– В сопровождении воспитанницы герцога де ла Мера, – за меня ответил Анри. – Школа‑приют находится под патронажем его светлости. – В этот момент подумалось, не влезть ли на люстру. Поговорить с Анри о Равьенн я не успела, но сейчас, наверное, лучше не уточнять, что теперь школа принадлежит мне. – И справедливо рассудил, что вашей сестре будет интересна тема благотворительности.
– А Тереза меня защитила! – С гордостью заявила Софи. – Меня тогда наказали, и…
– Юная леди, – в голосе Винсента звучала сталь. – Я буду рад продолжить с вами беседу, но будьте так любезны не встревать в наш с графом разговор. Впрочем, вам это простительно.
Софи дернулась, вжалась в спинку стула, и Анри недобро прищурился.
– Не вижу причин заострять на этом внимание, де Мортен.
– Интересно, что же вы в таком случае посчитаете достойным вашего внимания.
Дальнейшая беседа протекала в ключе словесной игры снежками. Чем занята леди Илэйн, что скоро начнется подготовка к зимнему балу, что в парламенте готовятся новые законопроекты, а ее величество Брианна вот‑вот порадует Энгерию и принца‑консорта наследником. Впрочем, говорил преимущественно Анри, Винсент только отвечал – односложно, жестко, на грани приличий. Софи притихла, в разговор больше не встревала, и если поначалу улыбалась и глядела на брата влюбленным совенком, то теперь лишь изредка поднимала голову, а после снова утыкалась в тарелку. Когда подали десерт, едва к нему притронулась. Чем дольше все это продолжалось, тем холоднее становился голос Анри и браслет, и тем сильнее мне хотелось стукнуть его твердолобие чем‑нибудь тяжелым.
Когда Винсент коротко поблагодарил за ужин и, пожелав доброй ночи, вышел, вскочила и вылетела за ним.
– Не могли ей подыграть? – прошипела в мощную спину. – Можете наказывать своим пренебрежением нас, но ребенок‑то в чем перед вами провинился?
Брат остановился. Обернулся, медленно подошел ко мне. Сильные пальцы сомкнулись на предплечье кандалами, и он быстро зашагал по коридору, увлекая за собой. Поначалу упиралась, стараясь остановиться или хотя бы задержать, но какой там. Не драться же с ним, даже если очень хочется. Мы вышли в холл, а затем и на улицу, где поздний вечер с радостью вонзил в меня свои ледяные зубы, даже несмотря на закрытое и теплое платье. Винсент сдернул сюртук, накинул мне на плечи и укутал, но я вывернулась и отскочила. Будь он мне хоть десять раз братом, Софи обижать я не позволю!
– Вернитесь и извинитесь перед Софи за то, что вели себя как последний… герцог.
– Извиниться перед кем? – его брови приподнялись.
– Эта девочка – моя дочь!
– Ваша дочь? Вы даже не знаете, кем была ее мать! Наверняка какая‑нибудь бродяжка.
– Мать Софи нонаэрянка! Ее звали Талина, и она умерла.
– Об этом я и говорю.
Я сжала кулаки.
– Винсент, да что на вас нашло?!
– Что нашло на меня? – он схватил меня за плечи. – Что нашло на вас! Раздаете авансы мужчинам! Чтобы женщина ехала с другим без сопровождения мужа? Чтобы муж ее отпустил, да еще и не придал такому значения? Вы сами на себя не похожи, закрываете глаза на такие вещи, которые раньше привели бы мою сестру в ужас. Ребенок из приюта, брак с хэандаме! Одержимость нашего отца сильными союзами давно ни для кого не секрет, но вы‑то не могли не понимать, на что идете! Почему сразу все не рассказали?
Ярость, погребенная под пластами раскаяния за жестокие утренние слова, заворочалась с новой силой.
– Так в этом все дело? – прошипела я. – В том, что Винсент Биго, великий герцог де Мортен привык все контролировать, а его маленькая сестренка не пришла и не выложила ему все?
Угли в его глазах начали было остывать, но вспыхнули вновь. И это было страшнее лесного пожара, заревом расползающегося над охваченным огнем деревьями. Мне не раз и не два доводилось видеть такой взгляд: испепеляющий быстрее «покрывала тлена».
– Ведете себя, как девица на выданье. Которой отказали в замужестве с гулящим хлыщом.
Я бы влепила ему пощечину, но Винсент перехватил мое запястье. До боли стиснул плечи, встряхнул.
– Подумайте о своем будущем, Тереза. Вы должны развестись. Со временем, когда все утрясется, я найду для вас достойную партию. Хорошего человека, с которым у вас будет нормальная семья.
– У меня уже есть семья!
– Общество вас не примет.
– Все эти годы общество меня не замечало! Поговорят и забудут.
– Не в этот раз. Не теперь, когда они знают о магии смерти. Но я не позволю никому поломать вам жизнь, даже вам самой.
– То есть мне ее ломать нельзя, а вам можно?
– Вэлея – совершенно другая страна, здесь нравы и мораль катятся в адову бездну.
