Предателей (не) прощают (Татия Суботина)

И правда, стукнуть его очень хотелось, но… Я же взрослая женщина! Умею справляться с собственными эмоциями!
Поэтому я просто сжала половник до побелевших костяшек пальцев, да притормозила переливать для подогрева суп. Сосчитать до десяти, что ли?
— Ну как я им откажу, Маша! — сложил бровки домиком Широкий, состроив просящую гримасу. Морда его поражала умилительностью, но осталась наглой. — Что хочешь сделаю, только не злись!
— Да что ты сделаешь! — отмахнулась я. — Повезло родить гениев… Мне кажется, они скоро Пентагон взломают чисто ради любопытства, а я начну сушить сухари.
Для себя, ага. Ведь мать и в огонь, и в воду за свое дитя!
Даже если дитя с прибабахом.
— Вот что хочешь, то и сделаю! — настаивал Артем и я не выдержала:
— Секса я хочу, Широкий! Секса! Поможешь?
Целоваться я не кинулась, платье не спустила, но Артем отшатнулся так рьяно, будто уже залезла ему в штаны и принялась насиловать с особой жестокостью.
— Маша! — раненым бизоном взревел этот двухметровый трус и с грохотом свалился вместе со стулом. — О-о-х, ма-а-ть!
Хорошенько он приложился копчиком и затылком, даже у меня в ушах зазвенело!
— Ты бьешь Темыча?! — тут же послышался возбужденный крик из комнаты мальчишек.
Я и рта не успела раскрыть, а Широкий пошевелиться, как Артур и Тимур появились в кухне.

— Бои без правил? — как-то преувеличенно радостно сверкнул глазами Тима.
— Ма, ты вошла во вкус?
Меня обдало жаром — сумасшедший вечер!
— Дядя Артем просто борется с врожденной неуклюжестью! — закатила глаза я.
— И пока в этой неравной борьбе пал стул. — кряхча, словно столетняя бабка. Широкий поднялся на ноги и повертел покалеченный предмет мебели. Задние ножки у стула качественно отъехали назад под большим углом. — Упс…
Да уж.
— У тебя не только душа широкая, Широкий, — констатировала я.
Но и задница. Это, конечно же, вслух не высказала, но все прекрасно догадались. Мальчишки покатились со смеху.
— Не стоит рофлить* ма, крестный, — выдал Арт. — У нее крутой нрав и рука тяжелая. *рофлить — подшучивать.
— Можно подумать, ты хоть однажды прочувствовал ее на себе! — фыркнула я. Настроение стремительно опустилось под плинтус — тяжело быть женщиной с гормональными качелями!
— Бобер прочувствовал! А мы впечатлились твоим талантом! — поддакнул брату Тимур. — Может, с нами пойдешь в «Арену»? Заткнешь всех за пояс, какая у нас ламповая тян!
*ламповая тян — идеальная девушка, которую практически невозможно встретить в реальной жизни.
— Что за «Арена» такая, впервые слышу…

Мальчишки переглянулись, Тимур даже на короткое мгновение вжал голову в плечи, как в те моменты, когда получал «мораль» по делу.
— Сорян, — кинул он Артуру, который нахмурился и даже покраснел от досады.
Широкий отвернулся. И вот здесь моя чуйка не просто нащупала подвох, она завопила разноголосьем!
«- Маша-а-а! — надрывалась интуиция. — Бди! Что-то нехорошее за твоей спиной задумали! Ни стыда, ни совести у мужского рода!»
— Та-а-к! — уперла руки в бока. — И чего еще я не знаю?
Мальчишки вперили глаза в пол, мол, пытай нас, мама, запретом на сеть, а современная молодежь не сдается!

