Пронзительный крик раздался с той стороны, откуда они прибежали. Крик дворфа. Волосы Фенеллы встали дыбом. Воздух в пещере внезапно потеплел, в нем начало чувствоваться колдовство.
Я им ничем не помогу. Эта мысль выползла откуда-то из мрачного закоулка души Фенеллы. Если я вернусь, и мы трое погибнем, я навлеку позор на свой клан. Мойра поставила меня главной. Все в Стальгорне будут шептаться, как я провалила задание, как я привела к гибели Бронзоборода и Громового Молота. Но если я выживу, то это будет значить, что клан Черного Железа выстоял там, где другие не смогли.
Чем больше она думала, тем логичней казалась ей эта мысль. Керрик и Фендриг на ее месте поступили бы так же. Они ненавидели ее. Это было их сущностью, которую не изменят ни время, ни опыт.
Фенелла посмотрела на разветвляющиеся коридоры.
«Сделай так, чтобы я тобой гордилась», — сказала Мойра ей лично. Она ведь это имела в виду? Зачем иначе она велела дочери Финия Темностроя возглавить отряд?
Краем глаза Фенелла уловила движение. На стенах, в каждой из граней кристаллов, появились ее отражения. Они махали ей, звали, манили повернуть в правый туннель.
Фенелла последовала за отражениями, едва заметив, что Ковет зашагал за ней. Туннель опускался все ниже по спирали, становясь все холоднее. Она споткнулась обо что-то на земле и чуть не упала. Кости. Судя по форме черепа, это был скелет пандарена.
— Тут ты ничего не найдешь, девочка. Так и будешь ходить здесь кругами.
Призрачный шепот был едва слышен.
Фенелла резко развернулась; ее сердце бешено заколотилось.
— Кто здесь?
— Ох. Уже не помнишь своего старика?
И тут она его увидела. Финий Темнострой отразился на гранях десятка кристаллов. Печально известный каменщик был в своем любимом костюме и с моноклем, элегантен, как и всегда. Он зажег трубку и глубоко затянулся. Сладкий запах дыма пришел из воспоминаний. Последний раз она видела его много лет назад, как раз перед тем, как группа чужаков вторглась на земли клана Черного Железа, убив при этом самых бесчестных его членов. Включая ее отца.
Это все ненастоящее. Фенелла помотала головой, но Финий не исчез.
— Оставишь тех двоих умирать, детка? — поддел он.
Фенелла его проигнорировала. Она зашагала дальше. Ее отражения все еще махали, но их движения стали неистовее и упорнее — почти маниакальнее. Торопись.
— Я дал тебе второй шанс, и вот как ты с ним поступила?
Фенелла яростно развернулась, открыв рот, чтобы проклясть Финия за его лицемерие.
Но он исчез. В кристаллах, где он стоял, она увидела саму себя, но младше, с огненно-рыжими косами до пояса. Эта Фенелла кралась по коридорам Тенегорна со стопкой схем подмышкой. Она украла их у нескольких выдающихся архитекторов и подделала на них отцовскую печать. Фенелла смотрела, как ее отражение проскользнуло по столице клана Черного Железа и вручило схемы императору Тауриссану.
Правитель клана был в таком восторге от работы, что тут же назначил Финия главным архитектором. Поползли слухи, что он не сам создал схемы. Тауриссан провел расследование. Но никто не смог ничего доказать. Фенелла об этом позаботилась. Ее преступление было столь же неразрушимым и идеальным, как бриллиант с тысячью граней.
И она придумала и сделала все сама.
Финий не рассердился, когда узнал, но она помнила, как в его глазах что-то вспыхнуло. Это была не жалость, не вина, не печаль — а слияние трех этих чувств, смесь эмоций, которая проникла сквозь тьму, царящую в его сердце.
