Он повел Мун-Муна в дом, а тот только успел кинуть на Хаоханя раздосадованный взгляд.
— Хаохань, у тебя тут мушан больной, — прозвучал голос из-за спины Хаоханя, и тот обернулся. Рядом с загоном стоял старик Горная Лапа.
— Да, Мун-Мун уже рассказал мне, — ответил Хаохань, приближаясь к ограде. Они вместе посмотрели на Грома, который стоял в загоне и шумно пережевывал сено. — Даже не знаю, вроде выглядит здоровым.
Мушан рыгнул, и отвратительный запах наполнил воздух. Хаохань поморщил нос: просто удивительно, что близлежащие посевы не завяли. Произведенный мушаном звук эхом отразился от гор на севере. Хаохань был готов поклясться, что и запах отразился тоже.
— Да, старина и правда болен, — вздохнул он.
— Дай ему масла, — посоветовал Горная Лапа.
Хаохань почувствовал, что у него начинает болеть голова.
***
Лиалия помогла орку спуститься с повозки. Мараад сошел следом.
Ночная эльфийка заметила рядом с Хаоханем старого пандарена, который уже отвернулся от мушана и внимательно изучал троицу путников. Она кивнула старику, но ее жест остался без ответа. Широкополая соломенная шляпа скрывала глаза пандарена в тени, а мех на его подбородке отрос в длинную бороду. Другой пандарен, Фун, хотя бы не скрывал своей неприязни к чужакам. А вот прочитать намерения этого старика Лиалия никак не могла.
Поэтому она вновь переключила свое внимание на пленника и тех, кто может попытаться его освободить. Ее глаза внимательно изучили горизонт.
Дом Грязного Когтя стоял у вершины небольшого холма, вблизи горной гряды, отделяющей Долину Четырех Ветров от Вечноцветущего дола. Оттуда открывался впечатляющий вид на фермерские угодья, расположенные неподалеку. Даже в сумерках Лиалия могла различить уходящие вдаль бесконечные ряды гигантских овощей и других растений. Перед горной грядой равнина заканчивалась и переходила в крутой склон, спускавшийся к водной глади.
Вокруг не было заметно ни единой угрозы. Что ж, настало время для более прозаичных хлопот.
— Справишься с орком один, если я отойду ненадолго? — спросила она Мараада.
Тот хмыкнул в знак согласия.
Лиалия взяла в охапку пустые бурдюки и осторожно направилась к берегу пруда. Вскоре к ней присоединился старик Горная Лапа.
— Не входи в воду, — посоветовал он.
— Почему? — спросила Лиалия.
Поверхность большого пруда казалась безмятежной.
— Смотри, — сказал Горная Лапа и ловко запустил камешек вдоль водной глади.
От каждого удара по воде расходились круги. Как вдруг…
…Что-то крупное вынырнуло из глубины, взбудоражив мирный водоем. Огромные глаза уставились на два силуэта, стоявшие на берегу. Существо было в шесть или семь раз выше Лиалии, а может, и больше.
Затем тварь снова скрылась в глубине, и вода успокоилась.
— Что это было?
— Камышовый окунь, — ответил Горная Лапа. — Иногда они вырастают довольно крупными.
— Трудно назвать это существо просто крупным, — сказала Лиалия.
— Поэтому и приходится их отлавливать. По крайней мере, обычно мы так и делаем. Но в этот раз Мун-Мун явно поленился, — старик Горная Лапа хмыкнул. — Во всяком случае, на берегу тебе ничего не угрожает, пока камышовый окунь не решит, что ты ему не нравишься. Главное — не лезть в воду.
— Буду знать, — ответила Лиалия, заканчивая наполнять бурдюки.
Старик Горная Лапа явно не собирался уходить.
— Я узнал оковы, в которых вы держите орка. Заметил знак Белого Тигра, — сказал он.
— Вот как.
— Кандалы Шадо-Пан. Они используют их для сдерживания тех, кто проявляет… необычные способности… Владеет непознанной силой.
— Вы правы, — согласилась Лиалия. — Это подарок.
— Не в привычках Шадо-Пан делать подарки, — возразил старик.
— Пожалуй. Тогда можете назвать это платой, — сказала Лиалия. — В обмен на то, что мы будем максимально быстро и тихо избавлять вашу страну от всех, кто может оказаться в этих оковах.
— Это уже больше похоже на Шадо-Пан.
— Вам уже приходилось иметь с ними дело?
Старик Горная Лапа ничего не ответил, и Лиалия не стала давить на него.
— Давно вы в Пандарии? — спросил старик.
— Воздаятель Мараад приехал сравнительно недавно и, скорее всего, вскоре покинет эти края. А я была одной из первых представительниц своего народа на ваших берегах, — ответила Лиалия.
— Но что привело вас сюда?
Лиалия колебалась с ответом. Старик Горная Лапа задал вопрос настолько нейтрально, что она не могла понять, что им руководит: любопытство или подозрительность. Немного подумав, Лиалия решила, что врать не имеет смысла.
