«О чём задумалась, цыпа?», — нарушил тишину в моём сознании Морок.
Я встрепенулась, поджала губы и принялась лихорадочно соображать, что бы такое ему сказать. Нет, мне совсем не жалко крови для друга, пусть пьёт себе на здоровье (или что там с ней надо делать, чтобы вылечить вейра). Но что, если Морсику, наоборот после неё ещё больше поплохеет? Вдруг я и правда нэймесса? Ну или возможная кандидатка в нэймессы.
Не хватало ещё отравить Морса кровью потенциального чудовища. К тому же от меня в роли донора в любом случае не будет толку. Я не дочь хальдага и с девственностью уже давно распрощалась.
— Мне становится плохо от вида крови, — выдала первое, что пришло в голову.
«Всё с вами ясно», — буркнул вейр и демонстративно прикрыл глаза, явно намекая, чтобы шла туда, откуда пришла.
— Нет, честно! Я как поцарапаюсь, так потом несколько дней хожу как пьяная, а ведь вот-вот должно начаться новое испытание. В таком состоянии я точно проиграю!
«Расслабься, сиротка, я не в обиде. Как-нибудь выкарабкаюсь. Мысль о том, что спасал наин своего господина, ради них, света очей Мэдока, рисковал здоровьем и жизнью, придаёт мне силы. Справлюсь, куда денусь. Не пропаду, цыпа. Ты, главное, вспоминай меня в своих молитвах к нашей богине. Хотя бы изредка. Надеюсь, от молитв тебе не становится плохо?»
Если целью тирады было заставить меня почувствовать себя ещё хуже, чем чувствовала до этого, то, должна признать, вейр неплохо в этом преуспел.
— Морс… — начала было я, но вздрогнула и осеклась, услышав требовательный вопрос:
— Филиппа? Что вы здесь делаете?
Ну вот, опять он. И снова в самый неподходящий момент.
Его всемогущество окинул меня мрачным взглядом, всем своим видом показывая, что меня здесь не ждали.
— А вы как думаете? — Я поднялась с колен. — Переживаю за своего друга. «Переживает она», — скептически фыркнул вейр.
Обиделся. И ведь не расскажешь правду, иначе я тогда капитально вляпаюсь. Ещё более капитально, чем уже вляпалась.
— Я ведь сказал вам, что ещё не время его проведывать. Увидитесь с ним, когда Мороку станет лучше.
«Ну или на том свете с сироткой свидимся», — скорбно подхватила эта не жалеющая чувств наин псина.
— Ваше всемогущество, — бодро начала я, решив, что настала пора брать быка за рога.
— Да? — настороженно отозвался де Горт, продолжая одаривать меня хмурым взглядом. Прислонился плечом к стене, скрестил на груди руки и замер в ожидании, как будто специально отвлекая от темы насущной своей потрясной фигурой.
Я уже давно поняла, что Мэдок в одной рубашке без камзола оказывает очень пагубное влияние на мои гормоны и на состояние в целом. У меня учащается дыхание, и сердечко тоже начинает пошаливать. К щекам приливает жар, и не только к щекам.
В общем, нездоровая реакция явно нездорового тела.
Но вернёмся к нашим баранам. Вернее, к собакам и их несговорчивым хозяевам. Пожелав себе удачи, завела:
— Я тут вычитала в одной умной книге…
— В любовном романе? — с усмешкой переспросил Истинный.
— Само собой. Я ведь только их и читаю, — кивнула, и не думая обижаться. — Так вот, в том романе у хальдага тоже заболела собака, его верный вейр. И знаете что?
— Что? — всё так же снисходительно усмехаясь, эхом повторил де Горт.
— Стальной лорд вылечил вейра с помощью крови своей невинной невесты.
Стоило мне это сказать, как его всемогущество резко помрачнел, как мрачнеет небо во время летнего ненастья: секунду назад было ясно, и на тебе — ни одного лучика не видно за грозовыми тучами.
— Что возможно в романах, невозможно в реальной жизни.
— Но почему?
— Потому что крови потребуется не одна и не две капли, что наверняка приведёт к нежелательной слабости.
