Сладкое зло (Дана Стар)
Странно было то, что я до сих пор не грохнулась в обморок при виде чужой крови. Меня немного подташнивало, но я держалась, хотя вообразила себя бравой медсестрой, а сама, по сути, даже мясо порезать на гуляш боялась. Наверно, просто не обращала на эту фобию никакого внимания. Ведь были страхи куда более важные.
Мне казалось, что здоровяк в любую секунду возьмёт и сорвется. Толкнет меня на стол, схватит за горло, разорвет на мне трусики и жёстко отымеет. От мужчины буквально разило энергией полового недержания и прущего через грань тестостерона.
Не смотрю на него. Сосредоточенно копошусь с ранами. А сама кожей чувствую, как он насквозь сверлит меня пристальным взглядом, где‑то в области разорванной блузки, поэтому спешу поправить ткань так, чтобы моя наполовину выглядывающая грудь не мозолила нахалу глаза. Наверно он уже раз сто подряд трахнул моё юное тело в своих наглых мыслишках. Причём, в самых изощрённых позах.
Кажется, словно я выпалила эту глупость вслух! Потому что боец, якобы случайно, шагнул ещё ближе, так, что я вдруг почувствовала, как что‑то твёрдое, как камень, и очень, ооочень горячее повелевающее коснулось моей коленки. В ушах тут же противно зазвенело, все внутренние органы скрутило морским узлом, а по затылку покатились липкие градины пота.
О, Боги! Что это?
Взгляд вниз – и я реально лечу в бездну, когда вижу насколько дико он возбуждён! Насколько огромный у него член, который там, в боксерских шортах, буквально трещит, пылает и рвётся наружу, выпирая острым штырём!
Мамочка родная…
Он видит страх в моих глазах, и снова отступает. Я облегчённо выдыхаю, практически заканчивая делать перевязку. Удивительно, храбрец даже ни разу не дёрнулся, когда мне пришлось капнуть перекисью на содранные в кровь костяшки. Он что, терминатор? Робот? Или мазохист, который не чувствует боли. Наверно, просто привык к постоянным травмам.
Ужас! Какой всё‑таки жестокий спорт!
И зачем только нужны эти жуткие мордобои?
Глядя на увечья, мне вдруг стало искренне жаль мужчину.
Не знаю, как так получилось, но я на несколько секунд взяла его за руку и просто подержала, чувствуя сумасшедшее тепло. Приятное, успокаивающее тепло. Подняла глаза, вздрогнула, когда незнакомец в ответ сжал и мою руку тоже. А после… сладко улыбнулся.
– Спасибо. Ты прелесть.
Проклятье!
В груди началась атомная война! Он только что пустил в моё сердце очередной снаряд. Который, сразил его наповал.
Этот парень выиграл войну. Теперь я в его власти. Вся. От кончиков волос, до кончиков ногтей, в каждой клетке ДНК.
Никогда не испытывала ничего подобного! Кожа леденеет от его пристального взгляда, а от слов, наоборот, пылает диким пламенем! В то время как грудь саднит от мурашек, соски напрягаются и твердеют, врезаясь в ткань лифчика, ну а между ног течёт как из бракованного крана.
Боксер пытается соблюдать расстояние, понимает, что я не такая как его обычные на всё согласные давалки. Сам же, исходя из огромного стояка, еле‑еле сдерживается, чтобы не сорваться, чтобы не наброситься, чтобы не сделать меня своей.
– Как тебя зовут? – вспоминает о самом важном.
– Соня. – Мурлычу, чувствуя, как уголки губ невольно растягиваются в улыбке.
– Со‑ня… – Закатил глаза, прошептал по слогам, лаская своим бархатным голосом каждую букву, с такой порочной интонацией, будто только что бесстыже трахнул моё имя. – Давид. – Его массивное тело врывается в моё личное пространство, когда он снова делает уверенный шаг вперёд, а пухлые, умопомрачительные губы оказываются на чертовски близком расстоянии от моего уха, – Со мной можно на «ты». Мне всего‑то двадцать девять. – Шепнул, так, что коже стало жутко горячо от его частых и горячих выдохов.
