Орк и воздаятель сидели в узком погребе, скрестив ноги, и смотрели друг на друга. Все здесь было заставлено морковью от пола и до самого потолка. На первый взгляд могло показаться, что они медитируют, готовятся к предстоящей битве.
Но на самом деле битва уже началась, и можно было заметить всполохи энергии. Мараада окружали сияющие желтые сполохи, а Машока объяло темное свечение коричнево-красных тонов.
Мараад сдерживал орка с помощью сил Света и готовился к нападению. Атака была молниеносной — Машок попытался взять под свой контроль землю, но воздаятель отразил его выпад.
— Вмажь разок, и все закончится. Иначе я сдержу свое слово и заставлю тебя смотреть, как они умирают, — дразнил воздаятеля Машок.
Мараад не поддался на провокацию. Он даже не моргнул. На то, чтобы нейтрализовать орка одним ударом молота, потребовалась бы полная концентрация. Воздаятель не собирался позволять орку, пусть и на короткий момент, взять духов под свой контроль. Ведь именно этим Машок и был опасен — не силой, но быстротой. Мараад мог рассчитывать только на один удар.
Он не торопился. Ждал момента, когда второй удар ему не понадобится.
Орк начал искать слабые места, пытался пробить защиту, наносил удары то тут, то там все быстрее и быстрее. Но Мараад держал темп и отражал эти выпады.
Вскоре с них ручьями полил пот, а цветные всполохи энергии стали еще ярче.
***
— Вы мне подчинитесь, — проревел темный шаман Кишон. Духи огня бессвязно, наперебой отвечали ему, сопротивляясь.
— … не понимаем не хотим не знаем не будем не согласны не можем не станем…
Орк усилил свою волю с помощью тотема и надавил сильнее. Духи взвыли от боли. Кишон улыбнулся. Ему не потребовалось особых усилий. После того как Зертин заставил духов убить прародительницу гну-синей, они ненадолго взбунтовались, но стоило кор’кронскому шаману приструнить их, духи сразу же угомонились.
— Вы отдадите мне свою силу, — сказал Кишон. — Вы дадите мне помощника. Пришлете мне самого сильного, самого могучего из вас. Отправьте его ко мне.
Снова раздались крики боли и страха. Духи сопротивлялись, боролись, но все же сдались. Кишон почувствовал жар еще до его появления.
— Да! Отлично.
Кишон выпрямился и широко развел руки. Он ждал прибытия самого могущественного в этих краях элементаля огня.
Пшшш.
Кишон взглянул вниз. Элементалю приходилось задрать голову, чтобы заглянуть в глаза орку. Ростом он был едва доставал до колен орка, а его лицо скрывала маска с узорами, веселая, почти детская.
Кишон в ярости накинулся на духов.
— Вы надо мной издеваетесь! — взревел он. — Вам хватает наглости прислать мне это?
Элементаль весь сжался, в его больших глазах был ясно виден страх.
— Это ребенок! Я требую силы. Я требую…
— Вон она! — сказал другой орк, показывая в сторону дома пандаренов.
Среди темных шаманов послышались тревожные крики.
Из дверей дома в одиночку выбежала ночная эльфийка из Альянса. В лунном свете за ней было практически невозможно уследить. Она достала свой лунный чакрум, все четыре лезвия были обнажены. Эльфийка собиралась сражаться до смерти.
«Отлично», — подумал Кишон.
Девять темных шаманов объединили свои силы. Земля взревела, ветер взвыл. Кишон взглянул на духа огня.
— Изгони все тени! Не оставь для нее укрытий, — приказал орк элементалю и добавил с презрением: — Если ты хотя бы на это способен.
Маленький дух поднял руку.
Огонь осветил небо. Огромный шар переливающегося голубого пламени, около пятидесяти шагов в ширину, завис в паре сотен шагов над землей. Даже на такой высоте свет от пламени был ослепителен. Кишон заслонил глаза рукой. Вот это сила… Он недооценил малыша. Может, он и капризный ребенок, но и от него есть польза.
