— Если помощь оказывается безвозмездно, то отчего туда редко заходят? — заговорщическим тоном поинтересовался он. — Только не говори, будто за лечение приходится расплачиваться собственными душами?..
— Почти угадал, — хмыкнула я, напуская на друга страху. — По крайней мере, жители близлежащего поселка верят в это. Излеченные редко покидают больницу, чаще оставаясь работать там до конца дней. А те немногие, что возвращаются, становятся непохожими на себя.
— Теперь понимаю, почему ты была против избранника сестры, — посочувствовал Степка. — Не больница, а секта какая-то.
Он поежился, хотя в фургончике было жарко. Да и мне самой стало зябко от новостей и воспоминаний. Узнать о смерти сестры и сдерживаться, страшась ляпнуть лишнее… Но на то я и лучшая актриса театра, чтобы скрывать истинные чувства за положенной по роли маской.
— Эти сведения я раздобыла сама, уже после того, как сестра вышла замуж. Она не верила в сверхъестественное и ничего не боялась. Одурманенная любовью, могла отправиться куда угодно. И выполнить все, что бы ни потребовал от нее муж. А поругались мы не из-за места, а из-за самого предмета ее слепого обожания. Слишком жестким и властным человеком показался мне Корбл.
— А что требовал? — заинтересовался Степка. — Почему не понравился тебе с первого взгляда?
— Слишком суровый. Он не смог бы воплотить мечты Катерины, даже при великом желании, — как можно увереннее произнесла я. — А его поступки говорят сами за себя. Предупредил Катерину, что после свадьбы она не сможет покинуть Вороний лог. И запретил ей общаться с родными и близкими. За все пять лет сестра не написала мне ни единого письма, не позвонила, не приехала в гости. Выйдя замуж, она словно стерла свое имя с лица земли, пропала для мира…
Я бросила тоскливый взгляд на клочок бумаги, зажатый в руке. Всего лишь записка, со скупыми и наверняка неискренними словами сожаления. Без подписи и обратного адреса.
— Они не позволили мне прибыть на похороны, — со злостью произнесла я. — Не дали даже попрощаться.
— Согласен, это немыслимо, — согласился Степка. — И жестоко. Но вдруг у них были причины не приглашать тебя в свое поместье?
Я замялась. Разумеется, подобное приходило мне в голову, и не раз. И все же смириться с ситуацией — значит, признать собственную слабость. Отказаться от сестры, отречься от прошлого. Не могла я так поступить, не имела права…
— Лерочка, что собой? — спросил Степка, заглядывая в глаза. — Ты сейчас выглядишь так, будто на войну собралась. Помнишь, мы ставили сцену по теме битвы за Сталинград? Ты тогда играла медсестру, вытаскивавшую раненых с поля боя… Сейчас у тебя точно такое же выражение лица. И это меня пугает.
— Ты прав, — пришлось согласиться. — Я полна решимости.
— Уж не собираешься ли ты отправиться в Вороний лог? — спросил Степка. Несмотря на многолетний опыт перевоплощений, он не смог скрыть испуга. — Прошу тебя, не делай этого…
Я поднялась, подобрала записку и порвала в клочья.
— Они не отделаются от меня короткой запиской. Не на ту напали. Я поеду туда и выясню все о смерти сестры.
— Ты ненормальная, — отчитал Степка. — Что, если местные правы, и тебе там грозит опасность? Зачем так рисковать, Катерина мертва, ее уже не вернешь. А месть — это удел слабых.
— Я еду не мстить, — отринула я его предположения. — Проститься с сестрой. И… Не знаю, назови предчувствием, но мне нужно туда попасть. Чувствую, что нужна там.
— Кому? — обреченно спросил Степка. Подошел и попытался обнять. — Твое место здесь, ты нужна труппе, зрителям… И мне.
Я сделала шаг назад, уклоняясь от объятий. Вскинула голову и заявила:
— Не знаю, кому, но нужна совершенно точно. Еду, и не уговаривай.
— Ты всегда была упрямой, — вздохнул Степка. Подошел к двери и, прежде чем выйти, посоветовал: — Понимаю, сейчас берут верх эмоции, и ты не можешь рассуждать здраво. Надеюсь, это пройдет. Нет ничего такого, что не сможет вылечить лучший лекарь — время.
— Боюсь, мне не поможет и оно, — произнесла я. — Ты просто не знаешь всех обстоятельств. А если бы знал, то, возможно, никогда не пытался завязать близкие отношения.
— Ты на себя наговариваешь, — улыбнулся Степка. — Я всегда буду твоим другом, ты же знаешь…
— Тогда сделай одну вещь, — попросила я. — Никогда, ни при каких обстоятельствах никому не рассказывай о моей сестре. И обо мне тоже.
Глава 2
Корбл
В Вороньем логе наполненные ежедневной рутиной дни обычно тянулись, точно в замедленной съемке. Лишь трижды в день размеренная монотонность сменялась вспышками исступления.
Не сегодня. Этим вечером в замке творилось нечто невообразимое. Казалось, даже воздух пропитался гневом и подрагивал, точно наэлектризованный. Настенные часы с неприличной торопливостью отсчитывали минуты. Пламя камина с треском пожирало дрова.
— Зачем Мартин покинул поместье?! — Корбл неистовствовал.
Прохаживался по главному залу, подобный шаровой молнии, готовой разрядиться в любой момент.