— В своем видении один из наших лидеров узрел благословенную страну. Хотя некоторые из нас искали другое, — на секунду Лиалия склонила голову, внезапно вспомнив своего отца, — но именно это видение заставило наши корабли отплыть в неведомые края. Оказалось, что мы искали Вечноцветущий дол.
— И что же вы делали, когда добрались туда?
«Мы месяцами сражались с могу только для того, чтобы увидеть, как орк-тиран сравнял это место с землей». Лиалия вовсе не хотела делиться этими переживаниями.
— Я пыталась защитить дол, — ее голос упал до шепота. — Клянусь Элуной, я пыталась.
Тишина повисла над прудом. Волны шли по поверхности воды мелкой рябью. Наконец Горная Лапа снова хмыкнул и оставил эльфийку на берегу, не сказав ни слова.
Лиалия вновь взглянула на пруд. Не было ни единого намека на опасность, скрывающуюся в этих глубинах.
***
Толстый зеленый палец стер золу с останков потухшего костра.
— Зола еще не остыла. Они были здесь прошлой ночью, — орк повернулся к восьмерым своим спутникам. — Мы нагоним их еще до рассвета. Разбейтесь на пары и приготовьтесь.
Один из орков поежился:
— Духи не на нашей стороне, Зертин.
— Здешние духи слишком избалованные и слабые, Кишон, — ответил Зертин. Каждое его слово сочилось злобой. — Это просто дети, которым не хватает дисциплины. Если ты не можешь справиться с ребенком, просто вскрой себе вены и избавь меня от необходимости самому потрошить тебя.
Возражений больше не было.
— Отлично. Двинули.
И они отправились в путь. Бесшумно, скрываясь под покровом ночи, они двигались к цели.
***
— Не лей столько соуса, Джина, — сказал фермер Фун, — ты утопишь в нем мясо.
— Это было бы ужасно, — сказала Джина Грязный Коготь без тени сарказма, настойчиво взглянув на своего отца, Хаоханя. Но тот, похоже, не заметил этого, явно уделяя нарезке овощей куда больше внимания, чем было необходимо. — Чего доброго, это мясо может стать нежным и сочным, а то и вовсе будет просто-таки таять во рту. Какая была бы трагедия!
Похоже, это все-таки был сарказм.
— Свежее мясо вовсе не нужно заливать таким количеством соуса, — нахмурился Фун. — Но это же наверняка курица старика Горной Лапы, так ведь? Тогда ясное дело. Если бы я держал курятник, мои птицы были бы куда лучше на вкус. Понятно, зачем тебе столько соуса. И все же, лей половину.
— Твоему языку было бы неплохо поучиться манерам, Фун, — проговорил старик Горная Лапа.
Джина наградила Фуна кривой усмешкой и одним движением вылила весь имеющийся соус в котелок. Фун поперхнулся.
— Куда запропастились наши гости? — спросила Джина.
— Расположились в погребе, — сказал Хаохань и вздрогнул, увидев реакцию дочери. — Они сами так решили, я тут ни при чем.
— Утрамбованы там вместе с урожаем моркови, — пробубнила Джина.
— Там достаточно места на троих, если они в хороших отношениях.
— Или если один из них в цепях и не может возразить, — добавил Фун.
— Это верно. К тому же, они попросили как следует запереть дверь на ночь.
Джина наполнила похлебкой три миски и сунула шумовку в руки Фуну.
— Глянь, вдруг ты сможешь спасти мою стряпню, — сказала она сухо. — Отнесу гостям покушать.
Прежде чем Фун успел хоть что-нибудь возразить, она отошла от котелка, удерживая в руках миски с похлебкой.
***
В переполненной норе стоял оглушительный галдеж.
— Кривозуб сказал, мы получим морковки! — кричал один из гну-синей. — Мы даем деньги, они дают морковки. Не воровство! Мы покупаем! Так сказал Кривозуб!
Кривозуб огрызнулся, его загривок ощетинился, и шерсть в белую полоску встала дыбом.
— Мы грызли монеты из повозок. Как ты сказал! Высокие не хотят монеты из повозок. Они хотят блестящие монеты. Не моя вина!
Прародительница гну-синей топнула лапой по земле и заревела. Гомон стих, и множество сверкающих красных глаз уставилось на нее. Прародительница пересекла набитую гну-синями нору, злобно взглянув на Кривозуба. Тот ощетинился и гулко втянул воздух сквозь зубы, но ничего не сказал.
— Кривозуб прав. Высокие хотят блестяшки. Не монеты из повозок. Завтра мы крадем у высоких блестяшки. Даем блестяшки, берем морковки!
— Почему красть блестяшки? — спросил какой-то детеныш.
Грызун покрупнее сильно укусил его за ухо. Мелкий гну-синь отпрыгнул подальше от обидчика, но не отступился: