Задрав морду вверх, волк издал долгий, пронзительный вой, нарушивший покой спящего леса. Голос альфы разнесся на несколько километров, заставив испуганно задрожать мелких зверей, прятавшихся по норам. Где‑то на окраине замерли люди, тревожно вслушиваясь в этот вой. Каждого из них охватил неосознанный страх и тревога, заставив покрепче сжать руками оружие. Очень скоро хваленые карабины превратятся в бесполезные палки. Очень скоро они окажутся беззащитны перед лицом смертоносного и безжалостного врага. Но сейчас они были уверены в том, что все делают правильно. Они же всегда так делали – и всегда побеждали. Только не в этот раз: слишком умным, слишком опасным был тот, на кого они рискнули охотиться.
Лугару застыл, слушая, как в морозном воздухе затихает лесное эхо. Но не успел растаять последний звук, как его подхватил приветственный волчий вой, донесшийся откуда‑то издалека. К нему присоединился второй, потом третий, потом еще несколько голосов – и вскоре уже целая стая волков отвечала на брошенный клич.
Лесные волки ответили. Егор снисходительно усмехнулся. Он даже не сомневался в том, что они ему подчинятся. Теперь он мог спокойно вернуться в дом, а охотники пусть и дальше бродят по лесу, гоняясь за призраком.
Отряхнув упавший на холку снег, огромный волк вскочил на крыльцо, приоткрыл лапой дверь и проскользнул в образовавшуюся щель. Сторожка уже пропахла ароматом девушки, и лугару невольно задрожал, вдохнув его. На столе кипела вода, оставленная на керогазе. Через минуту обнаженный мускулистый мужчина привычным жестом заварил чай, а еще минуту спустя большой серый волк запрыгнул на топчан и вытянулся во весь рост. Он прижался к вожделенному женскому телу так, что между ними не осталось ни миллиметра свободного пространства. Где‑то в горле зародилось глухое рычание, наполненное желанием и тоской.
Не сейчас. Еще рано. Сейчас нужно просто ее согреть…
***
Леся приходила в себя очень медленно. И так же медленно рассеивался туман, в котором она плыла все это время. Что‑то странное просматривалось сквозь него. Что‑то смутно знакомое, но в то же время чужое.
Моргнув, девушка уставилась в низкий потолок, обшитый некрашеной дранкой. Нахмурилась, пытаясь сообразить, что она видит. Но мысли продолжали блуждать в полусонной рассеянности, вялые и ленивые, будто мухи ранней весной.
Она потянулась, с удивлением понимая, что лежит не в своей постели. Но, несмотря на это, было очень тепло и даже уютно. Странное дело… У кого это она могла заночевать?
Тихий шорох привлек ее внимание. Леся еще не проснулась окончательно, и потому без всякой тревоги скользнула взглядом по бревенчатой стене в сторону источника шума.
И замерла, испуганно распахнув глаза.
Перед ней, держа в вытянутой руке жестяную кружку, от которой поднимался парок, стоял тот самый мужик, который залез к ней в дом. Его тяжелый пронзительный взгляд сверлил ее из‑под густых бровей, на щеках, заросших щетиной, ходили желваки, а нахмуренный лоб испещрили недовольные морщины.
Но сейчас, в отличие от прошлой встречи, он был одет. В потертые синие джинсы, подвернутые внизу, и неопределенного цвета футболку с рукавом три четверти. Футболка так обтянула его могучие плечи, что казалось, вот‑вот треснет по швам. Да и джинсы выглядели как‑то странно.
Немного присмотревшись, Леся с удивлением поняла: одежда была ему очень мала.
А еще под футболкой на правом плече засохло пятно, подозрительно напоминавшее кровь.
– Я сделал чай, – он даже не скрывал недовольства в голосе. Видимо, ему не понравилось, что она так пялилась на него. – Пей.
Леся поспешно отвела взгляд. Кружка замерла у нее перед носом. Медленно опустив ресницы, девушка уставилась на янтарно‑коричневую жидкость, от которой шел насыщенный запах черного чая. Сглотнула.
– Я… Ты меня похитил? – задала она резонный вопрос, надеясь, что голос не дрогнул.
Мужчина нахмурился еще больше. Его брови сошлись на переносице.
– Пей!
Кажется, этот тип начал терять терпение…
Леся поспешно села на своем ложе. Не стоит раздражать незнакомца, кто знает, что у него на уме. Девушка оперлась спиной на стену, попутно с облегчением отметив, что никто с нее даже полушубок не снял, и потянулась руками к кружке.
– Осторожно, горячее.
Слова повисли в воздухе. Словно он хотел сказать что‑то еще, но в последний момент передумал.
Руки Леси начали мелко дрожать, сердце заколотилось быстрее, но она, глубоко вдохнув, приказала себе успокоиться. Нельзя показывать страх – это было первое правило, которое ее заставил усвоить отец. Хищник всегда нападает на тех, кто слабее, кто боится и кто сомневается. Сомнения – это верная смерть.
