Страх, который испытывал до этого мужчина, вмиг прошел, и я смутно поняла, что теперь в нем поднимается какое‑то другое чувство. Его тело напряглось еще больше, лицо стало жестким.
– Я так и знал, что ты это скажешь.
– Конечно, скажу. Мы и так едва сводим концы с концами, Лукас. А тебе известно, как дорого обходится содержание собаки? Все эти счета от ветеринара и расходы на собачий корм – очень скоро набежит весьма кругленькая сумма.
– Я прошел еще одно собеседование в Администрации по делам ветеранов, и мне сказали, что доктор Ганн непременно одобрит мою кандидатуру, ведь я теперь всех там знаю. Так что у меня будет работа и появится достаточно денег.
Его руки гладили меня, и я почувствовала, что расслабляюсь и скоро задремлю.
– Вопрос не только в деньгах. Мы с тобой уже говорили на эту тему. Я просто хочу, чтобы ты полностью сосредоточился на своем поступлении на медицинский факультет.
– Я и так много занимаюсь! – Его голос зазвучал резко, и я сразу же забыла обо всей своей усталости. – Может быть, тебя не устраивают мои оценки? Если дело в этом, давай обсудим.
– Конечно же, дело не в этом. При чем тут твои оценки? То, что ты можешь нести на своих плечах такое бремя и все равно неизменно получать четыре балла из четырех возможных – по‑моему, это просто поразительно.
– Тогда в чем же дело: в том, что ты не желаешь, чтобы я завел собаку, или в том, что тебе не хочется, чтобы я принял такое важное решение сам?
Меня встревожил его тон. Я ткнулась носом в его руку, надеясь, что он поиграет со мной и забудет о том, что его расстроило.
Последовала долгая пауза.
– Ну хорошо. Знаешь, я просто все время забываю, что тебе уже двадцать четыре года. И слишком легко возвращаюсь к тем отношениям между матерью и сыном, которые у нас были всегда.
– Вот именно – были всегда. – Его голос прозвучал как‑то безжизненно, почти не выражал никаких эмоций.
Последовала еще одна пауза.
– Да, если не считать большей части твоих детских лет. Ты прав, – грустно сказала она.
– Прости. Не знаю, почему я об этом вспомнил. Я не хотел тебя обидеть.
– Нет, нет, ты совершенно прав. И мы можем говорить об этом так часто, как тебе будет нужно, и я всегда буду с тобой соглашаться, потому что за свою жизнь я приняла уйму неверных решений и многие из них были связаны с тем, что я оставила тебя и уехала. Но теперь я стараюсь загладить свою вину.
– Я знаю, мамуля.
– Ты прав насчет щенка. Просто моим первым побуждением было отнестись к этому так, словно ты все еще подросток, а не взрослый мужчина. Но давай подумаем об этом вместе, Лукас. По условиям договора аренды нашей квартиры в доме нельзя держать никаких животных.
– А кто об этом узнает? Наверное, единственное преимущество того, что мы живем в квартире, которую все в нашем доме считают самой паршивой, – это то, что ее дверь выходит на улицу, а не во двор. Я стану выносить щенка на улицу на руках, и к тому времени, когда я буду ставить ее на землю, никто из нашего жилого комплекса уже не сможет определить, где я живу. Я никогда не буду выпускать ее во двор, и она все время будет на поводке. – Мужчина перевернул меня на спинку и поцеловал в животик.
– Но у тебя еще никогда не было собственной собаки. Это большая ответственность.
Мужчина ничего не ответил, а просто продолжил тыкаться носом в мой животик. И тогда женщина рассмеялась, весело, беззаботно.
– Пожалуй, в чем ты совершенно не нуждаешься, так это в моих нравоучениях о том, как быть ответственным.
* * *
За следующие несколько дней я приспособилась к моей новой чудесной жизни. Женщину, как я скоро узнала, звали Мамуля, а мужчину – Лукас. – Хочешь лакомство, Белла? Лакомство?