Рыцари замерли, выстроившись в длинную шеренгу вдоль стены. Никто из них не знал ответа на вопрос магистра. Мартин, их товарищ, прозванный Долговязым, исчез несколько дней назад. А сегодня пришло сообщение, будто его встречали в Санкт-Петербурге.
— Что он мог искать там? — Корбл продолжал допрос.
Вперед выступил Райнер. Только брат и первый помощник решился унять гнев магистра.
— Полагаю, все дело в твоем запрете на вступление в брак, — заявил Райнер. — Не всех рыцарей устроило подобное решение. Как видно, Мартин взбунтовался и сбежал.
— Почему в Питер? — чуть смягчившись, уточнил Корбл. — Хотя… кажется, я догадываюсь.
— Они ищет сестру Катерины, надеется с ее помощью снять заклятье. — Подтвердил версию брата Райнер. — Твоя покойная супруга много рассказывала об этом городе, Мартин мог сопоставить факты.
— Никогда бы на него не подумал, — признался Корбл. Коснулся серебряной броши на лацкане пиджака, ощущая под пальцами холод чистого серебра. — Сестра Катерины не сможет снять проклятье, она… Не подойдет нам.
— Почему же?! — вскинул брови Райнер. — Что в ней такого особенного?
Вопреки серьезности ситуации, Корбл улыбнулся. Строгие черты лица на секунду преобразились, показав, что в глубине души буйного, как море, магистра живет нежность.
— В пророчестве сказано о любви, — заявил Корбл. — И не только. Так что Валерия отпадает. И если Мартин действительно решился, его стоит остановить.
— Мне отправиться в Санкт-Петербург? — уточнил Райнер. — Гарантирую, что найду и верну Мартина не позднее, чем к следующему восходу. Созовем капитул и решим, как наказать отступника.
Корбл всерьез задумался. Окинул взглядом рыцарей, готовых действовать по первому приказу. Положил руку на плечо брата, одновременно прогоняя прочь видение, рисовавшее образ распутницы в красном платье.
— Поеду сам, — заявил твердо. — А ты, комтур, останешься руководить орденом.
Если решение брата и удивило Райнера, то он не подал виду. Кивнул, проговаривая слова согласия.
— Что же касается приказа приять обет целомудрия, — продолжил речь магистр и обратился к рыцарям: — Кого еще из вас тяготит запрет?
Вперед шагнули три рыцаря. Смущенно опустили взгляды, избегая возможного гнева магистра.
— И вы готовы рискнуть? — вопросил Корбл. — Подвергнуть детей огромному риску? Неужели моя Верена не служит живым примером того, что проклятие не ослабевает с годами?
— Снятие обета целомудрия не подразумевает брак, — вставил замечание Райнер. — Понимаю, грешно… Но мы и без того прокляты.
Комтур пожал плечами, а Ральф, младший из рыцарей, покраснел.
— Распутства в Вороньем логе не потерплю! — предупредил Корбл. — Раз уж не можете прожить, не раздвигая женских ног, пусть это будут ноги ваших жен. Так велит устав и совесть рыцаря. Если не планируете заводить детей, то ограничитесь женщинами, работающими в госпитале.
Объявив новый приказ, магистр распустил рыцарей. Удалился в кабинет, чтобы разобраться со счетами и другими неотложными документами.
Но не успел вникнуть в работу, как в кабинет без стука вплыла Фреджа. Встала напротив сына, привлекая внимание.
— Что-то срочное, мама? — не поднимая глаз, уточнил Корбл.
— Именно, — царственно кивнула Фреджи. — Мне нужно поговорить о важном деле, прежде чем ты уедешь.
Корбл хмыкнул и нетерпеливым жестом пригладил волосы. Глянул на часы.
— Как быстро в нашем поместье распространяются новости, — заметил скептически. — Хорошо, говори. Только быстро.
До заката оставалось полчаса.
Валерия
Калининград встретил холодным ветром, серыми тучами и туманом, укрывшим город призрачным одеялом. Так странно перенестись из летнего зноя в прохладную сырость, точно очутилась в другом мире.
Впрочем, погода вполне соответствовала настроению. Я и сама, подобно тяжелому небу, готова была прорваться обильными слезами. Но прежде нужно было добраться до последнего пристанища сестры.
Подобралась к Вороньему логу так близко, как только смогла. Вместе с группой экологов, отправившейся исследовать древний Красный лес, очутилась в небольшом поселке, значившемся на карте области ближайшей населенной точкой к заветному месту. Так близко к цели — преодолеть несколько километров, и здравствуйте, неприветливые родственники.
Вот только местные не собирались показывать дорогу и притворялись, будто вообще никогда не слышали ни о Вороньем логе, ни о его обитателях.
Посетители единственной забегаловки, больше напоминавшей благоустроенный барак, пришли в недоумение, услышав, куда я собираюсь отправиться. Местная «красотка» с одутловатым лицом и фиолетовым фингалом под глазом даже перекрестилась, пряча взгляд и запивая испуг огромным глотком пива.
— Вы ошиблись, девушка, — с наигранным сожалением сообщил мне дедок в подбитом мехом жилете, обрезанных до колена джинсах и тапках на босу ногу. — Того места, что вы ищете, не существует.
— Только в вашем воображении, — поддержал соседа по столу паренек в спортивном костюме.