Несколько мгновений все было тихо, а затем раздался яростный вопль.
— Вор! Выродок! Хозенолюб-корнеед!
Оскорбления в его адрес продолжались довольно долго, а затем послышался еще один глухой стук. Это Большой Чань привалился к колоколу.
— Этот браслет подарила мне мать, ты, мерзкая жаба. Выползай оттуда и верни его мне.
Под звуки кряхтения и чихания колокол начал подниматься. Десятый выкатился из-под него и уперся спиной в третий колокол. Пэй-Линь сидела на земле, счищая кровь с копья. Она взглянула на Десятого и насмешливо отсалютовала ему, а затем снова вернулась к своему оружию. Десятый был озадачен ее поступком. Он никогда такого не удостаивался — даже в шутку.
Знак уважения.
Большой Чань уронил колокол и повернулся, пыхтя и дрожа так сильно, что едва мог поднять топор. Его ранило в бою, одна штанина была порвана и вся в крови, словно здоровяка хорошенько протащили по каменному полу. Рана, купание в ледяной воде и многократные подъемы колокола сказались на претенденте, и он начал сильно сдавать. Но ярость придала Большому Чаню сил.
— Верни браслет, коротышка, — пропыхтел он. Он ударил топором по колоколу, который только что уронил, и Десятый съежился, когда от неловкого удара полетели искры.
— Успокойся, Чань. Вот твоя побрякушка…
— Отдай сейчас же!
От крика Чаня земля задрожала; волна прокатилась от третьего колокола и сбила его с ног. Думая, что это был какой-то трюк Десятого, он зарычал и поднялся на колени.
— Грязный недомерок. Никто не смеет красть у Большого Чаня!
Пэй-Линь закричала, указывая на колокол. Только это, наконец, привлекло внимание Чаня, и он обернулся в недоумении.
Колокол трясся. Он накренился на один бок, затем на другой. Послышался звук столкновения, корежащегося металла, рычание и бульканье…
За этим последовал оглушительный треск. Третий и последний колокол треснул посередине, и вся древняя магия, которая держала его в целости и сохранности столько веков, разлетелась вибрирующими вихрями светящейся энергии, когда черный коготь пробил толстую бронзу. Две половинки колокола упали на землю с коротким звяканьем, явив миру колышущееся облако дыма и черного пламени.
Нет, это живое существо. Чудовище.
Оно было словно соткано из кошмаров… тьма, обретшая плоть. Десятый присмотрелся и содрогнулся. Кошмарная тварь склонилась над трупом тигра, и Десятый понял: что-то пошло не так.
Нашим врагом должен был быть тигр. Смерть скрытная, охотник, который нападает из засады. Не эта тварь.
Он вспомнил, что мастер Нужун говорил о враге, про которого Десятый никогда не слышал раньше — о ша. Что же сказал Шадо-Пан?
«Когда просто находишься рядом с ними… начинаешь жестче относиться к некоторым вещам».
Он подполз к Большому Чаню и Пэй-Линь и попытался оттолкнуть их от этого ша. Оба застыли от ужаса, и Десятый увидел, что существо росло вместе с их страхом. Теперь оно пульсировало, двигаясь в унисон с испуганным дыханием претендентов. Ша уже был больше, чем они трое вместе взятые, и выпускал все новые когти и щупальца каждую секунду. Питаясь их страхом, монстр не спешил нападать. Десятый знал, что это долго не продлится.
— Посмотрите на меня! Оба!
Они взглянули на него полными ужаса глазами. Их учили сражаться, да, но никогда раньше они не сталкивались с врагом, настолько исполненным тьмы. Одно дело — уметь сражаться. Совсем другое — заглянуть страху в глаза.
Десятый знал, что такое страх. Он вытащил кинжал и показал его остальным.
— Слушайте! Мы не испуганные дети. Мы — Шадо-Пан. Мы пробрались через замерзшее озеро, мы добыли раскаленные монеты и мы сразили смерть крадущую. Это наше испытание, наша возможность доказать, что мы чего-то стоим, и вступить в ряды тех, кто сражается с тьмой. Мы сможем это сделать.