Сколько‑сколько??
Двадцать девять?
А мне вот девятнадцать.
Спасибо хоть не сорок девять.
Ну вот и все. Капут мне.
Мама меня точно прибьёт!
Но перед этим хорошенько отметелит.
Глава 6
Наши губы оказались на опасно‑близком расстоянии друг от друга. Я сижу на столе – он нависает надо мной, такой мелкой, такой крошечной, непроходимой скалой. И я, задержав дыхание, зажмуриваюсь, в панике ожидая, что наше знакомство, как у обычных нормальных людей, по сути, должно завершится рукопожатием. Но у нас, напротив, оно клонится к безрассудному, пылкому поцелую.
Вот только мы не нормальные люди.
Мы с ним из разных миров.
Я вода – он огнь.
Я примерная девочка – он жестокий бандит.
Я добро… а он – лютое зло.
И в будущем, я ещё тысячу раз пожалею, о том, что впустила этого демона в свою сердце и вот так вот глупо подарила дьяволу свою душу.
Спонтанно. Легкомысленно. Неразумно.
Отдавшись чувствам, наплевав на предупреждения разума.
Неожиданно, в дверь постучали, и от этого стука я немного пришла в себя.
Отстранилась, опустила голову в пол. Давид с яркостью сжал челюсти и даже стукнул кулаками по столу, после чего, ругнувшись себе под нос, нехотя направился к двери.
У меня глаза из орбит вылезли, когда там, за порогом, показалась хохочущая Карина. Да ещё и в каком виде! Юбка подруги выглядела так, будто её только что вытащили из одного места на букву “а”. (В “Википедии”, кстати, это слово трактуется как “отверстие в нижнем конце пищеварительного тракта животного или человека”) Край шва юбки с левой стороны надорван, на топе порвана одна лямка, а лифчик, зацепившись застёжкой за взлохмаченные волосы, вообще болтается где‑то на заднице!
Какой кошмар!
Однако, это было ещё не самое шокирующее! Её лицо и её внешний вид – выглядели куда более ужасней потасканной одежды проститутки. Под пустыми, плавающими глазами – фингалы от потёкшей туши, а по щекам размазанная красная помада. На шее – лоснятся фиолетовые следы от засосов. От девчонки несло водярой. То, что она было в угаре, не понял бы лишь мёртвый.
В общем, она была похожа на драную, подзаборную кошку, которую только что хорошенько вытрахала стая бродячих собак.
Вот ведь гадюка! Явилась не запылилась!
Ну погоди у меня!
Надеюсь, твои лохмы застрахованы!
Внезапно, я вдруг вспомнила их недавнишний разговор с Безжалостным, именно ту самую острую фразочку: «За зрелище нужно платить». Теперь я поняла, что билеты достались ей не бесплатно и не за красивые глаза. Моя гипотеза подтвердилась, когда я увидела ещё одного «интересного» персонажа, появившегося в дверном проходе.
За девчонкой, ухмыляясь, стоял некий незнакомый парень – огромный темноволосый крепыш с татуировкой быка в области груди, выдувающего пар из ноздрей, набитой на загорелом, мясистом теле. Он тоже был без футболки. Босый, в одних лишь шортах.
У них, млин что тут, клуб какой? Здоровых и нагих бруталов, главное правило которого, – это, чтобы его члены сутками напролёт щеголяли в одних только боксёрках?
Для меня одного тела за день слишком много… А тут, блин, ещё один красавчик нарисовался. Действительно я сейчас пребываю в состоянии шока «средней тяжести». Я ведь впервые в жизни увидела настоящих мужчин. НАСТОЯЩИХ!
Собственными глазами, а не на обложках глянцевых журналов.
– Здаров, братюнь! – незнакомец пропел хриплым басом, – Развлекаетесь? – кашлянул и хохотнул одновременно, – Не помешал?
