— Сам подбирай свои игрушки.
— Теперь он твой, — Кайроз произнес это так, словно обращался к капризному ребенку. — Он тебе понадобится.
Гаррош вновь посмотрел на осколок, но не сделал ни одного движения. Изогнутое стекло пульсировало, мерцая слабым бронзовым светом – точно такой же он видел, когда дракон избежал его хватки. Зазубренные острые края поблескивали. И как, интересно, поднять такой осколок руками в кандалах и не рассечь при этом ладони.
— Я помню, ты говорил, что в нем больше нет силы.
— Я сказал, что он лишь потерял силу, которой обладал когда-то. И это вовсе не значит, что в нем не осталось никакой силы, в чем ты сам только что убедился, — ответил Кайроз. На его лице вновь появилась кривая ухмылка.
Гаррош поднял скованные руки:
— А как насчет этого?
— Да я смотрю, это весьма действенная мера, а? Кандалы на тебе останутся до тех пор, пока ты не убедишь меня, что знаешь свое место, — Кайроз вернулся к костру и принялся носком ноги закидывать грязью тлеющие дрова. — Подбери. Его.
Вдох-выдох. Не ведись на его уловки.Гаррош осторожно поднял осколок, удерживая его в ладонях. Тогда, на суде, видение времени было еще целым – и его украшали две фигурки бронзовых драконов. На осколке осталась голова и шея одного из них. Удобная ручка.
— Полагаю, на меня его силы не действуют, — натянуто произнес Гаррош. Иначе ты бы не позволил мне к нему прикоснуться. От этой мысли еле сдерживаемый гнев Гарроша вновь накрыл его удушающей волной.
— Совершенно верно. Смотри, не потеряй эту вещицу. А то я сильно расстроюсь, — сказал Кайроз. Он отошел от огня, сорвал лист с низко свисавшей ветви дерева и неспешно растер его между пальцев в зеленую кашицу. — Ты верно подметил, Гаррош. Ты и я. Мы оба здесь чужаки. Возможно, и правда нам лучше присоединиться к клану Песни Войны поодиночке. И даже с разницей в несколько месяцев. Тогда твои орки с меньшей вероятностью смогут предположить, что мы… сговорились. Как бы примитивен в этом мире ни был твой народ, вы же имели какое-то представление о сверхъестественном, да? Нам подойдет, например, шаман. Да любой болван с толикой способностей сможет наладить связь с той вещицей, что у тебя в руках. И этого должно хватить, чтобы мельком увидеть наш Азерот, да и отблески других миров. Как только ты убедишь орков присоединиться к твоей идеальной Орде и захватить все, докуда простирается взгляд, тогда появлюсь я. Просто еще один орк, стремящийся к новой цели своего народа, — Кайроз широко развел руками. — Я открою новые невероятные возможности этого осколка. С его помощью мы попадем в любой мир, какой только пожелаем.
— Меня интересует лишь один, — процедил Гаррош.
— Это все потому, что ты никогда не видел всей картины целиком, одни лишь фрагменты. Ты хочешьодну Орду, свободную от демонической скверны. А я желаю большего. Мы можем создать бесконечное количество Орд…
Гаррош расхохотался.
Кайроз опустил руки. Его глаза сузились и потемнели:
— Ты мне не веришь?
Гаррош не отвел взгляда.
— Песочные часы разбились, когда переносили нас сюда. Я видел их осколки на полу пандаренского храма, — он поднял осколок. — Может, ты и наловчился показывать с помощью этой штуки пару фокусов, но не надо меня убеждать в том, что это все еще видение времени.
— Подумай хорошенько, Адский Крик, — ласково проговорил Кайроз. — Поскольку большая часть осколков песочных часов осталась в Азероте, этот осколок резонирует с нашим временным потоком. Считай это отголоском… отблеском времени.
— Мы можем вернуться, — Гаррош почувствовал, как сердце бешено заколотилось, а по коже побежали мурашки. В голове начал складываться некий план. — И не просто в Азерот. Мы можем вернуться назад — в наше время.
— И это только начало, — сказал Кайроз. Он повернулся и взмахом руки указал на солнце, почти уже скрывшееся за горизонтом Награнда. — Сначала Азерот. Затем другие миры. Все миры. Столько, сколько нам потребуется, — бронзовый дракон рассмеялся. — Мы ничем не будем связаны. Даже временем. Это бесконечные возможности. Я стану бесконечным…
Три стремительных шага — и Гаррош вонзил осколок в спину Кайроза.
Смех сменился криком. Зазубренное стекло с легкостью разорвало плоть, не сломалось даже когда прошло сквозь мышцы и скользнуло по кости. Закованными в кандалы руками Гаррош крепко держал осколок за остатки бронзовой фигурки.
Осколок наполнился силой. Бронзовая чешуя на коже Кайроза то появлялась, то исчезала. Он изо всех сил старался воспользоваться силой осколка, пытался вернуть себе драконий облик. Ничего не получалось.
