Родители за последние циклы успели смягчиться. И в этом в какой-то мере была и моя заслуга. Полгода назад с нами связался Фейрус Арвейл, дядя Рейна Даггерти, с предложением выдать за его племянника старшую Таро. Как мы и опасались, Каори восприняла эту идею в штыки. Диким казалось ей променять милого сердцу Тариана на какого-то там радаманца. Пусть и с завидной родословной, пусть и до неприличия влиятельного и состоятельного, но всё равно нелюбимого.
Родители попытались провести внушение, но Каори была непреклонна. Однажды я заглянула в библиотеку, чтобы стащить для себя какую-нибудь книгу. Отец — заядлый коллекционер старинных фолиантов. Читать печатные издания былых времён не разрешает, опасаясь за сохранность бумаги, но я порой нарушаю родительский запрет.
В то утро папа как раз общался с Рейном и его дядей, пытаясь как можно деликатнее объяснить транслируемой на экране картинке, что невеста всё ещё зреет. Заметив, как радаманцы нахмурились, отец поспешил заверить, что Каори непременно передумает; уж он-то об этом позаботится.
— Если лиэри против, насиловать её мы не станем, — мрачно бросил Рейн распинающемуся перед ним Таро и мазнул по мне, застывшей в дверях, рассеянным взглядом. Затем, склонившись над креслом, в котором устроился его дядя, что-то тому шепнул.
Меня попросили выйти. А через полчаса отец радостно объявил, что проблема решена: Рейн Даггерти пожелал жениться на Таро-младшей. Меня немного задело то, с какой лёгкостью радаманец произвёл рокировку. Но, если честно, он мне сразу понравился. Да и осознание того, что я спасла сестру от постылого замужества, не могло не радовать. Ведь если бы не мой неосторожный визит в библиотеку, Каори всё равно бы заставили выйти замуж.
Впоследствии родители решили, что блестящий брак младшей дочери с лихвой окупит не совсем удачный (по их мнению) союз старшей, и приняли Тариана.
Погрузившись в размышления, я и не заметила, как мы оказались в спальне. Сестра усадила меня за туалетный столик и, взяв расчёску, стала приводить в порядок мои волосы. В отличие от смуглой и темноглазой Каори, я внешностью пошла в маму. Так же, как и у неё, у меня были густые светлые локоны. Глаза необычного фиолетового цвета, такого же мистического, как туманность Олиона; идеальная кожа, будто сотканная в лоне небес, чувственные, пухлые губы, созданные для страстных поцелуев… Так, кажется, описал меня в балладе собственного сочинения сын нашего мажордома. За что, бедолага, получил от моего и своего родителей нагоняй и приказ даже не дышать в сторону господской дочки.
Я уже давно привыкла быть в центре внимания. Друзья и знакомые всегда восхищались моей внешностью, особенно моими пшеничными локонами. Правда, с таким же умилением они смотрели на нашу карликовую собачку. У Стеллы тоже была шикарная золотистая шёрстка. Когда я только училась ходить, а Стелла бегать, мы составляли довольно забавную пару. Нас обеих хотели тискать, сюсюкаться с нами и баловать игрушками.
С годами я стала равнодушно относиться к дифирамбам в мою честь. И даже немного завидовала, когда кто-нибудь хвалил ум Каори или достижения Веана. К своим двадцати шести брат прослыл одним из самых храбрых офицеров Мейлоры, нашей славной столицы, получил кучу медалей и должность личного телохранителя императора. Каори от него недалеко ушла, стала специалистом в области наномедицины. А я была просто красивой. Девятнадцатилетняя красотка Шиона Таро. И всё.
— Эти радаманские кокетки, как только тебя увидят, начнут локти кусать от зависти. Они тебе и в подмётки не годятся, Ши, — словно отзываясь на мои мысли, ласково произнесла Каори. — Даггерти влюбится в тебя с первого взгляда.
Я кисло улыбнулась. Боюсь, смазливой мордашки недостаточно, чтобы не только вскружить ему голову на пару недель, но и пробудить в нём настоящие чувства.
Сестра истолковала мою реакцию по-своему. Наклонилась ко мне, и в зеркальной глади отразилась её тревога.
— Ты уверена? Ещё не поздно всё отменить.
— Нет, — покачала головой в ответ. — Я действительно этого хочу.
К тому же Каори ошибалась. Даже если бы мне вдруг пришла в голову эта абсурдная идея, отменить помолвку всё равно было уже нельзя.
