— Чужак. Ты утверждаешь, что у тебя нет клана? — спросил Громмаш.
— Я уже сказал — мое сердце принадлежит Песне Войны. Однако у меня нет клана, — сказал он.
Громмаш потер подбородок:
— Поэтому и такая татуировка? У тебя нет клана, значит, ты сам себе вождь?
В толпе вновь засмеялись. Чужак даже не улыбнулся.
— Это метка из прошлого. Всего лишь шрам. Не более.
— Мои воины не отвечают на мои вопросы загадками, пытаясь уйти от ответа, чужак. И ты не настолько умен, чтобы обойти это правило, — гневно рыкнул Громмаш. — Отвечай прямо. Зачем ты здесь?
Чужак улыбнулся:
— Ты не первый, кто сегодня меня об этом спрашивает, — он на мгновение опустил голову, собираясь с мыслями. Когда же он поднял ее, от улыбки не осталось и следа. В его глазах читалась твердая уверенность. — Громмаш Адский Крик, я много странствовал и многим пожертвовал, чтобы встретиться с тобой. Я здесь затем, чтобы бросить вызов судьбе, предначертанной тебе и всем оркам.
— И что же это за судьба?
— Рабство. Потеря наших душ и всего, что делало нас великими, — ответствовал чужак без тени сомнения.
Воины клана Песни Войны смотрели на Громмаша, ожидая его реакции. Долго ждать не пришлось.
Вождь оглушительно расхохотался. Напряжение спало, весь клан залился смехом вместе с ним. Даже орки на арене не остались безучастными. Молчал только чужак. «И я еще считал, что он опасен»,— с неким сожалением подумал Громмаш. Когда все более-менее успокоились, Громмаш встал, держа в руках Кровавый Вой.
— Некоторые, возможно, считают, что ты заслуживаешь смерти за такие слова, чужак. Я же скажу так: нет чести в том, чтобы убивать безумцев, — произнес Громмаш. А провинившимся оркам на арене он велел: — Отведите его в кузню. Снимите кандалы, накормите и напоите, а затем выдворите вон отсюда. Вас же наказывать я не стану. — Четверо орков с облегчением вздохнули. — Пожалуй, на вас лежит только часть вины. Если бы вы заметили чужака, то наверняка бы убили, но духи, как известно, покровительствуют глупцам. Уведите его и накрепко усвойте сегодняшний урок. Больше такие ошибки прощаться не будут.
Четыре орка повернулись к чужаку.
— Думаешь, я лгу? — спросил тот, отступая на шаг.
— Нет, — мягко ответил Громмаш, — я думаю, ты повредился рассудком. Клан Песни Войны не сдается. Рабство никогда,ни при каких обстоятельствах не может стать нашей судьбой. Даже проиграв, даже в плену мы сражаемся до самой смерти.
Один из воинов схватил чужака за руку. Орк принял стойку и замахнулся. Удар пришелся прямо в челюсть стражника и отбросил его назад. Остальные приготовились к нападению.
— Стоять! — взревел Громмаш. Орки замерли на месте. — Чужак, ты испытываешь мое терпение. Клан Песни Войны не отличается милосердием даже по отношению к глупцам.
Незнакомец не собирался сдаваться.
— Путь к рабству Песни Войны лежит не через войны и поражения. Вы примете свою судьбу добровольно, более того — с радостью, — громко провозгласил он. — И именно ты, Громмаш Адский Крик, станешь первым, кто подчинится новым хозяевам орков. Все остальные последуют за тобой. И мы уже никогда не сможем встать с колен.
Когда он замолк, вокруг царила мертвая тишина. Был слышен лишь шелест ветра, гуляющего по палаткам клана Песни войны, да потрескивание факелов у ямы.
Чаша терпения Громмаша переполнилась.
— Мало того, что твои глупые пророчества абсурдны, так ты еще и оскорбил мою честь, — глаза вождя налились кровью. — Но, как ты сам заметил, слова — это ветер. Лишь поступки имеют значение. Ты когда-нибудь слышал о мак’роган, чужак?
Орк в кандалах наклонил голову и беззвучно прошептал: « Дуэль воли».
— Я знаю, что такое мак’гора. И очень хорошо знаю. А чем они отличаются? — спросил он.
— Мак’гора — это бой до смерти, — ответил Громмаш. — А мак’роган — демонстрация кто чего стоит для воинов клана Песни войны. Они выходят на арену и дерутся до тех пор, пока могут. Сдаваться нельзя. Щадить нельзя. Стремление выжить, преодолев любую боль, – вот что такое мак’роган. Кто не выдерживает, того изгоняют навсегда. И только так ты можешь доказать, что у тебя сердце орка Песни Войны. Наш клан больше не потерпит слабости.
— Больше? — переспросил чужак.
Дай мне умереть, как подобает войну…
Громмаш отбросил прочь воспоминания.
— Если твои слова правдивы, сражайся. Защити свою честь.
Чужак мельком глянул на свои скованные руки и ответил:
— Я принимаю вызов.
— Превосходно. Мак’роган — бой не до смерти, но бывает всякое, — сказал Громмаш. — Ты оскорбил не только меня, ты оскорбил весь клан Песни Войны. Быть может, вы — четверо на арене — захотите отстоять нашу честь.
— Мы принимаем вызов!— тотчас взревели орки. Глаза чужака слегка расширились.
— Начинайте, — почти ласково разрешил Громмаш, садясь обратно на свое место.
И они начали.