Немой крик (Дана Стар)
Кто‑то схватил меня за руку и бросил в неизвестность.
Я мысленно захныкала от страха, готовясь к боли, потому что предположила, что нас одну за другой просто начали выбрасывать из машины как мешки с навозом. Но меня к счастью поймали. И тут же впечатали лбом в холодную стену неизвестного здания, грубо приказав:
– Стоишь тут и не дёргаешься!
Пришлось подчиниться.
Бежать пока ещё рано. Нужно осмотреться, оценить обстановку, а потому уже попытаться подумать, как можно найти выход из сложившейся ситуации.
– Надеюсь, инцидент улажен?? Башкир разозлится, ты же знаешь!
– Вполне улажен. Не переживай.
Я снова услышала голос Григория. И ещё один. Хриплый, прокуренный, с неприятным акцентом.
А затем нас быстро связали друг с другом, выстроив в единую шеренгу, и как ездовых собак, запряженных в упряжку, повели в неизвестном направлении.
Сначала нас вели по улице, а затем завели в помещение.
Я даже понятия не имела в каком городе, или в какой стране мы оказались. Но исходя из здешнего климата – это были настоящие тропики. Очень душно! Настолько, что я почувствовала будто мои лёгкие превратились в песок, рассыпавшись на мелкие песчинки.
Турция?
Египет?
Или быть может Ирак??
Боже! Боже! Божееее!!!
До сих пор трудно поверить, трудно смириться с тем, что происходит!
Происходит на самом деле…
Нас вели по ступенькам, куда‑то вниз, при этом постоянно подталкивали, шлепали по ягодицам, покрывали матами, если девушки начинали хныкать или спотыкаться. Теперь уже я слышала другие голоса, звучавшие на иностранном.
На китайском, или на тайском?
Без понятия. Я в них не разбираюсь.
В конце концов вереница остановилась.
– Снять мешки! Отмыть их хорошенько и подготовить товар к продаже! – голос Григория. Сначала на русском, затем на иностранном.
Когда с меня стянули это душный пакет я принялась жадно заглатывать воздух ртом, как полудохлая рыба, которую с суши снова бросили в воду.
Мы оказались в каком‑то странном, затемненном помещении, напоминающим общественную баню. Голые стены, декорированные старой, облупленной плиткой, под ногами – стоковые решётки, около стен – пластиковые лавочки, а на одной из стен – огромное панорамное стекло, оклеенное тонированной пленкой. Такое как в тюрьме, в комнатах для допросов. Я такие в одном фильме видела.
– Девушки! Внимание! Ведите себя хорошо. За вами наблюдают очень злые дяденьки. Если ослушаетесь – вам живьём сиськи отрежут и отправят на органы.
Рабыни испуганно забились по углам. Никто из них больше не плакал. По крайней мере в голос. Их запугали как загнанных овечек, перед казнью.
Теперь понятно, что урод имел ввиду, когда предупреждал о том, что за нами наблюдают!
А затем, началась настоящая скотобойня.
Осмотревшись, мельком я успела рассмотреть пленниц. Все они были красивые, стройные, разной национальности, разного возраста, разной внешности. И всё до ужаса напуганы! Среди них я узнала своих знакомых девочек из приюта. Точнее, одну из них.
В этой тесной комнатушке, помимо нас, пленниц, было ещё несколько мужчин. И Григорий.
Облокотившись о стену, он лениво закурил, наблюдая за тем, как его подчинённые с звериной яростью принялись разрывать на девушках одежду сбрасывая их вещи в одну единую кучу.
– Осторожней там! Руки не распускать! – грубо скомандовал, сделав затяжку.
До меня тоже дошла очередь. Какой‑то высокорослый амбал зажал меня в углу и с силой стащил с меня платье, разорвав вещь как салфетку. Выродок угрожающее приставил нож к моей шее, растянувшись в ехидной улыбке. При виде ножа мои колени подогнулись, но он не дал мне упасть на пол – крепко ухватил за волосы. Кончиком острого лезвия этот полоумный извращенец провёл по моему впалому животу снизу‑вверх, возбужденно дыша, ноздрями втягивая запах моего страха, как одержимый наркоман при виде любимой дряни. А я в этот адский момент обреченно закрыла глаза, попыталась проглотить острый ком ужаса, который перекрывал доступ к кислороду, готовясь почувствовать жуткую боль.
Никто не знает, что было у выродка на уме! Таким опасным образом он лишь забавлялся. На самом деле нож ему был нужен для того, чтобы разрезать верёвки. И он это сделал. Быстро, резко, неожиданно.
А я, получив мизерную долю свободы, отчаянно прикрыла руками грудь, но бандит лишь коварно улыбнулся, демонстрируя мне свои выбитые зубы. Узкоглазый, коротко стриженный бугай нерусской внешности, одной рукой – заломил мне руки за спину, а другой, с бешеной яростью, тем же самым ножом, срезал лифчик. После, ещё и трусики.