После долгих минут скрупулезного расчесывания сестра отложила расчёску, перекинула мои волосы через плечо и закрепила их сбоку хрустальными заколками. Пшикнула мне на запястья по капле духов, чмокнула в щёку. Посчитав, что теперь я готова к встрече жениха, потащила обратно в холл. Оттуда уже отчётливо доносились голоса приглашённых.
— А Веан так и не прилетел, — вглядываясь в лица собравшихся, разочарованно вздохнула я.
— Наверное, опаздывает. Но, уверена, скоро появится, — обнадёжила меня Каори.
Из резиденции императора брату удавалось вырваться нечасто. Но в честь помолвки сестры, надеюсь, ему пойдут навстречу.
В коридоре к нам присоединился Тариан. Я сдержанно улыбнулась ему (не дайте Создатели молодая лиэри посмеет улыбнуться несдержанно на людях) и похвалила его вкус в выборе колечка.
Болтая с сестрой и её женихом, то и дело поглядывала на вход. В широком проёме всё появлялись и появлялись гости, но Рейна я пока не видела.
А когда он всё-таки вошёл, от волнения чуть не отправилась в нокаут. Благо стояла возле лестницы, и перила послужили удачной подпорой.
Я много раз вспоминала момент, когда увидела его на экране в библиотеке. Но Рейн транслируемый и в подмётки не годился Рейну живому.
Всё-таки я верю в любовь с первого взгляда. В девятнадцать лет вообще легко верить в такие вещи. Глядя на радаманца, ни о чём другом, кроме любви, мне думать не хотелось.
Нет, он не был одним из тех романтичных героев, о которых я читала в старинных балладах: благородная бледность, унизанные перстнями изящные пальцы, болезненная худоба и слабая, готовая вот-вот угаснуть улыбка. Именно такими рисовали настоящих аристократов и героев-любовников все известные мне романисты. А Даггерти, скорее, в одной из тех книжек мог бы сыграть роль злодея. Идеальный типаж.
Рейн был очень высок, выше многих мужчин в зале. Классический радаманец. Они все как на подбор широкоплечие, узкобёдрые и мускулистые. Будто выведенные в инкубаторе.
Мне с моим немаленьким для девушки ростом придётся вставать на носочки, чтобы его поцеловать…
Так, стоп! Шиона, что ты несёшь?! Какие носочки, какие поцелуи?!
До свадьбы ещё полгода, так что до поцелуев мы доберёмся нескоро. Поэтому и думать забудь!
Отдавая дань арийской культуре, решили, что помолвку и свадьбу проведём, строго следуя нашим традициям. А это значило, что в ближайшие пять циклов самой большой вольностью, дозволенной паре, станет держание за руки.
Отругав себя за непотребные мысли, снова принялась украдкой поглядывать на Рейна, в поклоне приветствующего мою мать. Лиэри Ноэли была первой, с кем здоровались гости, входя в дом. Вот Рейн галантно поклонился, едва коснувшись губами её золотистой перчатки. Родительница зарделась под внимательным взглядом тёмно-синих глаз. Даггерти ей что-то сказал, наверное, одарил комплиментом, потому как мама ещё и заулыбалась.
Всё, одну женщину из семейства Таро он уже покорил. Вот получить благосклонность Каори будет непросто. Сестре Рейн заочно не нравился. Ну а моя благосклонность, наверное, как звезда в небе, сияла у меня на лице. На пару с глуповатой улыбкой.
Даггерти снова о чём-то спросил, и мама указала в нашу сторону. Я тут же, сама того не осознавая, вытянулась по стойке «смирно» и стала ждать приближения радаманца. Наверное, точно так же Рейна приветствуют его солдаты. Не дыша и не шевелясь.
Честно пыталась сосредоточиться на болтовне сестры и сделать вид, что я его даже не заметила. Но не уверена, что у меня получилось. Наконец Рейн достиг цели, то бишь меня, и, следуя арийским правилам этикета, вежливо нам поклонился.
Тариан поклонился ему в ответ, а потом замер, как солдат на поверке. Тоже немного робел перед радаманцем. Каори сдержанно кивнула и протянула Даггерти руку для поцелуя. Касаясь её кисти губами, Рейн смотрел на меня.
Я склонила голову в знак приветствия. И всё. К сожалению, по ещё одной арийской традиции наши расшаркивания перед помолвкой должны ограничиваться только кивками и устными знаками внимания. Обидно. Другим лиэри он, значит, может ручки лобызать, а к будущей невесте и приблизиться толком не позволено.
Рейну, кажется, этот обычай тоже не нравился. Он на секунду нахмурился, но тут же взял себя в руки и произнёс стандартную для таких церемоний, заранее выученную фразу на моём языке:
— Безмерно рад видеть вас, лиэри Таро.