Я смотрела на Лукаса, чувствуя, что он чего‑то от меня ждет, но не понимала, чего именно. Тогда он вынул руку из кармана, дал мне маленький кусочек мяса, и на мой язык обрушилась целая лавина восхитительных ощущений.
Лакомство! Скоро это стало моим самым любимым словом.
Я спала вместе с Лукасом среди мягких одеял, которые я немного порвала, прежде чем понять, как это его огорчает. Лежать рядом с ним было еще приятнее, чем под боком у Мамы‑Кошки. Иногда я осторожно брала его пальцы в рот, когда он спал, не для того, чтобы укусить, а для нежного‑нежного прикусывания, исполненного такой любви, что у меня даже начинала слегка ныть нижняя челюсть.
Он называл меня Белла. Несколько раз в день Лукас брал в руки поводок, как он называл ту штуку, которая со щелчком пристегивалась к «ошейнику». Он использовал этот поводок, чтобы тащить меня на нем в ту сторону, куда ему хотелось идти. Поначалу я ненавидела эту штуку, потому что никак не могла уразуметь, почему меня тянут за шею в одну сторону в то время, когда я чую запахи множества чудесных вещей, идущие с другой. Но потом я поняла, что когда Лукас снимает поводок с крючка рядом с дверью, это значит, что мы с ним сейчас пойдем «гулять», а мне это так нравилось! А еще я очень любила, когда мы возвращались домой и дома была Мамуля, я бежала к ней, чтобы она меня потискала, любила, когда Лукас наполнял мою миску кормом, садился, чтобы я могла поиграть с его ногами.
Еще я любила бороться с ним и то, как он сажал меня к себе на колени. Я любила его самого. Лукас был центром моего мира, и всегда, когда мои глаза были открыты, а нос ощущал запахи, я стремилась к нему. И каждый день приносил мне новые радости, и я училась новым играм с моим Лукасом, моим человеком.
– Белла, ты самый лучший щенок на свете, – часто говорил он мне, целуя.
Мое имя было Белла, и скоро я стала мысленно называть себя именно так: Белла.
По крайней мере, один раз в день мы ходили к моему прежнему логову. Там было несколько стоящих в ряд домов, в которых не было людей, но только в одном из них обитали кошки. Дома были обнесены забором из проволочной сетки, но Лукас всякий раз оттягивал сетку от столба, к которой она была прикреплена, и мы подходили к логову.
Оттуда по‑прежнему шел сильный запах Мамы‑Кошки, но запахи ее котят постепенно становились все слабее. Я знала также, и что туда вернулись некоторые из живших там прежде котов. Лукас приносил им всем еду и воду, но мне не разрешалось есть этот корм. И еще мне нельзя было входить в логово, чтобы проведать мою маму.
– Ты ее видишь? Видишь ту киску? Она совсем рядом и наблюдает за нами, Белла. Ее можно разглядеть, хотя она и прячется в темноте, – тихо говорил мне Лукас.
Я любила слушать звук моего имени. Я чувствовала, что в голосе Лукаса звучит какой‑то вопрос, но этот вопрос не приводил к получению новых лакомств. Пусть я не понимала смысла его слов, но я была рядом с Лукасом, так что все остальное было неважно.
Однажды днем я лежала на ноге Лукаса, на которую я свалилась от усталости после особенно ожесточенной игры в «атаку на тапки». Мне было неудобно так лежать, но я была слишком утомлена, чтобы шевелиться, так что моя голова находилась намного ниже остального тела.
Вдруг я услышала громкое урчание, оно становилось все громче, и в конце концов Лукас пошевелился, так что я поняла – он тоже его услышал.
– Белла, что это?
Я с трудом встала на лапы. Гулять? Лакомство? Лукас подошел к окну и посмотрел на улицу.
– Мамуля! – тревожно крикнул он.
Женщина вышла из своей комнаты.
– В чем дело?