— Ну так леди ведь могут скинуться, — подбросила я герцогу наизамечательнейшую идею. — Ладно, де Морсан не подойдёт, вы ведь ее уже того. Как бы так поделикатнее выразиться… В общем, оприходовали свою наину, — добавила на свой страх и риск под заострившимся взглядом хальдага, приобрётшим какую-то особую хищность и пугающую кровожадность. Как бы не передумал прямо сейчас и не пустил кровь мне. И тем не менее пасовать я не собиралась, поэтому продолжила с энтузиазмом: — Остальных невест, судя по имеющимся у меня данным, оприходовать вы еще не успели.
— Филиппа… — недобро протянул Истинный.
А я вдохновенно завершила:
— Поэтому Одель, Марлен и Винсенсия вполне могут пожертвовать своей чистой кровушкой во благо нашего всеми любимого Морсика.
Де Горт открыл было рот, явно собираясь возразить, но потом передумал, сощурился и пытливо спросил:
— А что же вы, леди Адельвейн? Почему себя не предлагаете? Какие-то проблемы с невинностью?
— Нет, нет, с невинностью всё замечательно, — поспешила я заверить забеспокоившегося жениха. — Живёт и здравствует. Можно сказать, процветает. — Поняв, что куда-то не туда себя завела, вернулась в нужное русло: — Но я не переношу вида крови. Вот совсем не переношу. К тому же я дочь, хм… Той-Чьё- Имя-Нельзя-Называть. Мало ли, какой воздействие окажет на вейра кровь хальдага и убитой вами нэймессы.
До этого момента я была уверена, что помрачнеть ещё больше просто невозможно. Ан нет, оказалось, что возможно. Де Горт так на меня зыркнул, что я едва от него не отпрыгнула, но быстро взяла себя в руки и храбро проговорила:
— Поэтому, чтобы и Морсик тоже жил и здравствовал, цвёл и пахнул, предлагаю перед завтраком провести процедуру кровопускания. Могу одолжить вам свой кинжальчик. Что скажете? — Озвучив все свои прожекты, я с надеждой уставилась на герцога.
Секунду или две он молчал, а потом безжалостно сказал:
— Нет. Я не стану просить о таком своих невест.
Вот ведь чучело железное.
— Пойдёмте завтракать, Филиппа.
Оторвавшись от стены, Стальной скрылся в коридоре, а я, шёпотом пообещав Морсу, что всё устрою, помчалась следом за этим бессердечным куском алюминия.
— Ну как это нет? То есть предлагаете Морсику продолжать страдать? Жестокий вы хальдаг!
— Не одна вы не переносите вида крови. Другим невестам тоже может стать плохо. Что, если как раз в это время начнётся второе испытание? Я не стану зря рисковать.
— Ну почему сразу зря? — возмутилась я и предложила ещё один вариант: — Значит, попросите друга, того светловолосого лорда, который так любит улыбаться. Его невесты тоже пусть помогут нашей замечательной собаке. С каждой наины по капле — так и насобираем Морсику на лекарство.
— Его наины не подходят, — после недолгой паузы и с явной неохотой выцедил из себя Мэдок.
А я от такого заявления даже с шага сбилась. Замерла и ошеломлённо спросила:
— Что, все, что ли, уже не подходят?
Вот ведь Стальной оприходователь!
— Матис просто очень ответственно подходит к выбору спутницы жизни: — вступился за друга: а заодно проявил мужскую солидарность Истинный.
— Двух спутниц жизни, — поправила я лорда и укоризненно покачала головою: — А что же вы тогда так халатно относитесь к этому вопросу?
Меня подхватили под локоток и: притянув к себе, жарко прошептали на ушко:
— Если я начну относиться к этому вопросу серьёзно, в ближайшие дни вам не придётся по ночам страдать одиночеством, Филиппа.
Ну вот куда его понесло?
— Вообще-то я имела в виду других леди, — заметила, отстраняясь от Стального, и первой шагнула на лестницу. — Наин под номерами два, три и четыре. Впрочем, обождите! Серьёзно начнёте относиться уже после того, как я позаимствую у них немного живительного эликсира.
