– Со мной пойдет сильнейший из вас, – прогрохотал он.
К своему неудовольствию он увидел, что те без колебаний вытолкнули вперед огра с синими отметинами на коже. Руны на нем, казалось, кто-то наспех нацарапал камнем. Сокрушитель чар, похоже, был так же разочарован, как и император.
– Император, – мрачно начал он, – сегодня я раздавил головы четырем шаманам. Обмениваться любезностями я не в силах. Позволь мне остаться здесь и сражаться ради славы Верховного Молота!
– Как твое имя, сокрушитель? – негромко спросил Мар’гок.
– Ко’раг, император.
– Ко’раг, – продолжил Мар’гок, – остаться я тебе не разрешаю. Твоя смерть принесет Верховному Молоту меньше, чем твоя жизнь. Более того, – Мар’гок задушил в зародыше малейший намек на возражение, и сокрушитель захлопнул рот, – то, когда и каким образом ты умрешь, решать императору. Ясно?
Ко’раг отсалютовал повелителю, стукнув огромным кулаком себя в грудь.
– А чем я могу послужить тебе, император? – быстро спросил Варег, не упускавший случая напомнить о себе.
Мар’гок позволил обоим ртам растянуться в улыбке.
– Ты будешь тянуть мою повозку.
Верховный советник уставился на него, раскрыв рот. Кое-кто из собравшихся нервно рассмеялся. Звук был похож на скрежет одного камня о другой.
Император уже давно призывал своих советников к тому, чтобы они выражали свое неодобрение ненасильственным способом – плюнув ему под ноги. Еще никто из них ни разу не прибегнул к подобному неучтивому проявлению эмоций, однако предложение возобновлялось снова и снова. Император был великодушен.
Мар’гок со значением посмотрел себе под ноги, затем снова на собравшихся. За окном пролетел огненный шар, засыпая окрестности раскаленными камнями. Император нахмурил брови на левом лице, затем на правом.
Потом снова посмотрел себе под ноги. Плевков не было.
***
Мар’гок бесстрастно оглядел свою свиту, словно изучая блюда на пиру или пригоршню камней для заключения пари.
Верховный советник Варег уже извлек много пользы из преподанного ему урока, когда тянул восьмиколесную, обтянутую тканью повозку вдвое больше себя. Вид у него был подавленный, однако он не жаловался, хотя его нарядное желтое одеяние уже заляпала грязь. В данную минуту ему помогал Ко’раг.
В отличие от Варега, сокрушитель был облачен в железные доспехи, а оружием ему служила жуткая дубина, украшенная черепом. Голова и мускулистые руки оставались открытыми, как и у всех спутников Мар’гока: на моду Верховного Молота не повлияла даже смертельная опасность.
Не в силах примириться с тем, что он участвует в дипломатической миссии, когда Верховному Молоту угрожает опасность, Ко’раг продолжал хмуриться до тех пор, пока Варег не приказал ему сделать лицо попроще. Урок, усвоенный Варегом, благотворно повлиял и на остальных.
Пусть Варег отличался амбициями, а Ко’раг – упрямством и занудством, оба они были могучими ограми, великолепными воинами, отличившимися как в учениях, так и в бою. Оба они выжили после страшных ран (Ко’рагу выпустили кишки, а Варег был ранен в ногу и дал ране загноиться, чтобы доказать свою силу), и оба уничтожили десятки врагов.
Остальных спутников император выбрал не среди советников, а из центурионов, внимательно выслушав рассказ об их достижениях (хотя и не обращая внимания на имена). Один из них спал в вулкане до тех пор, пока не стал повелевать магмой; другой был лучшим воином на арене, он вырвал когти десяти огромным хищникам и пришил их к своим перчаткам; третий так сроднился с горой, что ни одна стрела теперь не могла пробить его кожу. Каждый из них был способен отнести на вершину горы двухтонный камень, не отдыхая по дороге.