– Они привезли экскаватор! Они собираются снести тот дом, а там все еще живут кошки! – Мамуля подошла к окну, а Лукас подошел к столу и торопливо выдвинул ящик. – Вот, смотри. Это карточка с телефоном приюта, который спасает бродячих животных. Позови Одри, а если ее не будет, просто скажи, что застройщик сейчас снесет дом и все кошки погибнут!
Лукас снял поводок с крючка и пристегнул его к моему ошейнику, и, пока он делал это, я ясно чувствовала, как от него исходит страх. Я встряхнулась и полностью проснулась.
– Я им позвоню. А что собираешься делать ты? – спросила Мамуля.
– Я должен их остановить!
– Лукас!
– Я должен их остановить!
И мы вместе выбежали на улицу.
Глава 3
Лукас выбежал из дома, таща меня за собой, и мы бросились на другую сторону улицы. Забор был частично разобран. Вокруг логова толпилась группа мужчин, и здесь же стояла огромная рычащая машина. Она производила на удивление низкий и громкий шум. Я присела, чтобы пописать, и один из мужчин отделился от группы и пошел к нам. От его ботинок исходили интереснейшие острые запахи масел и еще какие‑то резкие ароматы, которые мне еще никогда не встречались.
– Под этим домом все еще обитают кошки, – сказал Лукас, когда мужчина подошел к нам. Лукас тяжело дышал, и его сердце билось гулко‑гулко – я услышала это, когда он поднял меня и прижал к груди.
– О чем вы говорите? – спросил мужчина, хмурясь.
– Там кошки. Они обитают в подполе этого дома. Вы не можете его снести – это их убьет. Вы можете заняться другими домами, но в этом есть животные.
Мужчина пожевал свою нижнюю губу. Он взглянул на своих друзей, потом посмотрел на меня.
– Славный щенок. – Его рука была шершавой – я почувствовала это, когда он потрепал меня по голове, и еще я ощутила исходящие от нее запахи химикатов и различных почв, резкие и в то же время слабые.
Лукас сделал глубокий вдох и выдох и поставил меня на землю.
– Спасибо, – сказал он.
– Она помесь дога с мастифом, да?
– Кто?
– Твой щенок. У моего приятеля есть такой пес, и, когда он был маленьким, он выглядел так же. Я люблю собак.
– Это здорово. Может быть, она и в самом деле помесь дога и мастифа. Я просто не знаю, какой она породы. Собственно говоря, ее спасли, достав из подпола того дома, который вы сейчас готовитесь снести. Там обитала уйма разных кошек, и многие из них все еще там. Это я и пытаюсь вам объяснить – не всех животных удалось поймать. А по закону вы не можете снести дом, под которым обитают одичавшие кошки.
Из ведущей в логово дыры до меня доносился запах Мамы‑Кошки, и я чувствовала, что она осторожно приблизилась к краю дыры. Я заерзала, желая пойти и проведать ее, но рука Лукаса остановила меня. Мне ужасно нравилось, когда меня держали на руках люди, но иногда я испытывала из‑за этого досаду, когда мне хотелось поиграть.
– По закону, – задумчиво повторил мужчина. – Но у меня есть разрешение на снос, вот оно, видите? Так что все будет по закону. Я не имею ничего против кошек, разве что считаю, что у моей подружки их слишком много. Но мне надо сделать свою работу. Вы меня понимаете? В этом нет ничего личного.
– Это дело очень даже личное. Оно личное для этих кошек. И личное для меня, – твердо сказал Лукас. – Они совершенно одиноки в этом мире. Их бросили на произвол судьбы. Я – это все, что у них есть.
– Я не стану участвовать в этом споре.
– Мы вызвали службу по спасению животных.
– Это не моя забота. Мы не можем ждать, когда они приедут.
– Нет! – Лукас подошел к большой машине и встал перед ней, и я тут же последовала за ним, так что поводок нисколечко не натянулся. – Вы не можете это сделать.