— Филиппа, — закатил глаза Истинный, при этом ещё и фыркнул.
— Лучше не фыркайте, а скажите, в каком виде нужно давать вейру кровь наины? В виде укольчика, как соус для мяса или, может, просто в первозданном состоянии — немного плеснуть жидкости в миску?
— На её основе готовят зелье.
— Значит, оздоровительный декокт, — пришла я к выводу.
— Но вы ничего готовить не будете, — обломал кайф Истинный.
Ещё и глазами сверкнул так, что я сразу поняла: в открытую действовать не получится. Этот баран упёртый продолжит стоять на своём, я только зря время с ним потеряю. Значит, пойдём окольными путями.
— Как будет угодно вашему всемогуществу, — согласилась и даже голову опустила, делая вид, что с вердиктом смирилась.
Отчего герцог снова подозрительно сощурился.
— Филиппа…
— Я всё равно не умею готовить зелья. Я ведь не маг и не лекарь.
— Вот и не забывайте об этом. Лучше побольше отдыхайте и настраивайтесь на следующее испытание. И не забивайте себе голову всякой ерундой.
А ведь и правда: своему творению хальдаг передал всё самое лучшее, оставив себе исключительно наихудшее.
За завтраком царило напряжение. Впрочем, оно царило и за ужинами, и за обедами. Каждая из нас интуитивно ждала, что вот сейчас начнётся вторая серия кошмарного сериала, но сериал всё не начинался.
Продолжалась рекламная пауза.
— Ваше всемогущество, — оторвав от тарелки взгляд, робко проговорила Одель, — мы очень ценим вашу заботу, но, может, вы разрешите нам немного развеяться? Мы здесь взаперти просто с ума сходим.
— Завтра в оперном театре Ладерры состоится премьера постановки «Асави Аделхейда III», — с надеждой подхватила Винсенсия.
— И нам бы очень хотелось на ней побывать, — вставила Паулина, отчаянно хлопая ресницами.
Хальдаг привычно нахмурился, но выдавать своё категоричное «нет» не спешил. Помолчал недолго, а потом проговорил:
— Хорошо, я постараюсь достать билеты.
Ого! Значит, как пожертвовать для вейра сотней-другой миллилитрами крови — так нет, ни в коем разе, а в театр, получается, так пожалуйста. Одной наине мы бессовестно отказываем, а прихотям другим потакаем.
Ну вот как это называется? Хальгадство самое настоящее.
— А ещё… — это уже вступила в вымагательский разговор леди ле Фэй. — Нам бы очень хотелось отправиться на прогулку по столице — говорят в преддверии Вьюжных праздников она преображается, становится сказочной.
— И заглянуть в салон мадам Луабен, недавно открывшийся в центре Ладерры, — проворковала первая наина.
— О нём в последнее время ходит столько интригующих слухов! — мечтательно выдохнула Одель. Даже глаза закатила в предвкушающем бурный шоппинг экстазе, после чего обеспокоенно добавила: — К тому же у нашей дорогой Ли совсем нет украшений. А леди в театре без драгоценностей…
Наина скорбно поджала пухлые губки и устремила свой ангельский взгляд на его всемогущество.
В общем, герцога после непродолжительной осады взяли штурмом, не оставив ему даже малейшего шанса, чтобы отбиться. Недолго похмурившись, он согласился сопроводить нас на прогулку, смирился с неизбежным и неотвратимым.
Я была только рада такому повороту. Во-первых, девочки правы, развеяться нам и в самом деле не помешает Во-вторых, во время приступа шопоголизма можно будет поговорить с ними о Морсе и напомнить, что леди и благотворительность просто обязаны пребывать в полнейшей гармонии.
После завтрака мы шустро облачились в подбитые мехом плащи, вооружились тёплыми перчатками и муфтами и, пребывая в приподнятом настроении, загрузились в кареты.
На этот раз помимо его всемогущества нас сопровождало трое всадников — нанятая хальдагом охрана. Де Горт и здесь предпочёл подстраховаться. Благо в этот раз он выбрал себе в спутницы Марлен и Одель, оставив меня с Полькой и Винси.