Центурионы еще никогда не видели императора, поэтому сейчас, путешествуя вместе с монархом, они не могли удержаться от разговоров. Мар’гок старался не вслушиваться в их болтовню. Время от времени его головы раздраженно поворачивались друг к другу, пока у него не началось головокружение. (Приказать им заткнуться? Ладно, пусть болтают.)
Земля у него под ногами превращалась в мягкую грязь, что позволяло свите императора легко передвигаться по горным склонам. Они пошли быстрее; повозка оставляла в земле колею. Варег заметил, что теперь у орков будет первая дорога, и даже сам император позволил одной из голов слегка улыбнуться.
Вскоре после восхода солнца огры добрались до цели. Император молчал, однако в словах его спутников слышалась гордость за себя и свой народ. Его подданные появились на свет в самом начале времен, когда великие Кузнецы выдавили свет из огромного огненного шара, который стал Дренором. Из той же дымящейся глины Кузнецы создали огров и отдали им во владение камни и землю. Им принадлежал весь мир, а их столица возвышалась на его строительных лесах.
Никто из них не сомневался в том, что защитники Верховного Молота продержались всю ночь, в том, что империя выстояла… до тех пор, пока они не увидели Громмашар.
***
Когда Мар’гок в последний раз видел лагерь Песни Войны, тот показался ему совсем хлипким. Времянкой. Дерево и кожа, хижины и лачуги, в любой момент готовые рухнуть. Он будто видел угрюмые, невыразительные физиономии орков в тот миг, когда дождь с ветром обрушит их дома. Он представлял себе, как они все не могут осознать, что же произошло.
Теперь же лагерь стал походить на цитадель. Его окружали острые, словно бритва, частоколы, стены патрулировали вооруженные до зубов орки из самых разных кланов, и повсюду виднелись ужасные лязгающие машины, извергающие больше огня и дыма, чем те, что стояли у Верховного Молота.
Огры шли по Громмашару не таясь, под самодельным флагом парламентеров, который Мар’гок соорудил, порвав пополам свое пурпурно-золотое знамя. Однако орки не подняли тревогу, словно ждали их. Внимание привлекла только огромная, обтянутая тканью повозка.
– Что это? – спросил дородный орк, возглавлявший отряд из двадцати таких же.
Гладкий полированный металл их ручных пушек блестел на солнце.
Варег выковырял засохшую козявку из ноздри и выпрямился во весь рост. За прошлый день его ладони покрылись ссадинами и синяками. Ко’раг возбужденно проверил, как лежит в руке дубина. Местность была незнакомой, враг превосходил их числом и рвался в бой.
(Что здесь поможет? Шутка? Честность? Обман?)
– Это просто дань, – буркнул Варег раньше, чем Мар’гок успел что-либо сказать.
Этого оказалось достаточно. Несколько орков обнюхали повозку, приподняли ткань, посмотрели, что под ней. (Что они вообще могли там увидеть?) Оружие огров было брошено в Зангарское море, однако несколько наконечников огромных копий все еще торчало над водой, несмотря на все усилия громмашарских воинов. Орки были отвратительно маленькие; на их руках виднелись крошечные вены, на лицах – капельки пота. Все у них было плотно сжатое, все на поверхности, словно внутри не оставалось свободного места.
Император потребовал, чтобы его свита никак не отвечала на унижения, через которые приходится проходить дипломатам. И пока их вели к Громмашу Адскому Крику, яростные взгляды Мар’гока заставляли его подданных повиноваться.
Как бы ни изменился его дом, Громмаш остался тем же. Гроза Награнда выглядел точно так же, как в тот день, когда Мар’гок увидел его во главе отряда орков – длинноволосый, мускулистый, с оскаленными зубами.
Удивило Мар’гока то, что сейчас Громмаш прислонялся к трону из узловатого дерева. Этот неудобный трон, казалось, не доживет даже до следующего поколения вождей Песни Войны. Император узнал это дерево и подумал о том, через что пришлось пройти орку, чтобы его добыть.