— Замечательно! — прокричал он и разразился смехом. — А теперь…
В ночи раздался крик боли, и воздух замер. Ветер и его духи затихли.
В чем дело? Кишон прищурился от яркого света и вгляделся вдаль. Вдруг раздался второй вопль боли, и орк заметил убегающую ночную эльфийку. С лезвий ее чакрума капала темная кровь.
Ветер и его духи по-прежнему хранили молчание. Их удерживали двое шаманов. Она убила их обоих?!
Кишон был в ярости. Свет, созданный элементалем, помог ночной эльфийке, а не оркам.
— Хватит!
Огненный шар исчез. Без него на землю опустилась абсолютная тьма.
Кишон услышал крики недоумевающих орков. Они не могли видеть в темноте.
— Слушай меня. Нам нужен свет, зажги…
В тот же миг снова появился огненный шар, который пылал еще ярче, чем раньше. Кишон непроизвольно зажмурился, но свет все равно проникал через его веки.
Темного шамана захлестнула злоба. Он повернулся в ту сторону, где в последний раз видел ночную эльфийку, и обрушил всю свою ярость в этом направлении. Все окружающее пространство наполнилось раскатами грома.
Кишон и не заметил, как передней двери дома выбежал кто-то еще.
***
Пригнувшись, старик Горная Лапа шел на юг. На него никто не нападал. Он нашел грабли Хаоханя, зубцы которых были выкованы из призрачного железа. Дорогие. Долговечные. Острые.
Они подходили как нельзя лучше.
Яростные крики внушали оптимизм — должно быть, ночная эльфийка убила как минимум одного орка. Судя по тому, что свет то появлялся, то исчезал, духи не до конца подчинялись своим новым хозяевам. Во время вспышек света старик мог разглядеть, где находятся орки — они разбились по парам и искали Лиалию.
И они ее нашли. Ночь погрузилась в хаос, земля дрожала. Горная Лапа направился прямиком к ближайшей паре шаманов.
Они стояли к нему спинами. Старик Горная Лапа принял стойку, как когда-то давно его учил мастер Побитая Лапа, и ударил одного из орков граблями, целясь прямо в шею. Послышался хруст хрящей, и шаман рухнул на землю. Воздух выходил из его пробитой трахеи с громким свистом.
Второй орк закричал от удивления. Должно быть, эта пара шаманов держала под контролем духов воды. Горная Лапа видел над собой и орками сферу из темной и вязкой жидкости. Но, очевидно, сил одного шамана оказалось недостаточно, чтобы управлять духами. Они больше не желали выполнять приказы орков. Шар лопнул, словно мыльный пузырь, и его содержимое полилось на землю дождем. Горная Лапа почувствовал первые капли на своей шкуре и тут же откатился в сторону. Судорожные вздохи умирающего орка превратились в ужасающий крик, когда его лицо начала заливать ядовитая вода.
Второго орка облило с ног до головы. В отчаянии он кричал и, запинаясь, бежал на север к большому пруду. Его кожа покрылась волдырями и начала отслаиваться.
Первый шаман все еще хрипел рядом со стариком Горной Лапой. Еще один удар граблями, и орк наконец-то утих. Но зубцы застряли в теле, и пандарену пришлось силой вытаскивать грабли из неподвижного тела. На это ушло больше времени, чем он рассчитывал.
Второй орк успел убежать достаточно далеко и уже спускался к пруду по склону. Горная Лапа хотел было догнать и добить противника, но времени на это не оставалось. Вместо этого старик направился дальше в поле, чтобы найти новую жертву.
***
Лиалию пробрала дрожь, когда молнии начали бить в землю в нескольких шагах позади нее. Судя по всему, гроза направлялась в противоположную сторону, и эльфийка подумала: «Хорошо, что кто-то видит еще хуже, чем я».