Так стыдно, так грязно мне ещё никогда не было! Немощной тряпкой я просто сползла по склизкой стене и, спрятав лицо в волосах, горько заплакала.
Китаец что‑то буркнул на своём «нерусском», схватил меня за локоть, швырнув в остальную кучу догола раздетых девушек. Затем на нас со всех сторон брызнули острые струи ледяной воды, вперемешку с пеной.
Ублюдки приказали нам мыться.
В этот миг меня накрыло. Утопило в собственной истерике! Я голыми руками принялась царапать собственную кожу, отмывая их мерзкие следы прикосновений. Натирала себя резко, грубо, до боли, до красноты во всём теле, а они лишь ржали, поливая несчастных девушек из шлангов, как коров в коровнике перед забоем, с жадностью рассматривая их самые откровенные места.
Ах, если бы можно было бы сделать тоже самое с воспоминаниями! Вырвать их, выцарапать, вырезать из мозга, из сердца, из души! Вырезать и сжечь. Чтобы забыть. Забыть о тех ужасах, которые я испытала и которые мне ещё предстоит испытать.
Григорий что‑то грубо закричал на тайском (я всё‑таки решила, что буду называть этот незнакомый язык тайским) и ледяная вода сменилась кипятком, а тесное помещение вмиг наполнилось плотным туманом.
На этом, массовая мойка рабынь завершилась.
После купания нам выдали полотенца и халаты. Чистые, новые, пахнущие цветами.
После того, как мы высушили волосы и оделись, нас, выстроив гуськом, повели в неизвестном направлении.
Теперь уже, скорей всего, на заклание.
***
Босые, до смерти напуганные, с опухшими от бесконечных слёз глазами, мы шли по тёмному, узкому коридору в абсолютном молчании. До тех пор, пока нас не впихнули в ещё одну комнату. Более светлую, более просторную в которой пахло медикаментами и в которой за письменным столом восседал немолодой мужчина в белом халате. Исходя из общего интерьера, я поняла, что мы оказались в медицинском кабинете.
– Итак, дамочки, времени у нас мало, поэтому, в порядке очереди, проходим к нашему высокопчтенному доктору Атхиту на осмотр. Сначала на гинекологический, затем на общий, – звучно объявил Григорий, – Больно не будет! Не надо бояться! Атхит мужчина нетрадиционной ориентации. Дырки для него – всего лишь работа. – Его пошлая шутка оказалась неуместной и никого не успокоила.
Девушки запаниковали. А у одной, симпатичной светловолосой блондинки, началась жуткая истерика. Она не хотела раздвигать ноги для досмотра, поэтому её просто распяли на столе и один из бандитов загнал ей иглу от шприца под ноготь, наказывая за неподчинение.
Остальные невольницы моментально притихли. В очередной раз бунт был подавлен, а у меня в очередной раз заболело сердце от ужаса.
– В следующий раз я просто отрежу тебе палец и отправлю в бордель для дешевых шалав, а не на элитный аукцион, где вас может купить богатый дяденька‑шейх! – Рыкнул Григорий, кивком приказывая обработать окровавленный палец рыдающей девушки. После чего, пленница сама залезла в это чертово кресло и широко развела ноги перед пожилым мужчиной в маске нерусской внешности.
Тот, неторопливо ввёл ей в промежность специальное зеркало, после чего, повернувшись к Григорию, отрицательно качнул головой.
– Я понял! Порченая, значит. Какая‑то тварь уже успела втащить! Суки! Всё равно узнаю! В документах она должна быть нетронутой!!! И что теперь делать?? Башкир нас всех на консервы пустит!
– Зашить. – Выдал идею один из подчиненных бандюганов.
– Зашить?! – перекривлял главный сутенёр, – Чёртовы ублюдки! Кастрирую всех на хрен! – затем, снова к гинекологу обратился. На тайском.
В ответ, тот лишь вяло пожал плечами, кивнул, буркнув нечто невнятное.
Охранники быстро засуетились и также быстро огородили переносной ширмой кресло, на котором, подергиваясь от испуга, с широко разведёнными ногами лежала светловолосая девушка.
– Подержите её? Может есть у кого верёвка?
– У меня есть ремень!
– И у меня тоже! – отозвались охранники.
– Отлично. Тогда ноги ей свяжите, чтобы не дёргалась.
– Так может «сахарку» вколоть?
– Идиот! Башкир ведь узнает! Она не должна выглядеть как сова под утро! Он должен видеть её естественной! – огрызнулся главный, агрессивно хрустнув костяшками пальцев.
– Понятно, кэп.
