* * *
Курдран в сопровождении Небесной медленно прошел по жилым и торговым кварталам на внешнем кольце города, где звон молотков о наковальню Великой Кузни доносился лишь в виде слабого эха. Старость затуманила некогда ясный взор грифона, и Курдран не мог не обратить внимания на то, как неторопливо она переступает с ноги на ногу. Правда, в отличие от хмурого хозяина, Небесная, казалось, наслаждалась прогулкой, исследуя каждый уголок и закуток Стальгорна.
Больше всего на свете Курдран хотел сейчас оседлать Небесную и вырваться из Стальгорна на чистый небесный простор, но старая подруга теперь могла только неторопливо передвигаться пешком. Эти прогулки обычно помогали ему отвлечься от тяжелых мыслей, но сегодня его разумом полностью завладел молот Модимуса. После его демонстративного ухода из зала заседаний Мойра и Мурадин выбрали кузнеца из клана Черного Железа для перековки молота; это решение взбесило Курдрана, но он мог обвинять только себя в том, что самоустранился и не оспорил решение совета. Его неприязнь к клану Черного Железа имела под собой основание: предательство и отступничество были столь же неотъемлемой частью их характера, как любовь Громового Молота к небу.
Увы, но даже пожертвовав скипетром, он не смог установить мир в Стальгорне. Идя по улицам города, он то и дело ощущал на себе презрительные взгляды прохожих, неодобрительно оценивающих его загорелую, обветренную кожу, покрытую татуировками, и огненно-рыжие волосы, завязанные в хвост. Курдран знал, что это неодобрение касалось не только его необычной внешности. Стальгорн стал пестрым местом, где каждый конфликтовали друг с другом за право жить так, как ему хочется. Клан Громового Молота предпочитал свежий воздух поверхности, где можно было парить в небесах над северными землями, оседлав послушных грифонов. Бронзобороды обитали в глубине гор, как и их предки, а клан Черного Железа… эти дворфы облюбовали самые темные пещеры, творя свои мрачные…
Его мысли внезапно прервал удар: кто-то, закованный в броню, толкнул его в бок плечом. Курдран обернулся и увидел двух дворфов Черного Железа, тащивших огромную бочку. Глаза у них, как у всех в этом клане, светились. Курдрану вдруг показалось, что перед ним один из демонов Запределья.
Темный дворф осклабился и пошел своим путем вместе с товарищем. За ними следом попарно шагали соплеменники — целая шеренга. Они тащили огромные бочки, от которых шел сильный запах знаменитого варева дворфов Черного Железа. Эта бурда даже близко не напоминала излюбленный эль Курдрана — от одного стаканчика подобного напитка хотелось упасть и умереть. Курдран часто видел кучки дворфов, таскающих бочки из одного конца города в другой, будто от перемены места попойки зелье делалось крепче.
Когда последний из нагруженных бочками дворфов повернул за угол, кто-то окликнул Курдрана по имени. Этот голос — мягкий и царственный одновременно — было не спутать с другим.
Он обернулся: к нему подходила Мойра. Рядом вышагивал дородный дворф из клана Черного Железа, Друкан. Он часто сопровождал принцессу.
— Гляжу, ты решил взять отважную Небесную на прогулку, — заметила она с вежливой улыбкой.
Курдран вглядывался в ее лицо, надеясь отыскать в неожиданной любезности признаки фальши. Он давно уже подозревал, что за распространением слухов о клане Громового Молота стояли именно дворфы Черного Железа.
В конце концов, именно из-за нее в свое время пришлось созвать Совет Трех Кланов: после несчастья с Магни Мойра захватила город с бандой вооруженных сородичей и заявила о своих претензиях на трон. Да и решение перековать молот Модимуса также исходило от нее…
С другой стороны, Мойра не раз пыталась показать, что она на стороне Курдрана. Когда на Громовой Молот посыпались — большей частью необоснованные — обвинения в том, что из-за их присутствия в городе началась нехватка продовольствия, жилья и гнезд для грифонов, именно она встала на защиту его клана. Вот только видимое ее дружелюбие не радовало Курдрана.
— Ей полезно отдохнуть от жары, — отозвался он, поглаживая львиный загривок Небесной.
Мойра подошла ближе и протянула руку к клюву грифона. — Великолепное создание. Как ее самочувствие?
— Лучше, — солгал Курдран, не желая обсуждать с Мойрой этот вопрос. Признаться, он сам удивился, что Небесная смогла сегодня подняться из гнезда.
— Я уверена, скоро она будет себя чувствовать лучше прежнего, — сказала Мойра. Она потрепала Небесную по гриве; та склонила голову и довольно заурчала в ответ.
Курдран был озадачен: Небесную не проведешь, с чего бы она так привечает принцессу Черного Железа? Может, зря он ее подозревает?..
Мойра бросила быстрый взгляд на Друкана. Тот стоял рядом с непроницаемым выражением лица.
— Иди сюда, Друкан. Перед тобой — живая легенда. Спорим, ты не знал, что ей приходилось сражаться с драконами?
— Не доверяю я зверям, которым довелось попробовать дворфийской крови, — проворчал тот.