— «Арена» — спортивный клуб, — первым не выдержал мой инквизиторский взгляд Широкий.
Я ведь и голодухой пригрозить могу! Привалит в следующий раз пожрать чужих харчей, а я ему «бац» и амбарный замок на губы повешу! Чтобы не раскатывал!
— И-и-и? — подтолкнула заботливого дядюшку дальше. Там где «а» и «б» далеко на завалялась.
— В который я обещал записать мальчишек на секцию, — нехотя признался он. — Пусть занимаются, меньше времени свободного будет на глупости всякие, а у тебя, наоборот, появится…
Заявление, конечно, было заманчивым. Не заговори Артем хорошо знакомым мне тоном заправского искусителя, может, и купилась бы. А так избавиться от подвоха не могла!
— На секцию чего? — обманчиво миролюбиво улыбнулась я, притупляя всеобщую бдительность.
С мужиками ведь как нужно? Ласково и нежно! Только включи режим «бронепоезда и пилы «Дружба», как уйдут в несознанку, задействовав круговую поруку!
— Бокса, — ответил Широкий, чем подписал себе приговор на пожизненную обиду, как минимум.
— Нет! — тут же спустила их с небес на землю. — Никакого бокса!
Одно упоминание об этом виде спорта вызывало во мне нервяк, паранойю и жуткую почесуху!
— Ну почему?! — тут же заныли сыновья.
А я смотрела на мальчиков и чувствовала, как ноги отнимаются. Неужели, отцовские гены проснулись?

Ну Давыдов! Даже издалека умудряешься мне жизнь портить!
С меня одного боксера на жизнь вперед хватило!
— Я сказала, нет, и это не обсуждается, — припечатала категоричным «яжемать» тоном.
— Рили*? — округлил глаза Артур.
*рили — реально, правда.
— Ну почему?! — взвился Тимур — юный борец за справедливость.
— Бокс — это так круто! — не сдавался Артур. — Ма! Ты же у нас продвинутая! Продвинутая, но не совсем двинутая, что радует.
— Маш, — попытался заступиться за мальчишек Широкий.
— Не обсуждается.
Как, скажите, мне аргументы подобрать, чтобы занозу из прошлого не вспомнить?
О Давыдове и речи заводить не стоит. Его имя в моем доме не упоминается даже случайно или по пьяни. Не надо лишний раз заглядывать в собственный ящичек Пандоры, чтобы случайно не выпустить то, о чем вспоминать не хочется.
Сыновья выросли без отца. Уже даже и не спрашивают, где он, кто и почему не с нами. Так какой резон мне ворошить этот осиный улей с наследственностью Давыдова?
Тот бокс любил больше всего на свете. Я так, сбоку припеку оказалась, влюбленная дурочка. Между мной и великим спортом, выбор был очевиден.

Сыновей безжалостной машине бокса я не отдам! Не дождется!
— Агрх! — закатил глаза к потолку Тим.
— Это не просто зашквар’, а зашкварище! — добавил Арт.
*зашквар — позор.
— Ужинать будете? — как ни в чем не бывало, спросила их.
— Сыты! — буркнул Тимур и резанул ребром ладони возле собственной шеи.
«По горло», — догадалась я.
— Лампа накормила, — смягчился Артур.
— Ну тогда я вас не задерживаю, — развела руками и сыновья, громко фыркнув, удалились из кухни в свою комнату. Обиженные на весь мир! Хотя скорее, на мать, что пыталась оградить их от опасностей мира, но…
— И зачем ты так, Князева? — выдал Широкий.
Судя по его хмурой физиономии, он уже собрался учить меня уму-разуму, рукава закатал, язык зачехлил… Ха!
— Давно ты за моей спиной заговоры плетешь, Брут? — перехватила поудобнее половник и направила его на Артема, словно мушкетер шпагу.
— Какие заговоры? — пошел на попятный мужчина. — Парни хотят спортом заниматься, не тачки вскрывать или по карманам лазить! Я что не могу помочь крестникам?
— Только не с боксом!

Насчет этого я готова была хоть насмерть стоять!
Не потерплю боксера в доме!
— Да что ты уперлась, как ослица? Что не так с этим боксом? — Широкий резко поставил стул, даже уцелевшие ножки заскрипели.
Я же выдохнула и, наоборот, приглушила голос:
— Отец мальчишек — профессиональный боксер.
Эта новость так потрясла Артема, что он махом уселся на стул и, конечно же, с грохотом и помпой его доломал!
У меня язык не повернулся, укорить его в этом! Все смех пыталась сдержать, настолько комичным оказалось наблюдать за растерянностью вечно рассудительного Широкого.
Мальчишки на этот раз не прибежали. То ли свыклись, что крестный сегодня, как слон в посудной лавке, то ли уселись в свой «Minecraft» играть.
Пауза продлилась недолго.
— Ты знаешь, все равно ведь бокс — не заразный, воздушно-капельным путем не передается, — аккуратно заговорил он, словно по минному полю пробирался. — Да и профессиональные боксеры в спортивные клубы не ходят.