— Я никому не сказал, что ты сделала, — отражение Финия снова появилось. — Принял всю вину и презрение. И в конце концов умер негодяем. Я не жалуюсь. Я не был праведником, и ты это знаешь. Но на какой-то миг часть меня стала иной. Я хотел сделать что-то хорошее. Дать тебе будущее.
Фенелла не могла посмотреть Финию в глаза, пусть он и был лишь отражением, колдовским созданием. На самом деле, ни дня не проходило без того, чтобы она не вспомнила о том, что сделала, и что он сделал для нее. Когда она слышала, как возле наковален поминают ее отца, валяя его имя в грязи, вина возвращалась к ней с удвоенной силой. Она понимала снова и снова, что не делала ничего, чтобы измениться, чтобы почтить его благородный поступок.
Но какие были варианты? Попытаться — значит, стать уязвимой. Значит, положиться на других и верить, что они положатся на нее. Какой в этом смысл, если в глубине души она знала: несмотря ни на что, она навсегда останется воришкой, крадущимся по Тенегорну, чтобы обмануть собственный народ?..
— Я — Темнострой, — сказала она.
— Имя не оправдание. Передо мной никогда не стоял выбор: измениться или нет. У тебя он есть. Нужно лишь сделать шаг, девочка. Странно, что ты не можешь сделать такую простую вещь, когда сумела многое другое.
Финий перевернул трубку, вытряхивая содержимое. Призрачный пепел истаял среди кристаллов.
— Ну, я сказал, что хотел, детка. Был рад тебя снова повидать.
Он медленно растворился. Но даже когда он исчез, Фенелла все еще чувствовала в воздухе запах дыма.
****
Тупик.
Фендриг прижался спиной к стене. Горячая кровь текла из ран на руках, пропитывая кожаные перчатки.
Керрик, ощерившись, встал рядом. Фендриг никогда не жаловал Громовых Молотов, но этот парень был неплох. Смелый и яростный.
— Они снова нападают! — Фендриг крепче сжал кирку.
Волна сланцевых пауков начала накатываться на них. Керрик швырнул в них молот. Разряды молний скользнули с оружия, ударившего самого крупного паука, и под гром и сияние вспышки света превратили тварь в дымящийся остов. Когда пятна перед глазами Фендрига пропали, он увидел, как молот пронесся по воздуху, возвращаясь в руку Керрика.
Но это не остановило бездумную атаку пауков. Сколько бы дворфы ни убивали, все больше тварей выползало из щелей и закоулков.
Фендриг вдруг уловил короткую вспышку лилового света. Огромный силуэт возник из тьмы.
Голем промчался сквозь орду пауков, сминая их без счета ногами, давя гигантскими руками. Жевуны накинулись на нового врага. Они стали взбираться по ногам голема, прогрызая железо обшивки с душераздирающим скрежетом.
Фенелла, стоящая позади него, закричала, размахивая светящимся камнем:
— Живее!
Фендриг и Керрик сорвались с места, перепрыгнули через пауков и помчались за Фенеллой. Они пробежали по коридору, остановившись только у развилки. Огромное изображение Красного Журавля возвышалось над ними, раскинув крылья в обе стороны. Голова Чи-Цзи была повернута налево, а тонкий клюв распахнут, словно в песне.
— А как же голем? — озабоченно спросил Керрик.
— Нельзя рисковать. Мы не можем ни ждать, ни возвращаться, — голос Фенеллы был тверже стали, но Фендриг заметил, что ее глаза повлажнели. — Это наш единственный шанс.
Керрик опустил голову. Он сжал пальцы в кулак и с почтением прижал к груди — видно, это было нечто вроде салюта Громовых Молотов.
— Не думал, что ты вернешься за нами, — сказал Фендриг, тяжело дыша.
Она кинула на него долгий взгляд.
— Я тоже.
Она не стала продолжать и объяснять, но Фендригу это было и не нужно. С удивлением он осознал, что рад ее видеть.