Мойра вытаращила глаза. — Скажешь тоже, Друкан! — подавила она смешок.
— Разные слухи ходят про обычаи клана Громового Молота, — упорствовал тот. — Говорят, они скармливают пленников грифонам, а Небесной всегда достаются лучшие куски.
Курдрана бросило в жар.
— Эй, ты, следи за языком! — бросил он и сделал шаг к Друкану.
— Ты же знаешь, тут такого понаслушаешься… — Мойра мягко положила ему руку на плечо, закованное в броню. — Друкану еще, как бы это сказать… надо научиться вести себя в приличном обществе.
Она повернулась к своему спутнику, и тон ее мгновенно изменился.
— Извинись, — приказала она.
— Но ваше высочество…
— Немедленно! — ледяной взгляд был выразительнее всяких слов.
— Приношу свои извинения, — сквозь зубы пробурчал тот.
— Прости, я не хотела беспокоить вас с Небесной, — ее голос снова зазвучал ласково и приветливо. — Я просто хотела сказать, что вчера ты совершил великий поступок… такой, какой я ожидала от героя Запределья. Когда мы перекуем молот, в Стальгорне снова наступит мир и общее единение. В этом будет и твоя заслуга.
— Я, в отличие от здешних дворфов, вижу подальше собственного носа, — резко ответил Курдран. — Что сделано, то сделано.
Наследница Стальгорна мягко улыбнулась.
— Конечно. Идите гулять, не буду вам мешать.
Курдран смотрел, как они уходят. Не дали ему побыть тихо и спокойно наедине с Небесной. Жаль, что Мойра ему не враг. Тогда хоть было бы четко и понятно, что творится в Стальгорне. А так… Что толку искать крупицу смысла в городе, где все кувырком?
— Пошли, детка, обратно в гнездо, — Курдран потрепал Небесную по крылу.
* * *
Курдран стоял у своего престола на Высоком Троне. Перед ним держался Белграм. Курдран был в ярости. Он изо всех сил пытался держать себя в руках, чтобы не сорвать гнев на Белграма.
— Это всецело моя вина, — проговорил советник, склонив голову перед Курдраном и прочими членами совета.
Сегодня в палатах не было никого, кроме Белграма и трех представителей кланов, и потому советник говорил почти шепотом; после каждой его фразы в комнате воцарялось напряженное молчание. В кулаке он сжимал пергамент — летопись истории молота Модимуса.
— Это мастерская подделка, — сказал он, поднимая свиток над головой, и лицо его исказила болезненная гримаса. — Мы внимательно изучили документ и обнаружили, что он был искусственно состарен с помощью магии. Его нарочно спрятали среди исторических книг. На вид все в порядке, не подкопаешься…
— Не подкопаешься?! — взорвался Курдран. — Из-за этого клочка погиб один из моих соплеменников!
— Если помнишь, в той драке погиб и член моего клана, — осадил его Мурадин. — И ничего этого не случилось, если бы ты сразу согласился отдать свой обломок молота.
— Оглох ты, что ли? Никакой это не обломок молота!
— Нашел теперь отговорку! Да ты с самого начала не хотел ни в чем участвовать!
— Мурадин, Курдран, прошу вас, — прервала их Мойра, поворачиваясь к Белграму. — До перековки молота остался один день. Вы ведь понимаете, что это значит?
— Да, Ваше высочество. Но пергамент — подделка, клянусь жизнью. Кто-то очень постарался, чтобы выдать его за настоящий, но свиток сильно отличается от датированных тем же временем.
— Так откуда же взялись обломки? — спросила Мойра.
— Насколько нам известно, скипетр Громового Молота и драгоценный камень, принадлежащий клану Черного Железа, появились где-то после гражданской войны. В пергаменте довольно подробно описывается, как был поврежден боек молота — поэтому нам удалось так быстро его отыскать. Но никто не знает, когда он была расплющен и каким образом оказался в библиотеке.
— Кто стоит за всем этим? — прорычал Курдран, утирая пот с лысой макушки. Несмотря на крепкое телосложение, он всегда страдал от удушливой жары, царившей в Стальгорне.
— Ох… боюсь, этого мы никогда не узнаем. Через библиотеку каждый день проходит множество дворфов, — ответил Белграм.
— И это не суть важно, — добавила Мойра. — Главное — найти достойный выход из ситуации. Наши сородичи больше всего хотят положить конец распрям. Если эта история всплывет на свет, церемонию перековки придется отменить — и кого-нибудь тогда да обвинят во всем. Как вы думаете, кого?.. Чтобы ни слова не просочилось за эти стены!
Она сурово посмотрела на Белграма, и седовласый дворф согласно кивнул.
Курдран тукнул кулаком по подлокотнику трона.
— Лично я не собираюсь платить за эти байки тем, что по закону принадлежит моему клану!
— Байки не байки, для народа это уже все равно что правда, — заметил Мурадин. — Особенно теперь, после стольких дней беспорядков и пререканий.
К своему раздражению, Курдран был вынужден признать: в этом есть резон. Споры о судьбе молота Модимуса до предела накалили обстановку в городе, и теперь никакое решение совета не могло изменить ход событий вплоть до церемонии.