— Он десять лет живет за границей, — зачем-то посвятила Артема я.
Не то чтобы когда-то специально следила за жизнью Давыдова, но он в одночасье стал настолько популярной личностью, о которой трубили с каждого утюга!
— Тем более! — обрадовался мужчина. — Мальчишки с ним точно не встретятся, если ты этого боишься.
— Не этого, — поджала губы. — Я просто против бокса. Закрыли разговор.
И взглядом красноречиво дала понять, что поставила точку.
Артем дураком не был, нарываться на скандал не стал. Хотя, уверена, его разбирало любопытство!
Как бы мы с Широким ни были близки, а про Давыдова даже он не знал. Я просто вычеркнула этого человека из жизни. Умерла, так умерла! Зачем лишние проводы?
— Тебе там удобно что ли? — ухмыльнулась, глядя на разлегшегося друга.
Тот поднялся и повертел в руках отлетевшие ножки. Не выдержали широты мужской души!
— Прости, Маша. Я компенсирую, — состроил умилительную мордашку Широкий, а в его глазах ясно читалось: «Только не сексом!». — Новый стул тебе презентую.
— Он не подойдет к старому кухонному гарнитуру.
— Ну хочешь, новый гарнитур? Я могу! — тут же отозвался Артем.
И я точно знала, стоит согласиться, через несколько дней моя кухня будет обновлена. Широкий никогда жадностью не отличался.

— Нет веры твоим обещаниям, Темыч, — решила потроллить его я. Одной мне страдать от испорченного вечера что ли? — Сказал, все, что захочу, а как женщина определилась с желаемым, так ты в кусты! И не по прямому назначению, разумеется. Генетически в вас записана эта трусость или как?
— Князева! — сделал страшные глаза он. — То, что ты просишь, невозможно!
Я смерила этот образец мужественности нарочито медленным внимательным взглядом, а потом картинно схватилась за сердце, охнув.
— Прости, Широкий, я не хотела давить тебе на больной мозоль!
— Какой мозоль? — удивился он, не учуяв подвоха.
Я красноречиво опустила глаза в район его бедер.
— Не фурычит уже? — скорбно поджала губы. — А ведь всего-то тридцатку отпраздновал… Не только инфаркт нынче молодеет.

ГЛАВА 2
Хотите испытать пробег нервов мужчины? Усомнитесь в его дружке.
Широкий разогнался за полминуты: от растерянности, неверия и до откровенной ярости!
— Машка! — взревел он зычным басом, отшвырнул стул в сторону и буреломом попер на меня. — 3-зараза белобрысая!
— Теперь Темыч ма гоняет? — послышался любопытный детский голосок.
Парни в кухню не наведались, но по-прежнему держали руку на пульсе. Интересно, они хоть не додумались вебки понаставить по углам, чтобы быть в курсе всего и контроль не потерять? От моих мальчишек и не такого можно ожидать!
— Забей, — И какой сыночка так о матери заботится?! Героев надо знать в лицо! — Ма себя в обиду не даст! Еще Темыча спасать придется.
Вот спасибо, сынуленька! Узнаю Тимурчика — агнец небесный, а не мальчик! Главное, в силы-то мои как верит!
Широкий хоть и отличался ростом, да длиною рук, а в ловкости мне уступал! Запыхался, бедненький, все никак жертву поймать не мог, чтобы подержаться за ее шейку!
Так бы и играли мы в «Ну, погоди!», не посягни этот маньяк доморощенный на святое! Семейный сервиз бабули. Она мне за него голову откусит и не поморщится!
Артем задел бедром барную стойку — сервиз на подставке жалобно зазвенел, я остановилась, как вкопанная!
— Ну вот ты и попалась, Князева, — хищно ухмыльнулся Широкий.

