Пролог
— Что это? — удивился Дастин, внимательно рассматривая тэту от одной бедреннойкосточки до другой.
Она начиналась с розовых пионов, которые шли цепочкой друг за другом, и заканчивалась маленькой птичкой колибри. Скрывая мою тайну…
— Тату… — со страхом сорвалось с моих дрожащих губ.
— Вижу, что тэту. Я помню, ты была против татуировок, а тут… Она красивая, ничего не могу сказать, но почему такая большая? На тебя это не похоже! — продолжая удивлено разглядывать мой живот, спросил Дастин.
— Я же на спрашиваю про твои тэту! — резко выдала ему.
Дастин удивлено поднял на меня глаза.
— Не спрашиваю, зачем ты спрятал свои шрамы за рисунками древних кельтов. Тем более, набил мое имя на руке, это же оно?! —требовательно спросила, проводя пальцами по смуглой коже, забитой цветными чернилами.
У Дастина заходили желваки на скулах.
Подняв меня за подбородок, глядя в глаза, он сипло ответил:
— Да, верно, твоё имя. Для чего я его набил?! Чтобы когда так плохо, что хочется всёбросить к чертям, мог взглянуть на твоё имя на руке — и жить дальше. Просто жить!
Также неожиданно, как схватил, он отпустил меня.
— Прошу, малыш! Не усложняй всё, ведь мы просто созданы друг для друга. Бросай своего Стива, и поехали в Нью-Йорк. Мы будем вместе, как прежде.
— Я не могу, — заблестели слёзы в глазах.
— Ну почему?! — застонал Дастин, не принимая моего отказа.
— Не могу так поступить со Стивом, не могу ему всадить нож в спину! Стоит только расслабиться и довериться, как ты меня бросаешь! А я не могу уже себе позволить играть в эти игры, у меня ответственность… —вовремя спохватившись, закрыла рот ладонью.
Я чуть не призналась в том, что тогда, два года назад, я не решилась сделать аборт. И не устаю молиться богу за то, что не дал совершить эту страшную ошибку…
Теперь я — мама прекрасной синеглазой девочки, которая так похожа на своего отца. Но это останется тайной, как и то, что за рубец внизу живота прикрыт большой татуировкой.
Я не выдержу еще одного предательства, поэтому Дастин ни о чем никогда не узнает.
— Ты всё равно будешь моей, — процедил вдруг он.