«Национальная галерея»? Ей бы понравилась «Национальная галерея»? «Тейт Модерн»?
Но все эти места, если даже они сегодня открыты, закроются к обеду, как и большинство мест, да и в любом случае – поезда, в сочельник…
В общем, Лондон отменяется.
Что же тогда? Прогулка по скалам?
А что, если голову сдует в море?
От этой мысли защемило в груди.
– Куда бы я сегодня ни отправилась, можешь пойти со мной, – сказала София голове. – Если будешь паинькой и тихоней.
«Но вряд ли нужно об этом говорить, – подумала она. – Таких ненавязчивых гостей еще поискать».
– Мне очень приятно, что ты у меня в гостях, – сказала она. – Тебе здесь очень рады.
Голове наверняка это понравилось.
Пять дней назад:
София входит в гостиную‑кабинет, включает свой рабочий компьютер, не обращает внимания на множество имейлов с красными «!» и заходит прямиком на гугл, где набирает
сине‑зеленая точка в глазу,
а затем уточняет
сине‑зеленая точка на периферии зрения увеличивается.
«У вас пятно на радужной оболочке? ВОТ что это означает!..»
«Пятна, точки и мушки: заглянем внутрь глаза».
«Когда я закрываю глаза… я вижу цветные точки: спросиученых».
«Размытое зрение, плавающие пятна или полоски в глазах, светочувствительность и цветные пятна в глазах – форум, посвященный расстройствам зрения и заболеваниям глаз, – еЗдоровьеФорум».
«5 признаков того, что у вас ретинальная мигрень – новости о головной боли и мигрени».
«Энтоптический феномен – Википедия».
Она просматривает пару сайтов. Катаракты. Проблемы с цветофильтром. Отслоение стекловидного тела. Эрозия роговицы. Дегенерация желтого пятна. Мушки. Мигрени. Возможное отслоение сетчатки. Срочно обратитесь к врачу, если пятна или мушки не исчезают или вызывают у вас беспокойство.
Тогда она гуглит
зелено‑синий шарик на периферии зрения.
Всплывает «Искусство видения»: открытие третьего глаза и мистический взгляд, куча всего по парапсихологии и «Почему видение световых точек – это сигнал, подаваемый вам ангелами» – Дорин Вёрчу – официальный сайт.
Нет, ну это уже слишком.
Она записывается через пару дней к окулисту в городской сетевой магазин.
Молодая блондинка‑окулист выходит из подсобки, смотрит на экран, потом на Софию.
– Здравствуйте, София, я Сэнди, – говорит она.
– Здравствуйте, Сэнди. Я бы хотела, чтобы вы называли меня миссис Кливз, – говорит София.
– Конечно. Идите за мной, С… а… – говорит окулист.
Окулист поднимается по лестнице в задней части магазина. Наверху комната с приподнятым сиденьем, почти как у дантиста, и различными приборами. Окулист показывает на сиденье, предлагая Софии сесть. Стоя за письменным столом, окулист что‑то записывает. Она спрашивает, когда Соф… а, миссис Кливз… последний раз была у окулиста.
– Это мой первый визит к окулисту, – говорит София.
– И вы пришли потому, что у вас проблемки со зрением, – говорит окулист.
– Посмотрим, – говорит София.
– Ха‑ха! – смеется окулист, как будто София шутит, хотя это не так.
Окулист проводит проверку зрения вдаль и вблизи, проверку с закрыванием одного глаза, проверку, при которой в глаза пускают струю воздуха, проверку, при которой окулист заглядывает в глаза Софии с лампочкой, а София с изумлением (и неожиданным умилением) замечает, как ветвятся ее кровеносные сосуды, и проверку, при которой нужно нажать на кнопку, когда (и если) увидишь точку, движущуюся вокруг экрана.
Потом окулист переспрашивает у Софии дату рождения.
– Надо же. Я думала, неправильно записала, – говорит окулист. – Честно говоря, ваши глаза в прекрасном состоянии. Вам даже не нужны очки для чтения.
– Я вижу, – говорит София.
– Вот именно, – говорит окулист, – и очень хорошо для человека вашей возрастной группы. Вам крупно повезло.
– Значит, это везение? – говорит София.
– Ну, представьте себе такую ситуацию, – говорит окулист. – Представьте, что я автомеханик и кто‑то сдал в ремонт машину. И это машина еще 40‑х годов, а я открываю капот и вижу, что двигатель почти такой же чистый, как (окулист сверяется с карточкой) в 1946 году, когда он сошел с конвейера: просто поразительно, триумф!
– Вы хотите сказать, я похожа на старый «триумф», – говорит София.