– Нравы и мораль? – прошипела я. – О, да вы просто ходячая энциклопедия нравов! На какой там странице записано, что нужно щелкнуть по носу ребенка, который изо всех сил пытается вам понравиться?
– Достаточно, леди Тереза. Завтра вы отправитесь со мной в Мортенхэйм.
Не просьба, и даже не утверждение. Приказ.
– Тереза поедет с вами, только если сама этого пожелает. – Хлопнула дверь. Анри спускался по ступенькам: обманчиво‑медленно. Тем не менее браслет ощетинился иглами льда, а мягкие черты лица мужа заострились, из‑под маски учтивости проступал оскал разъяренного льва. – Отпустите мою жену, де Мортен.
– Не смейте мне указывать, де Ларне.
– Отпустите ее. Или пожалеете, что явились в мой дом.
– Единственное, о чем я жалею – так это о том, что в свое время поддался на уговоры и отпустил ее с вами.
Тем не менее хватка на моих плечах ослабла.
– Тереза?
Перед глазами стоял мальчишка, который смотрел на меня сверху вниз, но при этом улыбался и подмигивал, пока не видел отец. Он строил смешные рожи, когда я начинала кукситься от слов матушки, и я улыбалась в ответ. Надежный, привычный запах прошлого, запах незыблемой твердыни – горьковатых пряностей и мятного табака. Но сейчас передо мной стоял мужчина, который все уже для себя решил. А если он решил, значит, все должно быть только по его, или никак! Даже если он рвет мое сердце на лоскутки. И клянусь, он уже давно не мальчишка, чтобы этого не понимать.
– Мой дом здесь!
Короткий прямой взгляд в упор.
– Это ваше последнее слово?
Слова здесь точно лишние – что первые, что последние.
У‑у‑у, деспот! Тиран! Ненавижу!
Должно быть, Винсент прочел это на моем лице, потому что брови его сошлись на переносице. А потом брат стремительно прошел мимо. На этот раз дверь хлопнула с такой силой, что в ней что‑то хрустнуло. Я подхватила первый попавшийся под руку камень и от души запустила вслед: с коротким скребущим звуком камешек отскочил от стены и ударил в крыльцо. Увернулась от протянутой руки Анри и опрометью бросилась в дом. Надеюсь, Винсенту хватило ума побыстрее убраться с моего пути, потому что иначе я ему не завидую!
4
Когда я вошла пожелать доброй ночи, Софи спряталась. Из‑под пухового одеяла торчала только взъерошенная макушка и пальчики, которые цеплялись за край так сильно, словно ее кровать окружали полчища страшных чудищ.
– Эй. – Я села и мягко постучала по «домику». – Можно к вам?
Изнутри донесся глухой всхлип. Я сдернула покрывало: огромные, на пол‑лица глаза. Сухие, но губы дрожат.
– Ну, и что у нас случилось? – я подтянула Софи к себе, обнимая.
Кулачки уперлись мне в грудь.
– Я вас не достойна. Вас с Анри.
– Софи…
– Нет! – она вывернулась из моих рук и вжалась в подушки. – У меня ничего нормально не получается, я не умею себя вести… Хотя стараюсь. Я очень стараюсь, но просто я не такая, как… как вы, и мне не место в этом доме! Поэтому твой брат так смотрел!
Он смотрел так, потому что он всегда так смотрит, когда зол. И в такие минуты ему наплевать, как больно может быть тем, на кого он смотрит.
Но говорить о Винсенте сейчас не хотелось.
– Не говори глупостей, – строго сказала я. – Или…
Лицо Софи окаменело. Она напряглась и сжалась, словно ожидая наказания. В этот момент я поняла, что первым делом все‑таки уволю мадам Горинье.
– Защекочу до смерти!
Глаза ее расширились. Софи попыталась отпрыгнуть, но не успела. Я повалила ее на подушки и принялась щекотать. Она извивалась кошкой, пыталась отбиваться, сначала хихикала, а потом начала визжать и хохотать так, что на глазах все‑таки выступили слезы. Только тогда я позволила выскользнуть, и девочка стремительно отползла на другой край кровати, на всякий случай вооружившись подушкой.
– Думаешь, что сумеешь справиться со мной с помощью этого? – зловеще поинтересовалась я, вырастая над кроватью и складывая руки на груди.
– Не подходи!
Я бросилась к ней, Софи оглушительно взвизгнула, мимо пролетела страшное орудие и с глухим хлопком приземлилась на пол. Я же прыгнула прямо на кровать, и мы вместе покатились по покрывалу, сбивая его в большущий ком, который отправился вслед за подушкой. Мне случайно ткнули пальцем в глаз, укусили за ладонь – не больно, скорее, щекотно, в отместку. А после я обнаружила себя лежащей на животе, с заведенными за спину руками. Софи уселась сверху и довольно изрекла:
– Сдавайся!
– Сдаюсь, – пробормотала я, сквозь душивший меня смех.
– Проси прощения!
– За что? – возмутилась я.
– За щекотку!
– Я снова пропустил все самое интересное? – Анри вошел в комнату и остановился, глядя на нас сверху вниз.