Остальные кивнули, черпая мужество в словах Десятого. Он залез лапой под тунику и вытащил золотой браслет.
— Вот, мне жаль, что я украл его у тебя, Чань. Я разжег гнев, который накормил эту тварь.
Большой Чань глянул через плечо Десятого и замер со странным выражением на лице.
— Монстр. Он стал меньше, когда ты извинился.
Словно бы в ответ ша взревел и начал ползти к ним по полу арены. Десятый скривился.
Ой. Может, это была не такая уж удачная идея.
Воришка помог претендентам подняться, и они подались прочь от ша. Десятый коротко шепнул что-то Пэй-Линь, и она снова отсалютовала ему, а затем скользнула в сторону, обходя монстра сбоку. Он зарычал, когда его добыча разделилась, но решил не отвлекаться от двух пандаренов перед собой.
Отступая, Десятый снял с себя сухой плащ и протянул Большому Чаню, который все еще был мокрым после недавнего плавания.
— Думаю, мне лучше отдать тебе и это. Перевяжи ногу, чтобы остановить кровь.
Большой Чань чуть помедлил, затем протянул широкую лапу. Пожатие здоровяка было слабым и вялым.
— Я… я сейчас испуган до полусмерти, коротышка. Эта дрянь — кошмар во плоти. Но я уверен, что ты обязательно придумаешь, как его одолеть — так же, как проскакал по озеру, точно проклятый камешек. Оставь браслет себе; даже моя мать сказала бы, что ты его заслужил.
Десятый вернул браслет под тунику, а затем изо всех сил сжал лапу Чаня.
— Держи свой страх под контролем. Двигайся вокруг монстра, когда я подойду к нему. Не нападай.
Десятый отпустил лапу Чаня и повернулся лицом к ша.
— Кстати, меня зовут Десятый.
Мрачно улыбнувшись, Большой Чань перевязал ногу плащом и отошел в сторону. Монстр зарычал и двинулся за пандареном покрупнее, поэтому Десятый заторопился и побежал навстречу ша, решительно сжав кинжал. Монстр развернулся к нему всеми своими когтями и щупальцами. Малыш-вор спокойно взглянул на чудище — ну или он надеялся, что выглядел спокойным.
— Тебе здесь не место, монстр.
Ша подполз ближе, занося темные щупальца для удара.
— Этот монастырь — место медитации и сосредоточенности. Твое вторжение на эти земли противоречит…
Взревев, ша напал на Десятого; в воздух со свистом, точно чудовищные кнуты, взвилась пара щупалец толщиной в руку. Даже Десятый не смог увернуться от них и от удара покатился по полу.
Ладно, это действительно было больно.
Десятый неловко поднялся на ноги. Одно ребро было сломано, изо рта текла струйка крови. Он сумел удержать кинжал и попытался замахнуться им, когда ша пополз к нему.
— Я был сиротой с семи лет. Я спал в сточных трубах и бился со стаями гну-синей за еду, просто чтобы выжить. Я прятался в переулках от дождя по ночам вместе с ворами и убийцами.
Ша заревел и ударил снова. И снова Десятый покатился по арене; его кинжал зазвенел по каменному полу. Еще одно ребро сломано. Сможет ли он встать? Он должен. Со стоном Десятый кое-как поднялся на ноги. Половина лица у него была в крови.
— Думаешь, меня никогда не били, монстр? Только в прошлом сезоне меня отхлестал кнутом мясник за то, что я украл его мусор, и кузнец — за то, что я грелся в его кузне.
Толстое щупальце метнулось к нему и сжало в удушающей хватке. Ша притянул Десятого к зубастой пасти. Кинжал выпал, и пандарен зашарил в тунике свободной лапой. Браслет Большого Чаня был холодным и прочным.
— Всю жизнь мне грозили боль, голод и смерть, — рявкнул вор. — Я тебя не боюсь.