– Итак, милые дамы! – Григорий вышел в центр кабинета, – Всем оставаться на своих местах. Десять минут, и мы двигаемся дальше. Хочу напомнить, что сейчас вы сами управляете своим будущем. Если будете послушными – вас купит какой‑нибудь обеспеченный красавчик‑миллиардер. А если ещё и будете умными – то всю жизнь проживёте в Раю. Да кто вы вообще такие?? – взгляд на меня и тело колотит от его чёрных, бездушных зрачков, – Нищенки, оборванки, безродное отребье! Да с вами как с собаками обращались! Не так ли? – Несколько девушек утвердительно закивали. – Вы никто! Сейчас вы никто… По документам вы уже трупы. Никто вас не будет оплакивать. Мамочек и папочек нет, или они конченные наркоманы с пожизненным стажем. А ведь у вас есть шанс стать кем‑то! И если вы ублажите вашего нового Хозяина, будете хитрыми, мудрыми, покладистыми женщинами – вас ожидает успех! Много денег, шикарная одежда, дорогие тачки, роскошная жизнь! Кто так считает, поднимите руку!
Девять человек согласились с его фальшью.
Те девушки, которые подняли руки, больше не плакали. Их лица заметно преобразились, слёзы высохли, а в глазах появилась наивная надежда.
– Отлично. – Довольно хлопнул в ладоши.
Он врал! Я это каждой клеточкой своего парализованного ужасом тела чувствовала. Сейчас мужчина был без своих стильных очков, поэтому я видела каждую его лживую эмоцию. У сутенёра подёргивался левый глаз, да и нос постоянно чесался.
Наивные, глупые дурочки!
Никто не подхватит вас на руки и не унесёт в красивую жизнь!
Так не бывает. Только не в нашем беспощадном мире, где власть принадлежит деньгами и таким вот бессердечным уродам, вроде Григория.
Это всё ложь!
Грязная, жестокая ложь!
За ширмой послышалась возня. Та бедняжка, которую привязали к креслу, снова застонала. Захрипели и охранники, переговариваясь между собой на повышенных тонах. Там, за тканевой завесой, проходила мини‑операция. Бедную девушку вновь превращали в девочку.
Мне стало мерзко до дурноты!
Я попыталась отвлечься и подумать о чём‑то другом, о чём‑то хорошем. Например, о том, как я сбегаю. Выпрыгиваю из окна и со всех ног несусь в полицию. А их, этих ублюдков, прилюдно сжигают и их жалобные вопли, как тёплый бальзам, согревают мою измученную душу.
Глава 5
Осмотр я выдержала. Слава богу, прошёл он быстро.
Диагноз – абсолютно здорова.
– Венерической сыпи на теле не обнаружено и вшей, к счастью, тоже! – радостно перевёл мне с тайского Григорий.
Уроды! Ублюдки!!!
Как же сильно я вас ненавижу…
Я не собака! Я человек. Я личность!
У которой в груди бьётся сердце. Оно болит. Оно чувствует. Оно рвётся на части… Но вам это не понять. Вы все давно уже сгнили изнутри, одержимые насилием и деньгами.
После осмотра нас ожидало знакомство с теми, кто заявил на нас свои права.
С неким господином Башкировым – хозяином притона, владельцем невольничьего бизнеса.
Нас завели в очередную комнату, выстроив по росту в единую шеренгу.
В этой комнате было невыносимо душно, накурено и неуютно. Впрочем, как и во всём этом скотском доме. Для меня до сих пор оставалось загадкой в какой именно стране мы находимся. Либо Китай, либо Таиланд.
Интерьер в накуренном зале заметно отличался своей роскошью. Я даже рот приоткрыла от такого необычного, царского стиля. Дорогая винтажная мебель, интерьер преимущественно в тёмных тонах, под моими босыми ногами – идеально чистый ковёр с диковинным узором, над головой – большая хрустальная люстра.
Я таких апартаментов никогда не видела!
Всё было бы идеально, если бы не ОНИ. Трио незнакомых мужчин. Больше похожих на жирных кабанов, нежели на людей, на чьи мясистые тушки напялили смокинги от «Армани».
– Почему так долго? У нас теперь большая задержка по времени! – захрипел один из «кабанов». Самый жирный и самый страшный. С тройным подбородком, свиную шею которого перетягивала золотая цепочка весом в полтонны.
– Прошу прощения, Господин Башкиров. Машина в дороге слегка поломалась, – Григорий преданно поклонился, невольно заикнувшись.
Видать боится, пёс трусливый!
Врал он очень убедительно. Впрочем, ему не привыкать.
Эти «Господины», деловито расположившись за огромным столом из красного дерева, беззаботно играли в карты, распивали спиртное и покуривали тяжёлые, импортные сигары.
– Время деньги, ты же знаешь.
– Понял, понял, дорогой! Как скажешь…
– Вот и поговорили, – хмыкнул главный свин, – Вместо обещанной суммы, ты получишь лишь пятьдесят процентов.