Не успела наша карета выкатиться за ворота готичного дома, как я, подавшись вперёд, прямо спросила:
— Скажи, Винсенсия, ты ведь пока ещё девственница?
Сказать, что леди от моего вопроса пришла в замешательство, — это ничего не сказать. Сначала она вспыхнула, потом побледнела, после чего прижала ладошку к губам, словно я произнесла какое-то святотатство, и ахнула:
— Филиппа! Спрашивать о таком неприлично!
Нашла время строить из себя кисейную барышню.
— Мы живём под одной крышей; можно сказать, делим одного мужчину. Да у нас почти что шве… шваррова семья. Шварры ведь тоже живут вот такими вот стаями. А вы что, не знали? А нам в обители рассказывали. Ну да ладно… Это я к чему? Ах да! Это я к тому, что мы с вами уже почти сроднились. Правда, Паулина?
В ответ рыжая выразительно фыркнула, как бы говоря, что ни с одной из нас она родниться не собирается и что все мы в жизни де Горта — явление временное, а вот она — постоянная константа.
— А почему ты не спрашиваешь о таком у Паулины? — продолжала уходить от ответа Винсенсия, что натолкнуло меня на очень нехорошие подозрения.
— С леди де Марлен всё и так уже давно ясно, а вот ты для меня в этом плане пока ещё тёмная лошадка. Ну же, давай, признавайся, — подбодрила зеленоглазку.
— Конечно же, я невинна! — после непродолжительной паузы воскликнула она, уводя взгляд к пейзажу за окном.
Заснеженная улочка, разрисованные морозом окна, придорожные сугробы, искрящиеся на солнце… Зима в Харрасе была в самом разгаре и, если вспомнить о Вьюжных праздниках, о которых упоминала за завтраком Марлен, получается, что не за горами празднование Нового года по-шваррски. Ну то есть по-шарески.
Интересно, здесь тоже ставят ёлки и в полночь ждут появления Деда Мороза?
Но, кажется, я немного отвлеклась, засмотревшись на идиллическую картину тихого зимнего утра.
— Ну раз невинна, значит, ты не откажешься пожертвовать несколькими каплями крови для нашего обожаемого Морсика.
С минуту или две вторая наина энергично хлопала ресницами, после чего фыркнула, совсем как Паулина:
— Что за глупости иногда приходят к тебе в голову, Филиппа!
Неправильный ответ
— Это не глупости, а желание помочь бедному догу. Он мучается, страдает а кровь ещё оставшихся в девицах наин нашего господина поможет ему выздороветь. Поля пролетает она уже совершенно бесполезна как источник полезного элемента. Другое дело ты: Винси.
— Если такая сердобольная, почему же не пожертвуешь своей собственной кровью? — ехидно заметила де Морсан, морщась, как высушенная лимонная кожура.
— А у меня мама нэймесса и неизвестно, какое воздействие мои жидкости окажут на вейра, — отбила я пас и выжидающе посмотрела на Винсенсию: — Ну так что? Сделаешь для нашей любимой собачки доброе дело?
— Я… я… Я очень слабею от потери крови! Вот! — выдала Тиссон совершенно идиотский, на мой взгляд, аргумент. — Даже если каплю потеряю, сразу в обморок падаю.
— Да ты что! — округлила я глаза, борясь с желанием процитировать Морока: «Всё с вами ясно» и стукнуть девицу муфтой.
— Да, да, всё так, — затрясла она, часто кивая, своими каштановыми кудрями. — А ведь вот-вот начнётся испытание, а я и без того ещё не отошла от злоключений в Зачарованном лесу. Так слаба, так слаба.
В общем, коза.
— Ну ты бы хоть помогла, — перевела я хмурый взгляд на Паучиху, страшно разочарованная второй наиной. — Вообще-то он защищал и тебя.
— А что я могу сделать? — насупилась рыжая. — Разве что подержать её, пока ты будешь кровь из неё цедить…
От такого предложения Винсенсия уже не побледнела, а посерела, вжалась в угол кареты и принялась нервно сдергивать с пальцев перчатку, а потом напяливать её обратно.