Десятый резко замахнулся, и большой золотой браслет Чаня просвистел в воздухе. Один из светящихся глаз твари лопнул, издав мерзкий звук. Ша завизжал и, отшатнувшись, уронил свою добычу, размахивая щупальцами от боли. Десятый поднялся на колени, кашляя кровью. Ша теперь был ростом чуть больше него самого.
— Давай, Пэй-Линь! — закричал он, надеясь, что его голос перекроет вой монстра. Девушка выскочила из тени с копьем наперевес. Она пронзила им ша и, используя силу разгона, направила извивающуюся тварь от Десятого к Большому Чаню, который ждал возле первого колокола.
— Колокол, Чань! — закричал Десятый, пытаясь встать на ноги. Он молился, чтобы у здоровяка еще остались силы для последнего рывка.
Большой Чань кивнул, уже догадавшись о плане Десятого. Он присел и обхватил колокол руками. С могучим ревом он поднял его в воздух.
Не сбавляя скорости, Пэй-Линь направила дергающегося ша в сторону Большого Чаня. Чудовище обезумело от боли: оно в яростном исступлении молотило щупальцами и когтями по сторонам. Один удар пришелся по девушке, и ее плечи и руки обагрились кровью.
Девушка издала боевой клич и швырнула копье — а вместе с ним и ша — прямо в колокол. Большой Чань извернулся, отступая от удара, и, зарычав, отпустил колокол. От удара пол треснул под его весом.
Колокол затрясся, когда придавленные его краями щупальца начали бешено извиваться. Большой Чань сорвал топор с пояса и с мрачной решимостью начал их обрубать. Пэй-Линь пришла ему на помощь, придерживая щупальца ногой, пока топор со свистом вонзался в землю.
Десятый доковылял до них, зажимая бок.
— Это должно удержать чудище, пока мы сохраняем контроль над своими эмоциями.
Пэй-Линь резко рассмеялась.
— Думаю, — сказала она, — этого не потребуется.
Десятый и Большой Чань посмотрели вниз. Колокол затих. Темная жидкость забурлила и, дымясь, утекла сквозь трещины в полу. Десятый вытер с разбитой брови кровь, которая стекала в глаза и мешала видеть.
— Давайте попробуем позвонить кусками третьего колокола. Сдается мне, мы прошли испытание силы.
***
На террасе с прекрасным видом на заледеневшее озеро мастер Мудрый Шепот и мастер Снежный Вихрь о чем-то тихонько спорили, при этом сохраняя на лицах выражение вселенского покоя. Так, наверное, принято вести дискуссию среди Шадо-Пан, решил Десятый. После боя с ша такое поведение казалось вполне разумным. Воришка подался вперед и напряг слух, чтобы расслышать, о чем говорят мудрецы, но их слова заглушил свист холодного ветра. Ребра еще полностью не срослись, и двигаться было больно. Десятый поморщился и подобрал под себя ноги.
После того, как в стенах монастыря обнаружили ша, в обители поднялась тревога. Претендентов неоднократно расспрашивали обо всем, что произошло на арене. Шадо-Пан отрядили своих лучших агентов для проведения расследования. Пока Десятый приходил в себя в лазарете, он подслушал, что тигр из-под третьего колокола якобы был даром от деревни под названием Убежище Огненной Ветви, но сами жители деревни ни о каком подарке не слышали. Еще Десятый слышал пересуды служителей между собой: те шепотом говорили о происках богомолов и даже заговоре могу. Так или иначе, кто-то попытался сорвать Испытание Алых Цветов и осквернить священную традицию Шадо-Пан. Десятый рассудил, что все могло бы сложиться гораздо хуже. Если бы ша убил претендентов, то смог бы спрятаться в монастыре и тайно осквернять умы и души Шадо-Пан там, где они уязвимее всего. Никто бы ничего не заподозрил; в конце концов, ни одно испытание не обходится без жертв.
В общем, Десятый, Пэй-Линь и Большой Чань стали героями.