В небе снова появился пылающий огненный шар. Вдалеке яростно закричал один из орков.
Ночная эльфийка бежала, не останавливаясь, и повернула на восток по тропинке к полю, в котором выращивали цикуту. Шипы царапали ей ноги, один из них впился глубоко в голень. Лиалия сморщилась от боли, но продолжала бежать. Вспышка молнии осветила поле, и эльфийка заметила очертания двух орков и их тотема. Темные шаманы смотрели в другую сторону и не видели ее.
«Не повезло им», — подумала она.
Лиалия улыбнулась и дала волю лезвиям своего лунного чакрума.
***
— Ночная эльфийка очень быстрая, — сказал Хаохань.
— Бери с нее пример, отец, — ответила Джина.
Лиалия отвлекала чужаков и уводила их на восток. Джина и Хаохань побежали на запад, но сделали крюк, чтобы обойти орка. На удивление, он был один. Остальные темные шаманы держались парами.
— Вместе? — спросила Джина.
— Вместе, — согласился с ней Хаохань.
Хаохань приготовился к бою. Джина сделала еще два шага и воспользовалась своей мотыгой, как шестом. Она взмыла в воздух, а ее нога была нацелена прямиком в горло орка.
— Зертин! Осторожно! — прокричал еще один орк с другой стороны поля.
Орк обернулся. Он вскрикнул и метнулся в сторону, увернувшись от ударов Джины и Хаоханя.
«А он хорош», — подумал Хаохань.
Орк посмотрел на них и поднял руки.
— Отец! — крикнула Джина.
Она бросилась к Хаоханю и сбила его с ног. На том месте, где они только что стояли, щелкнула чья-то пасть. Отец и дочь поднялись на ноги и увидели горящие глаза черной тени. Вспышка молнии позволила разглядеть существо. Это был волк. Дух волка. Он завыл, и в его вое были слышны ярость и мука.
Орк злобно смеялся.
— В ваших краях много волков. Но теперь их стало немного меньше, — сказал он и побежал искать ночную эльфийку.
Дух хищника бросился на пандаренов. Джина взмахнула мотыгой и смогла попасть в бок призрачного волка, откинув его в сторону. Зверь зарычал, но решил напасть на Хаоханя. Пандарен едва смог увернуться.
— Джина, дай мотыгу!
Джина бросила инструмент отцу. Хаохань поймал мотыгу и взмахнул ею — его движения были отточены многолетним опытом истребления гну-синей. Древко мотыги со свистом рассекло воздух, и волк инстинктивно отступил, испугавшись звука.
Хаохань замешкался, а потом снова взмахнул мотыгой, и волк снова отпрянул от звука.
— Хороший волк, — неуверенно сказал Хаохань. — Умничка.
Пандарен продолжал размахивать мотыгой, а волк пристально следил за кончиком древка.
— Папа, — взволнованно прошептала Джина. — Что ты делаешь?
— Немного меньше, — сказал Хаохань. — Орк сказал, что теперь волков стало немного меньше.
Пандарен внезапно опустил мотыгу и дотронулся кончиком древка до земли. Волк по-прежнему не отрывал взгляда от инструмента и не бросался на пандарена.
— Я думаю, этот волк жил в нашей долине.
Дух животного сел на землю и начал громко скулить.
— Где именно? У ферм на востоке? — спросила Джина.
— Иногда там бродят волчьи стаи, так ведь?
— Да, ты прав, — ответила Джина. — Он знает, как выглядят крестьяне.
Хаохань заскрипел зубами.
— Эти орки убили его. Поработили его дух.
— Ясно. Хороший волк, — так же неуверенно, как и отец, сказала Джина. — Умница. Папа, как думаешь, другие духи волков тоже знают, как выглядят крестьяне, и не станут нас трогать?
— Какие другие духи? — Хаохань взглянул на дочь и замер. — Ах, эти.