— Ну это уже в крайнем случае, — решила я не впадать в крайности и велела первой наине: — Поможешь, значит с Марлен и Одель. Хоть у кого-то в нашей пятёрке должна же быть совесть.
К чести Паулины, она не стала артачиться, молча кивнула и отвернулась к окну. Я тоже решила последовать её примеру (потому что на трусиху Винсенсию совсем смотреть не хотелось) и сосредоточилась на столичных пейзажах. А они оказались такими, что просто дух захватывало.
Чем ближе мы подъезжали к центру Ладерры: тем ярче и наряднее она становилась. Дома с черепичными крышами под пышными шапками снега были украшены волшебными гирляндами, искрящимися узорами ниспадавшими с подоконников и карнизов. На площадях играла весёлая музыка. На одной ярмарка была в самом разгаре; почти всё свободное пространство другой занял каток, на котором, визжа и громко смеясь, резвилась детвора.
Здесь даже имелся парк с аттракционами, правда, мне мало что удалось разглядеть за высокими коваными воротами. Значит, не такие уж они тут средневековые и, возможно, жить в этом мире не так уж и плохо. Если ты не без пяти минут чудовище.
На этой мысли я немного сникла, но тут же заставила себя вернуться в праздничную реальность и до самого бутика, который так жаждали посетить наины, любовалась столицей с её маленькими улочками, тихими скверами и шумными площадями, будто сошедшими с рождественских открыток.
Наверняка вечером в центре города уровень красоты будет зашкаливать, но вечером мы будем сидеть дома. Двойную вылазку де Горт нам точно не позволит.
Вскоре карета остановилась возле магазина с мятного цвета вывеской. «Салон мадам Луабен» гласила размашистая, витиеватая, отливавшая золотом надпись. В витринах красовались манекены в пышных платьях, внизу пестрели шляпки, сумочки и перчатки. При виде всего этого многообразия глаза у де Тортовых невест загорелись, как горели у Морса до стычки со злосчастным волком.
Морсик…
Окинув витрины жадным взглядом, Паулина и бессовестная вторая наина выскочили из кареты, даже не дожидаясь помощи от герцога.
— Хочу примерить вон то, с персикового цвета воланами! — сразу застолбила для себя один из нарядов рыжая.
— А я вот это из изумрудного атласа. Оно идеально подойдёт под цвет моих глаз и подчеркнёт белизну кожи! — тоже не растерялась Винсенсия.
Выбравшись из кареты: я подошла к герцогу, у которого глаза, в отличие от его невест и не думали вспыхивать лазерными прицелами. Да и в целом вид у него был, я бы сказала, слегка болезненный. Не то в карете укачало, не то от перспективы добрых два часа проторчать в магазине с тряпками начало подташнивать.
Бросив по сторонам взгляд, я решила спасти хальдага от жестокой пытки, а себя от его нежеланного присутствия.
— Ваше всемогущество, вы только посмотрите! Здесь и таверна имеется, прямо через дорогу. С виду очень даже приличная. Пока мы будем расслабляться в салоне мадам, вы можете расслабиться там.
— С каких это пор вы стали обо мне беспокоиться, леди Адельвейн? — с концентрированной иронией в голосе спросил де Горт.
— В обязанности каждой хорошей наины входит забота о своём господине, — продекламировала я, почти что в рифму.
— И это вы тоже в любовном романе вычитали?
— Нет, научили в обители.
— Видимо, вы были не самой прилежной ученицей, — заметил Стальной и первым направился ко входу в салон, проигнорировав перспективу отсидеться в трактире.
Какой же он всё-таки иногда противный!
Магазин мадам Лу-как-то-там оказался двухэтажным, с двумя просторными залами, заставленными манекенами с платьями, стендами с шляпками, витринами с лентами, перчатками, заколками и прочим, прочим, прочим. Мы были не единственными посетительницами салона. То тут, то там слышался девичий щебет, смех и восторженные вздохи.
Его всемогущество стёк на бархатную банкетку возле входа и бросил затравленный взгляд в окно, явно сожалея о том, что не последовал моему совету.