Я уставилась на эту огромную машину, не понимая, что происходит.
– Ты начинаешь раздражать меня, приятель. А ну, отойди. Ты нарушаешь границы частных владений.
– Я не сдвинусь с места. – Лукас опять поднял меня и прижал к груди. Мужчина подошел к нам совсем близко и уставился на Лукаса. Они были одного роста, и их глаза находились на одном уровне. Мы с Лукасом тоже вперились в мужчину. Я завиляла хвостом.
– Ты и правда хочешь встрять в это дело? – тихо спросил мужчина.
– Вы не против, если я сначала поставлю на землю мою собаку?
Мужчина брезгливо отвернулся.
– Моя мамаша предупреждала меня, что у меня в жизни будут и такие дни, – пробормотал он.
– Эй, Дейл! – крикнул один из остальных мужчин. – Я только что говорил с Гантером. Он сказал, что скоро будет.
– Ну, и хорошо. В таком случае он сможет сам разобраться с этим защитником прав животных. – Мужчина повернулся и отошел обратно к своим друзьям. Интересно, они подойдут к нам, чтобы погладить меня? Мне бы это было приятно.
Скоро к нам подъехала большая темная машина, и из нее вылез еще один мужчина. Он подошел к группе рабочих, стоявших у дома, и поговорил с ними. Все они смотрели на меня, потому что я была здесь единственной собакой. Потом мужчина из машины направился к нам, чтобы взглянуть на меня. Он был выше Лукаса и крупнее. Когда он подошел ближе, я почуяла исходящие от него запахи дыма и нескольких видов мяса, а от его дыхания и одежды пахло чем‑то сладким.
– Ну, так в чем дело? – спросил он Лукаса.
– Под домом все еще обитает несколько кошек. Я уверен, вам бы не хотелось причинить им вред, – ответил Лукас.
Мужчина покачал головой.
– Там нет никаких кошек. Мы их всех переловили.
– Нет, не всех. Там, под домом, еще остается несколько кошек. Их, по меньшей мере, три.
– Да нет, вы ошибаетесь, к тому же у меня на все это нет времени. Мы и так отстали от графика из‑за этих чертовых кошек, и я не собираюсь терять больше ни дня. Мне надо строить квартиры.
– Что вы с ними сделали? Со всеми теми кошками, которые здесь обитали? Среди них были и совсем маленькие котята!
– Это не ваше дело. Вся эта история не ваше дело.
– Напротив, это мое дело. Я живу в доме напротив и вижу, как все эти кошки входят и выходят.
– Ну, и молодец. Как вас зовут?
– Лукас. Лукас Рэй.
– А я Гантер Бекенбауэр. – Мужчина на мгновение сжал руку Лукаса, потом отпустил ее. Когда рука Лукаса снова обхватила меня, от его кожи пахло мясом и дымом. Я осторожно принюхалась.
– Это вы проделывали дыру в моем заборе? Я уже три раза посылал людей, чтобы починить его.
Лукас ничего не ответил. Я по‑прежнему лежала у него на руках и чувствовала, что меня вот‑вот сморит сон.
– Значит, это вы кормите этих кошек, это ясно, как божий день. А это, как вы и сами понимаете, только осложняет дело.
– Вы хотите сказать, что предпочли бы, чтобы они голодали?
– Это же кошки. Они убивают птичек и мышей, или вы этого не знали? Так что они вовсе не голодают.
– Вы не правы. Они плодятся слишком быстро. Если их не изловить и не стерилизовать, они произведут на свет многочисленное потомство, и большинство котят погибнут от голода или от болезней, вызванных недостатком корма.
– И, по‑вашему, в этом виноват я?
– Нет. Послушайте, я прошу у вас только одного – дайте людям время, чтобы решить эту проблему гуманно. Существуют организации, занимающиеся спасением тех животных, которые отнюдь не по своей вине брошены на произвол судьбы и ведут жизнь, полную опасностей. Мы позвонили в одну из этих организаций, и они уже едут сюда. Дайте им сделать свою работу, и тогда вы сможете выполнить и вашу.