Десятый окинул взглядом Пэй-Линь, сидящую рядом с ним на коленях. На ней были одежды служителя, а светлый шарф гармонично сочетался с белоснежным мехом, обрамлявшим уши. Красарангская девушка улыбнулась и кивнула гиганту рядом. Большой Чань тоже носил облачение служителя, вот только шарфом ему служил старый грязный полинявший плащ. Воришка закатил глаза. По всей видимости, Большой Чань решил носить на шее плащ Десятого в знак уважения, как сделал бы истинный Шадо-Пан.
Если мы, конечно, на самом деле Шадо-Пан.
Именно по этой причине славную троицу и позвали сюда. Судя по всему, мудрецы не могли решить, достойны ли они занять место в ордене. После продолжительной беседы и уймы вопросов мастер Снежный Вихрь навестил отдыхавших в лазарете Десятого, Чаня и Пэй-Линь. Он очень хвалил их, ведь эти трое прошли такое испытание, какому мастер не подверг бы даже самых опытных учеников. Он сказал, что проявленная ими сила наполнила его сердце гордостью и что доказывать ордену им больше ничего не нужно. Как только они восстановят силы, им разрешат приступить к обучению в додзе. Из-за спины мастера показались два укутанных в шарфы служителя и с поклоном вручили претендентам их новые одеяния.
На следующий день мастер Мудрый Шепот привела с собой других служителей. Она похвалила новобранцев за проявленную храбрость, но строго заметила, что по традиции нужно пройти три испытания, так что Испытание Алых Цветов не было проведено до конца. Сколь прискорбным ни было вторжение ша, оно стало неплохой проверкой воинских навыков и, без сомнений, позволило судить о физической силе претендентов. Но мастер не преминула напомнить об испытании силы духа. Могла ли она принять в орден тех претендентов, что окоченели в водах озера во время испытания целеустремленности только потому, что седьмое время года выпало на одну из самых холодных зим в истории? Затем сопровождавшие ее служители забрали врученные ранее одеяния у Десятого, Большого Чаня и Пэй-Линь, не забыв поклониться на прощание. На следующий день мастер Снежный Вихрь вернулся с теми же самыми одеяниями. И так продолжалось целую неделю.
И вот они снова были все в сборе. Мастера повернулись и зашагали к преклонившим колени претендентам. Мастер Мудрый Шепот подняла бровь.
— Прошу прощения за наши колебания, юные пандарены. Уверена, что мастер Снежный Вихрь раскаивается не меньше. Вот к чему приводит отрицание традиций. К хаосу.
Коренастый мастер Шадо-Пан согласно кивнул, и на его широком лице начала зарождаться улыбка. Жестом он попросил ее продолжить.
— Этим утром мы обсудили расхождения между традициями и практичностью во всех подробностях и совместными усилиями достигли согласия. Мы решили… что не будем решать вовсе.
После этих слов мастер Мудрый Шепот сделала шаг назад, и ее место занял мастер Снежный Вихрь.
— Решение о том, подлежат ли новобранцы третьей проверке, примет тот Шадо-Пан, кому положено провести третье испытание. К великому сожалению, он покинул стены монастыря по велению долга после вашей схватки с ша. Он — мастер У Као и отвечает за все, что касается противодействия нашему гнусному врагу.
В лазурном утреннем небе раздался ястребиный крик, и Десятый улыбнулся. Он узнал этот крик.
— Благодарю вас за терпение, мастера.
Мастер Нужун вышел на террасу. На его ботинки налип толстый слой снега, а плащ износился от долгих странствий. Десятый обратил внимание на темно-красные пятна на его рукаве. В одной лапе мастер нес большой арбалет, а в другой — мешок. Копье, которое Десятый впервые увидел на крыше таверны несколько месяцев назад, было перекинуто за спину. Мастер Нужун бросил мешок к ногам мастера Снежного Вихря и мастера Мудрый Шепот.
Мешок открылся, из него вывалились и покатились по каменному полу три отрубленные головы. Десятый сначала не заметил ничего необычного, но потом разглядел выпученные фасеточные глаза и заостренные жвала.
Богомолы.
В глазницах у каждой из голов торчало по арбалетному болту. Мастер Мудрый Шепот с видом профессионального натуралиста подняла один из отвратительных трофеев.
