперь он понимал, что поступил глупо, и мало того, искренне желал повернуть время вспять и назначить Фалстада на свое место. Не потому, что хотел взвалить на его плечи все тяготы жизни в Стальгорне, но потому, что искренне верил: Фалстад мог справиться с этой работой гораздо лучше.
— Ничего не поделаешь, — решил. Теперь, если он обратится к другу за помощью, это примут за слабость. Но вдруг он понял: самого дорогого Стальгорн у него еще не отобрал.
* * *
Зал Высокого Трона был пуст. Курдран осторожно пробрался к трону Мурадина: там, у каменного престола, стоял большой кованый сундук, в котором хранились обломки молота Модимуса. Ключ от него, огромный и тяжелый, был у каждого члена совета свой. Он вставил ключ в замок, медленно он приподнял крышку сундука и достал скипетр клана. Грифонье оперение и сухин ленты из травы сняли для перековки. Без них скипетр выглядел каким-то жалким, голым, оскверненным.
— Так и знала, что ты заберешь его, — весело сказал кто-то у него за спиной.
Курдран резко повернулся: у подножия тронов стояла Мойра, еще в торжественном наряде, но с Фенраном на руках. Через открытую дверь в палаты Высокого Трона проникал луч света из ее покоев.
— Я не стану участвовать в этом фарсе.
— Ты прямо как Фенран, — Мойра неторопливо подошла к возвышению. — Вцепится в свою игрушку и вопит во весь голос, если я пытаюсь ее отобрать.
— Ты не понимаешь, что этот скипетр значит для меня… и никогда не поймешь.
Наследница Стальгорна поднялась к трону Курдрана и окинула его скептическим взглядом.
— Чего я точно не понимаю — так это зачем ты вообще явился сюда, — сказала Мойра. — Ты и твой клан никогда не были частью Стальгорна, да и не стремились ей стать.
— Меня просили присоединиться.
— Я не просила.
Мойра сказала правду: прибыв сюда с бандой дворфов Черного Железа, она фактически захватила Стальгорн, но среди гостей города неожиданно оказался принц Андуин из Штормграда. В ответ на ее действия король Вариан выслал группу убийц из ШРУ, намереваясь устранить коварную наследницу, но в итоге пощадил девушку, постановив создать Совет Трех Кланов для поддержания мира. Именно он призвал Фалстада занять свое место в качестве представителя клана Громового Молота.
Несколько долгих секунд двое дворфов испытывали друг друга взглядами, пока Мойра не решилась нарушить молчание.
— Скажи мне, о, дворф, одержавший столько славных побед, — как ты чувствуешь себя в роли проигравшего?
— Что ты имеешь в виду?
Мойра посадила Фенрана рядом с троном Мурадина, и малыш тут же взобрался на сидение, радостно лопоча и не обращая ни малейшего внимания на разговор взрослых.
— Должно быть, это ужасно…
— Да о чем ты? — переспросил Курдран, с трудом сдерживая раздражение.
Лицо Мойры озарилось улыбкой. Эту улыбку он видел на ее лице не раз, но теперь в ней было что-то зловещее. Неужели?.. Курдрана осенило — но слишком поздно.
— Меня тревожило, что ты вступил в совет. Ты дворф старой закалки, сильный, всем пожертвовал ради защиты нашего мира. Но когда ты, наконец, переступил порог этого зала, я заметила, как ты цеплялся за этот кусок железки. Странно было наблюдать за тобой… будто вся твоя гордость и честь в этой штуковине.
Курдран почти не слышал, что она говорила. Мысли путались в голове: странные слухи о клане… Растущее напряжение в народе, махинации с поддельным свитком… И то, как рьяно Мойра защищала клан Громового Молота… Все это было сделано для того, чтобы очернить его клан, сделать их отщепенцами в глазах остальных дворфов! А подлинные враги — клан Черного Железа — перестали привлекать внимание.
Этот план был дьявольски прост — и оттого еще более страшен. Курдран почувствовал себя беззащитным, побежденным более слабым противником. Ведь именно такой западни он, не решаясь признаться себе в этом, и ждал от Мойры. Зачем он не послушался своего чутья!
— Так это ты подбросила свиток в библиотеку? Или твой ручной крысеныш Друкан сделал это по твоему повелению?
Наследница Стальгорна ухмыльнулась в ответ и погладила Фенрана по головке, полностью игнорируя Курдрана.
— Я уже распорядилась усилить охрану в библиотеке. Уверяю тебя, подобного больше не повторится.
— Отвечай! — рявкнул Курдран, обнажая свой молот бури и направляя его на Мойру.
Девушка невозмутимо окинула оружие взглядом с безмятежной улыбкой.