Мужчина, от которого пахло дымом и мясом, выслушал то, что сказал Лукас, но все так же продолжал качать головой.
– Похоже, вы сейчас просто цитируете какой‑то интернетовский сайт, но речь сейчас не об этом. Вы хоть представляете себе, как сейчас трудно что‑либо построить, Лукас? Приходится все согласовывать с добрым десятком разных служб. Я потратил на получение разрешения на снос этих домов целый год. Год! Так что сейчас мне надо наконец начинать работу. Прямо сейчас.
– Я не сдвинусь с этого места ни на шаг.
– Вы действительно собираетесь встать на пути экскаватора, который сносит дом? Вы же можете погибнуть.
– Ну и пусть.
– Знаете что? Я собирался договориться с вами по‑хорошему, но вы не оставили мне выбора. Я сейчас вызову полицию.
– Вызывайте.
– Кто‑нибудь когда‑нибудь говорил тебе, что ты упрямый маленький ублюдок?
– Возможно, мне и говорили, что я упрям, – ответил Лукас. – Но никто никогда не говорил мне в лицо, что я ублюдок.
– Ха! Ну, ты и фрукт!
Мужчина отошел от нас, так меня и не погладив, что было необычно. Мы с Лукасом долго стояли неподвижно. Большая машина смолкла, и, когда она перестала громко рычать, я почувствовала себя совсем по‑другому, как будто до этого что‑то сдавливало мое тело, а теперь перестало. Лукас опять поставил меня на землю, и я стала внимательно обнюхивать землю. Мне хотелось поиграть, но Лукас хотел просто стоять, а из‑за поводка я не могла далеко от него отбежать, чтобы порезвиться вокруг.
Когда появились еще люди, я завиляла хвостом. Это были женщина и мужчина, и они вышли из еще одной машины. На них обоих была темная одежда, а на их боках висели какие‑то металлические предметы.
– Вот и полиция, – тихо заметил Лукас. – Ну, что ж, Белла, посмотрим, что произойдет теперь, когда сюда прибыли полицейские.
Два человека в темной одежде подошли к мужчине с дымно‑мясными пальцами. По‑моему, Лукасу было немного не по себе, но он по‑прежнему не двигался с места. Я зевнула, потом радостно завиляла хвостом, когда эти два человека подошли к нам, чтобы увидеть меня. От женщины пахло собакой, а от мужчины – нет.
– О господи, какой милый щенок! – приветливо сказала женщина.
– Ее зовут Белла, – объяснил Лукас. Мне ужасно понравилось, что они говорят обо мне!
Женщина улыбнулась мне.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Лукас. Лукас Рэй.
– Итак, Лукас, почему бы вам не рассказать нам, что здесь происходит? – сказал ее друг‑мужчина.
Мужчина разговаривал с Лукасом, а женщина встала на колени и начала играть со мной. Я прыгнула на ее руку. Теперь, когда я могла обнюхать ее, я различила на ее пальцах запахи двух разных собак. Я облизала ее пальцы и почувствовала вкус этих собак. Металлические предметы на ее боку лязгнули.
Когда женщина встала с колен, я посмотрела на Лукаса.
– Но тогда кто же должен защищать этих кошек, если не полицейские? – спросил Лукас. Он уже во второй раз употребил это слово – «полицейские». Я видела, что он расстроен, и уселась у его ног, надеясь, что это поможет ему снова стать веселым.
– У вас в этом деле нет никаких прав. Вы меня понимаете? – Мужчина в темной одежде махнул рукой в сторону большой машины. – Я понимаю ваши чувства, но вы не можете препятствовать строительным работам. Если вы не уйдете сами, нам придется вас арестовать.
Женщина, от которой пахло двумя собаками, коснулась руки Лукаса.
– Будет лучше, если вы и ваш щенок сейчас пойдете домой.