— Взаимно, лэрд Даггерти, — в свою очередь ответила я на радаманском.
Рейн снисходительно улыбнулся, наверное, его позабавил мой акцент. К сожалению, я ещё не освоила досконально этот странный язык, хоть и занималась каждое утро.
Даггерти сыпанул пару фраз на арийском. После чего — то ли его словарный запас иссяк, то ли он решил, что с церемониями пора заканчивать, — перешёл на родной язык. Я машинально коснулась маленькой прозрачной кнопки за мочкой левого уха, проверяя, не забыла ли активировать нейропереводчик, благодаря которому чужая речь воспринималась, как родная.
Рейн тоже не замедлил активировать устройство, таким образом давая понять, что если захочу, я в любой момент могу перейти на родной язык. Он всё равно будет меня понимать.
Было очевидно, что Даггерти я понравилась. Нисколько не стесняясь, он пожирал меня взглядом. Мне даже начало казаться, что сквозь легкую ткань своего тёмно-синего облегающего платья я чувствую его прикосновения. Его пальцы скользят по чёрному кружеву, оттенявшему плечи и декольте, неспешно ласкают кожу… Мама постаралась упаковать меня должным образом. Вроде и одета прилично, наряд чуть ниже колен, но благодаря фасону и ткани платье сидело на мне как влитое и приковывало к себе взгляды.
Немного расхрабрившись, я тоже занялась изучением. Как и предполагала, я оказалась ниже радаманца на целую голову. У него были прямые тёмные волосы до плеч. Передние пряди заплетены в две тонкие косички, остальные волосы собраны в хвост. Черты лица немного грубоваты. Опять же если сравнивать с немощными аристократами, описанными в классических романах. У Рейна были широкие острые скулы, резко очерченный подбородок, высокий лоб. Глаза глубокого синего цвета контрастировали со светлой кожей. На левом виске темнела какая-то татуировка. Непонятный символ. Когда-нибудь Даггерти мне расскажет, что он означает.
Как и все собравшиеся здесь мужчины, Рейн был одет в традиционный для такого вечера элегантный костюм: чёрные брюки и в тон им длинная прямая рубашка навыпуск с воротником-стойкой. Хотя мне кажется, ему больше шла военная форма.
Как ни странно, на нём не было ни одного украшения. Радаманцы любили обвешивать себя массивными и, по моему мнению, совершенно безвкусными гирляндами из металла и неогранённых камней. Рейн оказался приятным исключением.
Каори легонько пихнула меня локтем, развеяв наваждение. Сестра намекала, что воспитанной лиэри не подобает смотреть на кого бы то ни было слишком пристально. Тем более на собственного жениха.
Кажется, мои чувства и мысли не укрылись от проницательного лэрда, так как я услышала его приглушенный смешок и чарующе-мягкий, глубокий голос:
— Мне бы хотелось остаться наедине с лиэри Таро.
И всё. Никаких фальшивых расшаркиваний и велеречивых фраз, которыми так любили сыпать арийцы:
«Не сочтите за дерзость, но я мечтаю украсть у вас лиэри Таро». «Позвольте насладиться приватной беседой с лиэри Таро».
Сразу видно, радаманец. Да ещё и военный.
Каори и Тариана как ветром сдуло. А вместе с ними исчезло и чувство поддержки, которую я находила в сестре. Я осталась один на один с женихом. Сновавшие по залу приглашённые и подносившие им напитки улыбчивые гиноиды были не в счёт. Я их просто не замечала.
Никого не замечала, кроме него.
— Можете смотреть на меня, Шиона. Уж я-то пихать вас в бок за один лишний взгляд точно не стану.
— Очень вам за это признательна. Со стороны ваше поведение смотрелось бы довольно… необычно, — отмерла я.
— Вы, наверное, хотели сказать неприлично, — верно угадал ход моих мыслей Рейн и с откровенной иронией добавил: — Много наслышан о… хм, строгих нравах арийцев.
И чем это ему не понравились наши нравы? Я тут же не преминула пустить шпильку в ответ:
— Я тоже кое-что слышала о радаманцах. Некоторые из ваших военных, оставшихся на планете после подписания мирного договора, шокировали нас своими разнузданным поведением и… развратностью, — невольно замялась. Просто не привыкла говорить о таких вещах с незнакомым мужчиной. Да и вообще ни с кем.
Даггерти наш разговор, кажется, заметно поднял настроение.
— Искренне удивлен, что вам знакомы слова вроде «разнузданность» и «развратность». — Он наклонился ко мне, пощекотав волосы у виска тёплым дыханием. — Скажу вам по секрету, мы вовсе не дикари, какими нас здесь считают.