На пандаренов смотрели еще семь пар ярко горящих глаз. Это определенно был прощальный подарок от орка по имени Зертин.
— Очень на это надеюсь, Джина.
— Чудесно, — ответила она тихо.
***
Погреб пронзало ураганным ветром, по стенам шли трещины. Земля сотрясалась.
Воздаятель Мараад и орк сидели неподвижно, но их поединок продолжался. Орку удавалось лишь слегка прикоснуться к силам стихий перед тем, как Мараад пресекал его попытки, но с каждым таким касанием власть Машока над духами немного возрастала. Темный шаман уже не улыбался. Ему стало очевидно, что Мараад — достойный противник.
Мараад пустил крохотную толику Света в воздух. В ней он отправил простое послание, ощущение.
«Я вам не враг. Я сражаюсь не с вами».
Это послание предназначалась не Машоку, а его жертвам — духам. Мараад был паладином, а не шаманом, но надеялся, что духи его поймут.
— Сколько ты еще протянешь? — спросил Машок. — Ты не спал уже неделю, а я благодаря тебе хорошо выспался. Рано или поздно ты допустишь ошибку.
Каждую секунду Машок пытался раздавить Мараада землей, испепелить его огнем, наполнить легкие воздаятеля водой. Мараад отражал все атаки, но орк был прав. Воздаятель чувствовал, как накапливается усталость. Рано или поздно он сдаст позиции.
Тем не менее, дреней был бодр духом. Орки все еще не пришли на помощь Машоку, а значит, все они были слишком заняты снаружи.
«Молодец, Лиалия», — подумал он и отразил очередной выпад.
***
— Сидите здесь, — прошептал Кривозуб. — Никому не высовываться.
Гну-сини бессвязно бормотали от страха и вздрагивали от каждого подземного толчка. Лишь немногие из них держали ярко красные глаза открытыми. Одна из нор уже обрушилась из-за бушующей на поверхности битвы, и эта тоже могла не выдержать натиска.
— Кривозуб, мы должны помочь, — сказал маленький гну-синь, который сомневался в плане прародительницы.
— Земле больно. Зеленые великаны ее обижают.
— Сидеть здесь, — повторил Кривозуб.
— Что если земле станет слишком больно? — не унимался малыш. — Если великаны умрут, они не смогут выращивать морковь, или если земле будет слишком плохо.
Несколько гну-синей открыли глаза и посмотрели на Кривозуба.
— Сидеть здесь, — еще раз повторил Кривозуб, но уже с меньшей уверенностью в голосе.
***
— Так ведь и прибьют кого-нибудь, — возмутился фермер Фун.
Он подкрался к углу дома Хаоханя и увидел, как дымка кружится над полем, влекомая ветром. Как только он покинул укрытие, над ним образовался темный вихрь. Фун не думал, что его сочли угрозой, но прошло не меньше минуты, прежде чем вихрь устремился к ночной эльфийке.
Из-под земли доносились странные и неприятные звуки. Погреб.
«Должно быть, дреней и орк заняты», — подумал фермер.
Запахи тоже были не из приятных. Фун сморщил нос и обернулся. Мушан топотал по земле огромными копытами, поскуливая. Разразившийся бой напугал его, и, очевидно, страх разрешил проблемы животного с запором — кучка навоза росла прямо на глазах. Фун был рад, что наконец-то сможет опробовать свой новый рецепт удобрения после того, как уляжется весь этот сыр-бор.
— Фун будет всю ночь зыркать на каки?
Вниз головой под крышей висел Мун-Мун и осуждающе смотрел на фермера.
— Сам-то тоже не торопишься сражаться с орками, — огрызнулся на него Фун.
— Дукеры заделали торнадо. Мун-Мун сидеть в доме и ждать, когда торнадо пройдет, — Хозен спрыгнул с крыши под ноги Фуна. — Как хочешь мочить тупицу-шамана?