– Как новенькая, – говорит окулист (явно без понятия, что когда‑то была такая машина – «триумф»[3]). – Как будто на ней почти не ездили. Не знаю, как вам это удалось.
– Вы намекаете, что я всю жизнь проходила с закрытыми глазами или в некотором смысле недобросовестно ими пользовалась? – говорит София.
– Да, ха, точно, – говорит окулист, просматривая бумаги и что‑то с чем‑то скрепляя. – Преступно низкий уровень пользования глазами, мне придется доложить об этом глазным властям.
Затем она видит лицо Софии.
– А, – говорит она. – Э…
– Значит, вы не увидели в моих глазах ничего такого, что бы вас обеспокоило? – говорит София.
– А вас, миссис Кливз, беспокоит что‑то конкретное? – говорит окулист. – Возможно, вы чего‑то недоговариваете, или, возможно, вас что‑то тревожит. Потому что первопричина…
София заставляет девушку замолчать, вытаращив на нее свои прекрасно видящие глаза.
– Мне нужно знать – и это все, что мне нужно знать, я понятно выражаюсь? – говорит София. – Указал ли хоть один из ваших приборов на то, что должно вызвать у меня беспокойство в отношении моего зрения?
Окулист открывает рот, потом закрывает. Затем снова открывает.
– Нет, – говорит окулист.
– А теперь, – говорит София, – сколько я должна и кому мне заплатить?
– Абсолютно ничего, – говорит окулист. – Поскольку, учитывая, что вам уже за шестьдесят, нет…
– А, понятно, – говорит София. – Вот почему вы перепроверили дату рождения.
– Простите? – говорит окулист.
– Наверное, решили, что я солгала насчет своего возраста. Чтобы бесплатно проверить зрение в вашем сетевом магазине, – говорит София.
– Ммм… – говорит молодая окулист.
Она хмурится, опускает взгляд и вдруг кажется потерянной и трагичной посреди вульгарных сетевых рождественских украшений. Она больше ничего не говорит. Складывает распечатки, бланки и записи в папочку, которую прижимает к груди. Она жестом приглашает Софию спуститься вниз.
– Только после вас, Сэнди, – говорит София.
Белокурый «хвостик» окулиста подскакивает при ходьбе, и когда они спускаются на первый этаж, окулист прощается и исчезает в той же двери, из которой она вышла в самом начале.
Точно так же грубо, не отрывая взгляд от экрана компьютера, девушка за стойкой предлагает Софии написать в твиттере, фейсбуке или оставить отзыв на трипэдвайзоре о сегодняшнем посещении окулиста, ведь рейтинги – это так важно.
София сама открывает дверь магазина.
На улице сильный дождь, в оптике продаются зонты‑трости с названием сети, и за стойкой видна подставка с несколькими такими зонтами. Но девушка смотрит на экран и упорно не желает поднимать взгляд на Софию.
София добирается до машины, промокнув насквозь. Сидит в ней на парковке под стук дождя по крыше, в довольно приятных ароматах мокрого пальто и автомобильного сиденья. С волос капает вода. Это раскрепощает. Она смотрит, как дождь превращает ветровое стекло в подвижное расплывчатое пятно. Включаются фонари, и ветровое стекло заполняется разноцветными переменчивыми бесформенными точками, как будто кто‑то пульнул в него маленькими ракетами с краской: городские власти развесили по периметру парковки цветные рождественские лампочки.
Смеркается.
– Правда, красиво? – говорит София.
София впервые обращается к ней – эрозии, дистрофии, отслоению, мушке, которая пока еще довольно мала, даже нельзя разобрать, что это голова – маленькая, как муха, летающая перед глазами, крошечный спутник, и когда София обращается к ней вот так, напрямик, она напоминает шарик, по которому бьет стальной рычаг автомата для пинбола, и она отскакивает рикошетом от одного бока машины к другому.
Ее движение, примерно в четыре часа дня, в зимней темноте, в самый короткий день в году, исполнено радости.
В густеющих сумерках, прежде чем завести двигатель и поехать домой, сидя под расплескавшимися по стеклу красками, София наблюдает за тем, как голова свободно скользит по приборной доске, словно пластмасса – это поверхность катка, отскакивает от подголовника пассажирского кресла, прочерчивает окружность руля, сначала один раз, а затем снова и снова, словно испытывая свои способности, а затем щеголяя ими.
Теперь она сидела на кухне. Теперь это нечто было размером с голову настоящего ребенка – испачканного пыльного ребенка в зеленых полосках, ребенка, вернувшегося домой в пятнах от травы, летнего ребенка в зимнем освещении.