Глава 2
— Мам! Я — лисичка! — щебечет Милаша.
— А угадай, кто я? Мам, ну мамочка! Посмотри! — Алина демонстрирует будто разукрашенные розовым щёчки.
— Ты… ты… — я запинаюсь, потому что мысли никак не идут. Я вообще ни о чём сейчас думать не могу. Ни о чём, кроме угрожающе крупного мужчины в кожаной куртке, что стоит позади и зорко смотрит на девочек… его девочек…
— Мамуль, ну ты чего! — хмурит бровки Алина. — Разве не видишь?
— Пинки Пай, — мужской голос заставляет всех присутствующих обернуться. — Ты Пинки Пай, — спокойно говорит Никита.
Да, его голос спокоен. Но это спокойствие обманчиво. По его прищуренным ярким зелёным глазам я вижу, что он просто в бешенстве. Но пока старается этого не показывать. Неужели догадался…
— Правильно, угадал! — улыбается Алина. — Откуда знаешь? Смотри, вот тут даже рог есть! — она убирает с лица чёлку и тут же подходит к нему. Ох уж эта ее манера сразу со всеми на «ты» и так просто!
— Да что ты говоришь! — Никита садится на корточки и с неподдельным интересом изучает «рог единорога». Но я знаю, что смотрит он вовсе не на него… А на лицо моей дочери. Долго так смотрит, внимательно…
— А у меня хвост есть! — подбегает к нему Милашка и поворачивается спиной.
— Чудесный хвост, — усмехается Никита.
Никогда раньше не видела на его лице такого выражения. Он кажется ошеломлённым… немного потерянным.
Так странно, что, оказывается, эту неприступную скалу преступного мира тоже можно удивить…
— А родинка у тебя тоже нарисованная? — внезапно он подмигивает Алине.
— Нет, — сияет дочка. — Она у меня самая настоящая!
Меня будто ведром ледяной воды окатывает…
Родинка… у Алины есть родинка прямо над верхней губой справа…
Милая такая, почти неприметная.
Точно такая же, как и у её биологического отца. Только теперь она у него надёжно спрятана под длинной щетиной. Помню, как я подкалывала его, что у Наталии Орейро есть такая же…
Мои дочери похожи на меня. Они мои… вот только родинка. Это дурацкая фамильная черта Лавровых всё портит!
— Ну всё! — внезапно для всех присутствующих выкрикиваю я. Получается слишком громко. Слишком взволнованно. — Девочки, вам разве не пора на праздник возвращаться?
В голове у меня сейчас полный кавардак. Мысли мечутся, задевая одна другую. Господи! Нужно, чтобы девочки поскорее ушли! Чтобы у Никиты больше не было к ним вопросов про всякие неудобные родинки… И ко мне тоже.
Я судорожно ищу ключи в ящике стола. Закрою агентство и отведу детей. Может быть, невеста Никиты ждать не захочет, и, пока я буду ходить до развлекательного центра, они просто уйдут?
Чёрт возьми… где же эти ключи…
— Я отведу, — вздрагиваю от его низкого баритона и поднимаю испуганный взгляд. Никита угрожающе возвышается над моим рабочим столом.
— Нет… нет… — в ужасе выдыхаю я. — Я… я сама…
— Ладно вам, девушка, — его невеста подходит ближе. — Вы нам ещё не все документы подготовили. — Мы отведём ваших детей, да, дорогой?
Она приторно улыбается и переплетается пальцами с Никитой.
— Возражения не принимаются! — свирепо заявляет он.
— Ура! Ура! — предательски радуются девочки, хватая незнакомого им дядю за руки.
— Давай, мы из тебя тоже поняшку сделаем? — тут же предлагает Алина.
— Ну ты чего! — начинает спорить Мила. — Какая из него поняшка? Смотри, какой огромный! Не, я попрошу тётю-художника ему медведя нарисовать.
Вчетвером они уже направляются к выходу из агентства, а ясама не своя из-за всего происходящего, нервно семеню за ними следом.
Девочки хихикают и веселятся, очень быстро убегая вперёд.
— Жди тут, — Никита резко оборачивается ко мне, пожирая меня хищным взглядом. Сердце в груди замирает. Боже… я всегда его боялась… а теперь… Теперь я просто в ужасе. — Никуда. Не. Уходи.
Сказав это, он поворачивается ко мне спиной и выходит в двери вслед за невестой и дочерями.
А я… я так и остаюсь смотреть им вслед.
Руки дрожат.
Пульс бешено разгоняет кровь, мешая её с адреналином.
Я думала, что кошмар под названием «Никита Лавров» давно в прошлом.
Но прошлое только что пробарабанило в дверь моей спокойной и размеренной жизни.
И если я эту чёртову дверь не открою, то он всё равно войдёт. Выломает даже самую надежную броню, чтобы заставить меня страдать.