– Не парься. – Давид явно не обрадовался его вторжению, но виду не подал. – Это Соня. А это – Буйный. – Представил нас друг другу.
– Или можно просто – Макс. Приятно познакомится! – Слегка поклонился, а затем вдруг обхватил Кринку за талию и по‑свойски припечатал задницей к своему паху. Девчонка радостно охнула.
– Эмм, да… Приятно. – Я смущённо кивнула, непроизвольно вытащив из сумки телефон.
Твою ж!
Неожиданно, я вдруг вспомнила про время и про то, что последний раз отписывалась маме в смс‑ке час назад.
– Ой, простите! Но, к сожалению, нам уже пора. – Протараторила, спрыгивая со стола. В голове снова пробудился торнадо, а в глазах потемнело. Невольно схватилась за край опоры.
– Я отвезу вас. – Уверенно выдал Давид, подхватывая меня под руку.
Если взять его ладонь и мою… то его рука – выглядела как три мои.
В одну линию вместе вытянутые.
– Нет, спасибо, мы как‑нибудь своим ходом. – Мигрень отступила, я снова почувствовала себя в обычном ритме.
– Где вы живете?
Назвала адрес.
– Охренеть! Это же на другом конце города! – Мне показалось, здоровяк сейчас реально лопнет от возмущения. Как воздушный шар, перекаченный гелием. Но он и слушать меня не стал. Уже давно всё решил. – Макс, я тачку возьму.
– Только не лихач сильно, зверина! – предупредил друг, не стесняясь в этот момент, ставить очередные засосы на шее моей неадекватной подруги и также шарить руками по её извивающемуся телу.
Карина была не против. Она хохотала, урчала, похотливо покручивала попой, ненасытная сучка.
Ну не потащу же я её сама в таком позорном состоянии!
И когда только успела?
Засранка! Наклюкалась в хлам! Так, что на ногах не стояла.
***
Всю дорогу до «парковки», пока Буйный тащил алкашку на своём габаритном плече, будто безвестный мешок, к машине, пока она верещала в голос какие‑то непонятные бренди. И один раз её даже хорошенько вывернуло ужином наружу.
Когда мы сели в тачку – гадюка отрубилась.
Я тоже немного вздремнула. Глаза сами по себе закрылись, будто на ресницы нацепили свинцовые пластины. Качнулась вбок на крутом повороте, завалилась плечом на похрюкивающую Карину и выпала из реальности на неопределённое время. Усталость и стресс окончательно отправили мое сознание в нокаут.
У «штурвала» навороченного, жутко опасного «Гелендвагена» восседал Давид. Он единственный из всех его пяти «братьев» был трезвым.
Макс нас провожать не стал. Особенно после того, как Карина щедро обрыгала его спину и его шорты, которые из слов бойца «приносили ему удачу в боях». То бишь, являлись чем‑то вроде талисмана удачи.
В этот эпический момент я еле‑еле сдержалась, чтобы не расхохотаться на весь заброшенный склад. Бедолага! Наверно теперь ему придётся выбросить свою талисман. И, скорей всего, после этого он вряд ли когда‑нибудь возжелает позвонить Каринке.
А вот Давиду я правда, искренне, была благодарна.
Он оказался очень милыми и заботливым парнем, а я уже с нашей первой встречи навешала на него дурацких ярлыков, исходя из типично‑бандитской внешности. Первое впечатление действительно обманчиво.
Мой новый друг довёз меня практически до самого дома. С комфортом, с приятной, расслабляющей мелодией, звучащей в салоне, в котором пахло кожей, табаком и шоколадом. Его машина мне безумно понравилась! На такой тачке я каталась разве что в своих наивных снах. Соответственно, в реальности – впервые. И это было до опупения круто!
Водил он, между прочим, осторожно. Несмотря на то, что гнали мы на приличной скорости. Но я не боялась. Потому что видела с какой беззаботной уверенностью он держит руль. Будто родится с ним в руках.
И если бы не Давид – я бы точно опоздала. Мать посадила под арест и больше никогда не выпустила из дома, кроме как на работу и в универ.