— Ну, ты вернулась. Это главное.
— Мы еще не спаслись, — сказал Керрик. — Мы не знаем, в какую сторону идти.
— Я знаю, — Фенелла уставилась на изображение Чи-Цзи, затем на правый туннель.
Фендриг глянул туда же, но не увидел ничего необычного — только лиловый свет ее камушка, отразившийся от кристаллов на стенах.
— Сюда, — сказала она и повернула налево.
А прочие пандарены решили, что могу — непобедимый враг. Они забыли все стремления. Они стали глухи к эмоциям, окуклившись в самоуничижении. Говорят, эти рабы даже разучились мечтать. Ведь какой смысл в мечтах, если твоя участь уже решена? Но им лишь надо было открыть сердце — поверить в собственную силу — чтобы увидеть: это не так. Как сказал бы Чи-Цзи: «Надежда подобна солнцу, прячущемуся за тучами. Она всегда в сердце, пусть и скрыта для взгляда».
— Свитки Небожителей
Узкий коридор постепенно поднимался все выше — довольно круто, но равномерно. Поворотов было мало; в основном он шел по прямой. Вскоре трое дворфов оказались на пороге нового зала. Проход окаймляла свивавшаяся в кольца Нефритовая Змея, высеченная в камне.
Фенелла вошла первой и оказалась в обширной пещере. У нее захватило дух.
На полу и стенах — всюду — были залежи нефрита. Камень, даже необработанный, был блестящим, темно-зеленым. Он мерцал в густой темноте, словно бы в нем таилась жизнь. На потолке раскинулся напоминавший молнию след из сияющих сапфиров.
Керрик присвистнул:
— А та девчонка не соврала!
Дворфы в благоговении бродили по пещере. В центре ее возвышалась большая круглая колонна с высеченными на ней пандаренскими символами. К ней была прислонена длинная бамбуковая палка толщиной с руку Фенеллы.
Фендриг поднял бамбук и с любопытством оглядел его. Он залез рукой внутрь и вытащил несколько свитков. Бронзобород сел на ближайший камень и осторожно развернул пергамент, явив взору ряды изящных пандаренских букв. Фендриг вытащил свою таблицу символов и стал внимательно изучать руны.
— Что это? — спросила Фенелла.
— «Свитки Небожителей», — ответил Фендриг. — Прочесть?
— Ага, — отозвалась Фенелла. Керрик кивнул и присел на пол рядом с Бронзобородом.
Фендриг начал читать, то и дело прерываясь и сверяясь с таблицей. Свитки излагали историю Небожителей, рассказывали о расцвете империи могу и о том, как в эту ужасную эпоху пандарены были сломлены и поддались гневу, страху, отчаянию и сомнению.
— Небожители, каждый по-своему, пытались помочь рабам, — сказал Фендриг. — Но это вызвало ярость Властелина Грома. Император могу одолел назойливых Небожителей, одного за другим, пока не осталась лишь Юй-Лун, Нефритовая Змея. Она начала распространять свое учение среди шахтеров Нефритового леса, и часть из них бросила работу ради поиска знаний. Однажды, когда Юй-Лун направлялась в лагерь рабов, Властелин Грома швырнул молнию с небес и пронзил ей бок. Юй-Лун рухнула в лесную чащу и впала в забытье.
Очнувшись, она поняла, что очутилась глубоко под землей. Шахтеры-пандарены забрали ее в свою святыню — пещеры, скрытые от их поработителей могу. Вдохновившись учением Юй-Лун, эти пандарены построили убежище, чтобы тайно поклоняться там Небожителям. Нефритовая Змея, растроганная увиденным, напитала это место своей магией, чтобы помочь шахтерам в поисках мудрости, надежды, стойкости и силы, которые они потеряли. А затем она попросила…
— Сделать ее статую… — перебила Фенелла. Она провела рукой по каменной колонне. Прекрасная работа, почти точная копия той, что находилась на месте стройки Змеиного Сердца.