Она искоса глянула на мужчину.
Молодой. Однозначно молодой, лет тридцать, может быть тридцать пять. Но что‑то с ним явно не то…
– Хорошо, – произнесла девушка успокаивающим тоном, каким обычно разговаривала с бездомными животными, – я буду осторожна.
Правда, она не добавила, что имела в виду его, а не чай.
Глава 5
Кружка с чаем перекочевала из рук в руки. Пальцы девушки на секунду соприкоснулись с мужскими – жесткими и горячими – но незнакомец тут же отпрянул, будто это прикосновение было ему неприятно. Он шумно вдохнул, и его губы сжались в узкую сухую полоску.
Какой странный тип…
Леся огляделась, надеясь найти хоть что‑то, что сможет ее защитить, или поможет сбежать. Но надежда быстро растаяла. Небольшая комнатка, площадью примерно в десять квадратных метров, с добротными стенами, сложенными из толстых бревен, была вся, как на ладони. Напротив топчана светилось маленькое окно, заплывшее льдом, рядом с окном – стол и буфет, три колоды, поставленные стоймя и призванные заменять табуреты. На столе стояла нехитрая утварь, выключенный керогаз и керосиновая лампа, горевшая сейчас тусклым огнем. Слева от буфета чернела чугунная дверца дровяной плиты. Рядом с ней приткнулся казанок, наполненный высушенной корой, и эмалированное ведро. Справа виднелась входная дверь, сбитая из потемневших от времени досок. Она была заперта на тяжелый засов.
Лесная сторожка.
Кажется, Леся ее уже видела.
Девушка напрягла память. Очень знакомая обстановка. Видимо, она сюда уже забредала…
В голове мелькнула саркастичная мысль: считать это тюрьмой или нет? И когда ее будут насиловать? Наверное, после чая?
У порога стояли Лесины белые угги под стать полушубку, с пышными меховыми помпонами, пришитыми с внешних сторон.
Увидев их, она озадаченно заморгала.
Мужчина, что‑то бормоча себе под нос, подал ей какую‑то тряпку. Вздрогнув, Леся бросила на него настороженный взгляд.
– Заверни, – он сунул тряпку ей в руки, – а то обожжёшься.
Какой заботливый похититель!
Леся не смогла сдержать язвительной гримасы, стоило мужчине отвернуться. Не отрывая взгляда от его широкой, немного сутулой спины, девушка осторожно пригубила горячий напиток.
– А сахар здесь есть?
Ой, ду‑у‑ура!
Он же ее похитил! Проник к ней в дом, разгуливал там голышом, напал на нее, выкрал! А она интересуется, есть ли у него сахар.
Но слова вырвались сами собой, по привычке. Быстрее, чем Леся сообразила, где она и с кем говорит.
Мужчина замер. Леся увидела, как напряглись его плечи, как крупные пальцы стиснулись в кулаки. Ей показалось, будто она даже услышала, как он скрипнул зубами.
Пару секунд он просто стоял, шумно дыша. Казалось, от него буквально фонит глухой яростью. Озадаченная, испуганная девушка похолодела, ожидая чего угодно. Вот, сейчас он развернется и бросится на нее… И чем она сможет себя защитить? Разве что плеснет ему в лицо этим чаем?
Леся покрепче сжала кружку в руках. Судорожно вдохнула, чувствуя, как на висках и лбу выступает испарина.
– Сейчас принесу, – незнакомец наконец‑то соизволил ответить.
Его голос звучал глухо и недовольно, но плечи расслабились. Не оборачиваясь, мужчина прошел к буфету, стоявшему у противоположной стены. Девушка продолжала за ним наблюдать, не спеша выпускать из рук единственное средство защиты. Даже если чай и остынет, пока он там ковыряется, всегда можно заехать в глаз самой кружкой.
В памяти всплыл эпизод из давно просмотренного фильма, где лихой герой одним ударом ладони всаживал подобную посудину в грудь врага. Эх, жаль, что она не Вин Дизель и жаль, что это не кино.
Широкая спина незнакомца не давала разглядеть, что он там делает. Леся прислушалась. Вот скрипнула дверца буфета, вот забренчали пустые жестяные банки, зашелестел целлофановый пакет…
Раздалось тихое ругательство, процеженное сквозь зубы.
Похоже, ее похититель нервничал. Да и вообще, если судить по его нелюдимому виду, он был совершенно не рад встрече с ней.
Тогда, почему…
Или, точнее, зачем?
– Твою мать! – зарычав, мужчина с силой ударил кулаком по столу. Жалобно звякнула, подпрыгнув, посуда.
Девушка сжалась.
Тяжело дыша, будто от быстрого бега, он развернулся. Его угрюмый взгляд уперся в нее, будто дуло автомата. Расширенные зрачки, в которых отражался свет единственной керосинки, горели темным огнем. И этот огонь заставил ее задрожать.