Своим ходом мы бы добирались ещё часа два. А тут… домчались минуть за пятьдесят. Первым делом, отвезли пьянчужку к себе в общагу, а затем уже и меня. Всю дорогу от её дома до моего мужчина рассказывал мне немного о боксе и о своих названных братьях. О своей жизни я рассказала парню совсем немного. В первую очередь то, что я живу с мамой, что я абсолютно свободна от мужских ухаживаний, и что мать у меня та ещё тиранша.
Давид недовольно нахмурился, с силой сжав кожаный переплёт руля.
Интересная такая реакция!
Нужно было его предупредить. Про мать. Чтобы он остановил у соседнего подъезда, чтобы не заезжал во двор. Когда спортсмен приглушил двигатель, сердце в моей груди забилось звонким набатом, так что мне показалось, что мужчина тоже слышит этот треклятый звон.
– Огромное спасибо, что выручил.
– Да фигня. – Смущённо почесал затылок, небрежно взъерошив непослушные волосы.
Глубокий вдох, набираю побольше воздуха в лёгкие, залпом выпаливаю:
– И ещё… с‑спасибо за то, что спас. За то, что не дал им меня раздавить.
Выдохнула, быстро схватилась за дверную ручку, чтобы удрать, страшась неожиданного поцелуя, потому что он в этот момент наклонился ближе ко мне, а его изумительные глаза в темноте блеснули как звёзды на бархатном небе.
После того, что Давид для меня сделал, люди, в качестве благодарности, обычно занимаются сексом. Оральным, или анальным.
Ну, или хотя бы спаситель должен получить жаркий поцелуй с языком.
Такие вот правила нашего современного общества.
Но я была не готова даже на поцелуй. Потому что до этого никогда не была настолько близко с мужчиной. Причём, с таким совершенным мужчиной.
Больше всего на свете… я боялась не мамы. Нет!
Я боялась облажаться.
Боялась своей проклятой неопытности.
И как только я собралась дать дёру, Давид схватил меня за локоть, уверенно сжал, так что я почувствовала, как его горячие ладони буквально до дыр расплавили моё пальто, оставляя на коже невидимые ожоги.
– Пойдёшь со мной в кафе? – грубый голос рестлера наполнился сладким мёдом. – Завтра. Ты ведь обещала.
Мой ответ вырвался сам по себе:
– Я люблю плюшки на завтрак, а вы?
– А я люблю то, что любишь ты…
Вот ведь! Ловелас наглый!
– Ах‑ха‑х, – не удержалась, рассмеялась так, что скулы заныли, –
– Ты такая милая. А когда улыбаешься – похожа на ангела.
Прекрати! Прекрати! Прекратииии!
Я сейчас с ума сойду! Рехнусь от таких приятных комплиментов!
– Тогда завтра в кафе «Сладкие пончики». В девять. Я всегда по утрам пью там кофе с плюшками.
– Как скажешь, Крошка. И, к слову, давай на «ты».
Кивнула, ещё раз улыбнулась, выскочив из машины как заведённый зайчик из рекламы «Дюрасел».
***
Когда я бежала по лестнице вверх на второй этаж, думала, как мне так незаметно пробраться в свою комнату, чтобы не нарваться на мать в таком «шлюшечьем» виде.
Иначе конец. Конец свободе на несколько месяцев.
Дрожащими руками вытащила из сумки ключи, чуть было не уронила. До сих пор в ушах звенит его бархатный голос, а перед глазами мелькает мужественно лицо с брутальной щетиной и пухлыми губами, о которых с жадностью мечтает каждая девушка мира.
Крошка…
Крошка…
Крошка…
Как одержимая, больная шизофреничка слышу в голове своё новое прозвище.
Соберись, тряпка! Соберииись! Иначе твои мечты угаснут, не успев начать осуществляться, если прямо сейчас не возьмешь в кулак свою расхлябанность!
Крошка…
Крошка…
Крошка…
Чёрт тебя дери, дурочка! Соберись!