— Хлясь! — это я его половником по лбу огрела, а эхо-то, эхо какое пошло! Пусто у него там что ли? Все спустилось в жажде мести туда, где мозгу места нет?
— Ай! — схватился за голову Артем. — Ты чего дерешься-то?
И полную губу обиды закатил! Да так зыркнул на меня из-под густых бровей, точно я ему тяжкие телесные нанесла, как минимум, а не просто-напросто качественно отрезвила.
— Аккуратнее на поворотах — всю квартиру решил мне сегодня разнести?!
— Съел? — хмыкнул Тимур. — А ты: «Пойдем Темычу всыпем, чтобы ма не трогал, пойдем хоть посмотрим!». Пф-ф!
— Наша ма рили анрили*, — восхищенно протянул Артур, заставив меня гордо выпятить грудь: «Да я такая!». Даже кошке доброе слово приятно!
*анрили — нереальная.
— Передумали насчет ужина? — сохраняя показное аристократическое спокойствие спросила сыновей, что выглядывали из-за угла. — Я пюре из брокколи подогрею.
Мальчишки одинаково скривились и тут же блеснули пятками. Страх овощей — безотказный способ избавиться от ненужных маленьких свидетелей!
— Откуда в тебе такая страшная жестокость, Князева? — громко ужаснулся Широкий. Хотя в глубине его глаз поблескивала насмешка.
— Последствия неисполненных желаний, — поиграла бровями я, отчего бравада тут же с Артема слетала, а бледность вернулась.
— Машка, проси, что хочешь, только не толкай на извращение! — лихорадочно прошептал он. — Ты же мне, как сестра!

Я сделала вид, что задумалась, поджала губы и проследила пальчиком дергающуюся жилку на шее Артема. У того даже пот на лбу выступил, рядом с наливающейся шишкой.
— Не трусь, — похлопала крестного моих сыновей по плечу. — Мать ребенка не обидит.
Высказавшись, я вернулась к стойке, накрывать нам поздний ужин.
— Это я, по-твоему, ребенок? — зацепило Широкого.
Не виновата я! Плохое настроение лучше сарказмом и безобидными подшучиваниями вытравить, чем унынием страдать и злость на всех срывать!
— Сыночка! — хмыкнула я. — Сам назвался.
Артем расхохотался. Его, наконец, отпустило. Понял шутку юмора жираф местного разлива.
— Ну ты и мстительная, Князева, — покачал он головой, видать, припоминая Боброва.
Еще какая!
— Это ты даже меня еще в эти самые дни не застал, — поиграла бровями я.
— Какие такие дни? — насторожился Широкий.
Я выдержала эффектную паузу, работаю же в медиа-бизнесе, вот от разных эпатажных персон и понахваталась всяких штучек!
— Те самые, когда лучшие друзья девушки совсем не бриллианты, а пулемет Калашникова, шоколадка и носовой платочек.
— Любопытный набор, — нахмурился Артем.

— Убивать и плакать, Широкий, плакать и убивать, — подтолкнула его к правильной мысли. — А в промежутках заедать несправедливость женской доли сладеньким.
— И поэтому, я никогда не женюсь! — резюмировал друг.
— Если быть ласковым, нежным и понимающим мужчиной в такие дни, то жена- гризли превратится в домашнюю кошечку!
Артем скривился, демонстрируя мне весь скепсис, на который только была богата его мимика:
— Ты сама-то в это веришь?
По-хорошему, мужчине стоит сделать себе лежбище на антресолях и не высовывать даже нос наружу, когда у его дражайшей половины страшные дни цикла. Но я, как истинная женщина, своих вражескому лагерю сдавать не намерена!
— Чистую правду тебе выдала, Широкий, — убедительно заявила я. Во мне явно заработали актерские гены бабули. Периодически Лампа просыпалась в каждом из семейства Князевых. — А ты не ценишь! И вообще! Подставляешь меня, сговорившись с моими же сыновьями!

<- назад {||||} следующая страница ->