— Да, — сказал Фендриг. — Несколько поколений шахтеров трудились сотню лет. Все это время Нефритовая Змея, страдающая от раны, нанесенной Властелином Грома, умирала. В миг, когда работа была окончена, она испустила дух. Шахтеры зарыдали, думая, что не сумели спасти ее. Но затем статуя шевельнулась. Она открыла глаза. Свила хвост в кольца. Она стала новой Нефритовой Змеей. Возродившаяся Юй-Лун взглянула на плачущих шахтеров и сказала: «Лишь одно ясно наверняка. Любой конец — это знак нового начала».
Шахтеры отправились распространить мудрость Юй-Лун, возрождая в других пандаренах великие черты Августейших Небожителей — чтобы те дожили до дня, когда легендарный раб по имени Кан, Десница Первой Зари, восстал и повел свой народ к свободе. Много лет спустя, когда император Шаохао научил всех пандаренов, как преодолеть страх, сомнения, отчаяние и гнев, потомки этих шахтеров построили величественные храмы во славу Небожителей и основали орден, поддерживающий учение — орден Августейших Небожителей.
Фенелла закрыла глаза, позволяя сказанному уложиться в мыслях, а древней ауре этого места — окутать ее.
Молчание затянулось — а потом Керрик усмехнулся:
— А ведь я собирался прийти сюда и надрать вам обоим зад. А вместо этого выставил себя дураком.
— Все мы хороши, — ответил Фендриг. — Три бесполезных каменщика. Чего я не понимаю, так это того, почему совет решил, что мы подходим для этого задания.
Почему? Фенелла точно не знала. Часть ее шептала, что это все — политические интриги Мойры и совета. Забрось в пекло трех самых тухлых каменщиков Стальгорна и посмотри, как они оттуда выберутся. Не справятся — что ж, еще один пример печального непонимания между кланами. Справятся — и победа будет бесценна.
А затем ей в голову пришла другая мысль. Правда заключалась в том, что все они в прошлом совершили нечто великое. Может быть — кто знает? — все верили, что они смогут сделать это еще раз.
Все, кроме них самих.
— Кто знает, что творится у них в головах, — отозвалась Фенелла. — Но вот что из этого вышло.
— Уже скоро закат, — добавил Керрик. — Ничего выкопать не успеем.
— Да мне уже на это плевать, — Фенелла протянула руки к сидящим дворфам, по одной каждому. — Нам тут статую надо строить — вы в деле, ребята?
Керрик и Фендриг уставились на ее ладони. Затем друг на друга. Еле заметно пожав плечами, Громовой Молот ухватился за руку Фенеллы и поднялся. То же сделал и Бронзобород.
— Ну так давайте строить, — сказал Керрик.
Фенелла подошла к нефритовому отложению и примерилась. Она резко опустила молот и мастерски отломила кусок размером со свой кулак.
— Начнем с этого, — она кинула обломок Керрику.
Громовой Молот опустил нефрит в сумку на поясе.
— Надеюсь, что обратно выбираться будет легче.
— Не думаю, что это проблема, — Фендриг все еще держал «Свитки Небожителей» и вчитывался в них. — Тут говорится, что в этот зал был построен прямой ход.
Они быстро разделились и осмотрели стены в поисках прохода.
— Сюда! — закричал Керрик из угла пещеры.
Фенелла и Фендриг поспешили к нему. Круглая каменная плита размером вдвое выше Фенеллы была установлена прямо в стене. Фенелла сняла одну перчатку и приложила руку к краю. Кожей она почувствовала слабый ветерок. Сама плита была гладкой, за исключением маленького изображения Юй-Лун в центре.
Керрик вздохнул:
— Та девчонка могла бы и рассказать об этом.
— Я увидел упоминание о нем только в свитках, — пожал плечами Фендриг.