— Я обнаружил их в тайном логове неподалеку от Убежища Огненной Ветви, — сказал Нужун спокойным глубоким голосом, который так запал в память Десятого. — Но перед смертью они мне почти ничего не рассказали. Пытки на богомолов-лазутчиков не действуют. Я все же отрубил им конечности, чтобы в этом удостовериться.
Мастер Снежный Вихрь кивнул и взмахом руки подозвал служителя, стоявшего у дальней стены. Носящая белый шарф Шадо-Пан поспешила запихнуть головы обратно в мешок и с поклоном приняла голову, которую протянула ей мастер Мудрый Шепот.
— Ну, теперь нам известно, кто в ответе за нападение. По крайней мере, теперь у нас есть серьезная зацепка, — промолвила мастер Мудрый Шепот. — К несчастью, это никак не повлияет на нашу тактику. Мы соберем на стене столько сил, сколько сможем, но враги все равно превосходят нас числом.
Мастер Нужун улыбнулся и впервые взглянул на юных пандаренов.
— По крайней мере, теперь в нашем ордене стало на троих бойцов больше… или станет, если они пройдут последнее испытание.
Мастер Снежный Вихрь откашлялся и недовольно нахмурился.
— Мне казалось, тебя более других впечатлит храбрость, с которой они уничтожили ша, вторгшегося в наш монастырь. Как еще можно показать силу духа, присущую всем Шадо-Пан?
Мастер Нужун честно ответил ему:
— Да, я впечатлен. Судя по тому, что я слышал, они проявили храбрость, показали свою силу и… незаурядную смекалку.
Тут он кивнул в направлении Десятого, который от этого смущенно заморгал и втянул голову в плечи.
— Тем не менее, по традиции они должны пройти три испытания. Так и будет. Мы устроим третье испытание, прежде чем эти юные пандарены станут полноправными Шадо-Пан.
Мастер Мудрый Шепот довольно кивнула (возможно, это было самое близкое к улыбке выражение эмоций, на которое она была способна). Она отступила назад, и мастер Нужун вместе с ней встал перед тремя испытуемыми. Одноглазый Шадо-Пан скрестил руки на груди.
— Встаньте!
Десятый, Пэй-Линь и Большой Чань поднялись.
— Я — мастер Нужун, моя стезя — У Као. Мы охотники, разведчики, шпионы и бесшумные убийцы. Мы — смерть, таящаяся в тени, и мы даем чудовищам понять, что ночи стоит опасаться.
Все вы прошли первое испытание и проявили решительность. Взгляните на свои лапы: каждый из вас отмечен нашим знаком.
Трое пандаренов посмотрели на недавно зажившие круглые отметины. У этих шрамов была форма рисунка на монетах: морда тигра. Десятый заметил улыбку на лице Большого Чаня.
Ну конечно, у него-то их три.
Мастер Нужун продолжил свою речь.
— Все вы прошли второе испытание, и полученные шрамы — свидетельство вашей силы. Их много, и станет намного больше, если вы присоединитесь к нам.
Десятый ощутил, как повязка стягивает лоб, и мрачно кивнул.
— Вы одержали победу над врагом, противостоять которому решаются лишь закаленные в боях Шадо-Пан. Вы познали весь ужас ша и ощутили его тьму, затуманивающую рассудок и проникающую в самое сердце. Храбрость и сила помогли вам остаться в живых, но победа далась вам значительно более высокой ценой, чем вы думаете. Мы нарочно стараемся не отправлять в бой с таким врагом необученных воинов. С той самой секунды, когда началось битва, ваши души раскрылись перед ша и были отмечены им. Эта метка никогда не пропадет. С каждой новой битвой вам будет все сложнее и страшнее сражаться с ша. Теперь ша знает вас. Ему известны все тайны вашего разума, ваши слабости и страхи.
Десятый понял, что и правда чувствует доселе неведомый ему страх. Мастер Нужун был прав: это метка ша. Он сдержал нервную дрожь и поднял на мастеров взгляд; в его глазах была боль.
Их лица были непроницаемы. Мастер Нужун прикрыл свой единственный глаз.