– Как скажете. – С хрустом сжал кулак.
Мне показалось, что Григорий сейчас разрыдается от отчаяния, а затем от злости кого‑нибудь застрелит.
Так ему и надо, выродку!
– Ну давай, чего встал как истукан! Показывай свой холёный товар.
– Мы уже успели немного оценить, там, во время мойки. Ничего такие дырочки. Но не идеал! Бывали и лучше. – Отчеканил другой мужчина, делая глубокую затяжку.
Сволочи!!!
Не дырочки, а девушки!
Мы личности, мы люди! А не проститутки бездушные…
Теперь понятно, для чего тут это тонированное стекло, как в тюрьме.
Чтобы глазеть на моющихся рабынь.
Извращенцы!!! Свиньи и уроды!
– Эти тоже хороши! Вот, зацените! – Григорий демонстративно схватил одну из рабынь и с силой рванул на ней халат.
– Ну, Господа, айда оценивать! – Башкиров радостно потёр свои сальные ладони друг от друга.
Мужчины в роскошных костюмах сначала принялись пристально рассматривать голое тело невольницы, перешептываясь между собой, а затем каждый по очереди стал трогать её за грудь, пощипывать за соски, просовывать руки между ног, лапать ягодницы. Девушка, стиснув зубы, крепко зажмурив глаза, послушно терпела их надругательства, вероятно, прокручивая в уме лживые слова Григория о «роскошной жизни».
– Ни чё такая цацка! Пойдёт! Этой надень браслет на «десятку». Она ещё целая?
– Целая, целая! И послушная! – Григорий кивнул и быстро нацепил рабыне на запястье красную ленту, с «номером 10». Позже я узнала, что это значит – стартовая цена. Десять тысяч долларов. Высший сорт.
– Отлично! Увести, приодеть и выставить через час на торги! – приказал Господин «жирная‑свинья‑Башкиров».
Девушка облегчённо выдохнула, когда один из охранников быстро вывел её прочь из комнаты.
– Следующая!
А дальше они раздевали всех девушек по очереди. Щупали, трогали, заглядывали в рот, нюхали волосы, наклоняли как кукол неваляшек вперёд‑назад, влево‑вправо, ставили раком, укладывали на стол, широко разводили ноги, проверяя на наличие гибкости. Это был сущий Ад! Нас не воспринимали как людей. Нас принимали за животных. За скот. Или за вещи. У которых не было ни чувств, ни сердца, ни души.
Они осматривали их по очереди. Одну за другой, одну за другой. Награждая бирками, словно ценниками, как товар на рынке, пока в помещении не осталось три девушки, включая меня. Один уродец всё же не сдержался. Схватил за волосы молодую блондинку и разложил на столе, принявшись одичало расстёгивать ширинку на своих брендовых шароварах, выкроенных как на слона.
– Эй, Каминский! Ты что задумал?? – рыкнул главный мафиози.
– Не кипятись, брат! Не целка ведь! Грех не воспользоваться. Черт как же я люблю свою работу!
Ублюдок изнасиловал девушку в нашем присутствии. Просто забросил её тощие ноги к себе на плечи и жёстко отымел, никого не стесняясь. Вероятно, был пьян. Или под действием наркотиков. Это был предел. Предел моего терпения, предел целостности моей психики. Я просто отвернулась и закрыла уши руками, чтобы не слышать её плача, не видеть её слёз и не слышать стонов этого невменяемого монстра.
Когда всё закончилось, они разложили и меня на том грёбанном столе, запачканном белым порошком, пеплом от сигарет и липкой спермой.
Жирные, уродливые с больным, наполненным бешенством взглядом, уставились на меня как голодные шакалы на кусок нежного мяса. От них несло алкоголем и сигаретами, а их чёрные зрачки, в которых не было ни капли жалости, были расширены до предела и почти полностью занимали цветную радужку.
Тогда я не выдержала. Перестала себя контролировать. Просто психанула. Просто сорвалась. Просто вцепилась одному ублюдку ногтями в рожу, намереваясь выцарапать глаза этой мерзкой скотине, но его друг вовремя успел дёрнуть меня за волосы.
– Сука! Это что ещё за гребанная кошка??? Я думал мы договорились, что вы доставите нам покладистых шлюх! Покорных! А в этой что? Вагина что ли золотая??
– Она немая! – Григорий попытался оправдаться, чтобы сохранить свою паршивую задницу в целостности и сохранности.
– Ну ясно. Ладно, оставляем. Богатенькие извращенцы любят неполноценных! Их это заводит. А значит…
– Значит спрос на её письку утроится! – глотнул один из товарищей.
– Точно! Особенно если она ещё плёночная! – остроумно добавил господин Башкиров.
– Она девственница.