Гаррош слету толкнул Кайроза на землю и сам следом повалился на него, раскроив противнику острым стеклом плечо до ключицы. Затем вытащил осколок из тела. Крики перешли в оглушительный визг. С виду орочьи, но на самом деле слабые руки беспорядочно колошматили воздух в бесплодных попытках оттолкнуть Гарроша. Орк склонился к самой морде бронзового дракона и, глядя тому в глаза, вонзил осколок прямо ему в горло. Визг захлебнулся и перешел в бульканье.
Гаррош крепко-накрепко держал свое импровизированное оружие, не обращая никакого внимания на потоки энергии, которыми пульсировало стекло. Он не мог отвести взгляд от Кайроза, в глазах которого отражалось неподдельное изумление.
— Все, хватит, — сказал Гаррош. — Хватит кукловодов, скрывающихся в тени. Хватит льстивых речей, предлагающих порочную силу. Хватит с нас тебе подобных. Орки станут свободными отвсех господ.
Гаррош замахнулся и вонзил осколок Кайрозу в грудь, потом еще раз и еще. На землю хлынула кровь. Не кровь орка. Не кровь любого другого существа, когда-либо жившего в этом мире, но земля примет и ее.
Наконец он выдернул из тела осколок и поднялся.
Кайроз бился в конвульсиях. Гаррош наблюдал за этим даже с некоторой долей любопытства. Он никогда прежде не убивал бронзового дракона. Стекло дрожало в руке, пульсируя в такт последним ударам драконьего сердца. Бронзовый туман, плотный, словно состоящий из песчинок, начал подниматься над Кайрозом. Он не рассеивался как дым, а собирался в тонкую как веревка струйку и, закручиваясь вихрем, исчезал в никуда, будто что-то высасывало его из этого мира.
Когда бронзовый туман пропал, осколок затих. Глаза Кайроза были широко распахнуты, он не дышал. Гаррош выжидал. Он должен был знать наверняка. Через несколько минут орк удовлетворенно кивнул, а потом проворчал:
— Слишком легкий конец. Такого ты не заслуживал.
Труп он оставил лежать на холме. Если на него кто-нибудь вдруг набредет, то подумает лишь о том, что вот – тут лежит орк, повздоривший с тем, с кем ему явно не стоило связываться.
С другой стороны – а разве так и не было?Гаррош улыбнулся.
Неподалеку журчал маленький ручеек. Гаррош умылся сам и смыл кровь с осколка. Его запястья все еще сковывали кандалы, кожа под ними уже стерлась и саднила. Но ничего не поделаешь. Ключ от оков остался за много миров отсюда.
Так что же теперь? В голове мелькал калейдоскоп мыслей. Кайроз был прав: притворяться Гаррош совсем не умел. Замутишь слишком хитро, попадешься на интригах, и отец мигом снесет тебе голову. Громмаш Адский Крик никогда не был глупцом.
Не был?
Липкий страх предательски выполз откуда-то изнутри. Гаррош тогда был так мал. Он едва помнил отца. Что если он совсем не тот орк, каким я его себе представляю?Громмаш Адский Крик поддался обману и поневоле стал рабом демонов. В конце пути он искупил свою ошибку, доказав силу духа, но он не был непогрешим.
Уже многие дни Гарроша терзали подобные мысли, но он так и не нашел правильного ответа на главный вопрос. Как убедить одного из сильнейших орков, которых только знал мир, в том, что он слаб?
Угасли последние лучи солнца. А Гаррош все так же безмолвно сидел у ручья. Возможно, ему стоит подождать. До лагеря Песни Войны несколько часов пешего хода, а кандалы и осколок явно выдадут в нем чужака. Куда безопаснее прийти завтра или послезавтра, чем являться посреди ночи.
Нет, решил он. Хватит ждать. Он завернул осколок в кушак Кайроза и заткнул его за пояс. Либо Громмаш разглядит силу в сердце Гарроша… либо нет.
Гаррош отправился в путь. К восходу станет известно, останется он жить и присоединится к отцу или же примет смерть от его руки.
— Лок’тар огар, — прошептал он.
Часть вторая
— Адский Крик.
Хватит…
— Вождь Адский Крик!
Покончи с этим…
Громмаш Адский Крик открыл глаза. Его шатер как всегда был пуст, но он опять тянулся через всю подстилку из шкур, служившую ему постелью, чтобы обнять ту, которой больше никогда не будет рядом. Все, как всегда.
Снаружи опять раздался голос:
— Вождь Адский Крик!
Он прорычал что-то неразборчивое себе под нос и успокоился. В конце концов, это был голос не из ночного кошмара.
— Войди, — разрешил он.
Бронник клана Песни Войны зашел внутрь.
— Вождь, укротитель волков Ригло оскорбил меня. И теперь каждый из нас хочет доказать свою силу в мак’роган.
Громмаш зажмурился и открыл глаза, окончательно прогнав остатки сна.
— Вы же оба сражались только вчера, — ответил он.
— Так это с другими. А сегодня он поставил под сомнение мою честь, и я докажу ему обратное. Больше он не посмеет говорить о…
Опять одно и то же, опять. Бесконечно.
Громмаш потер лоб и прервал поток сбивчивых объяснений:
— Хорошо. Деритесь. На закате, — он глянул на приоткрытый полог шатра. Уже была ночь. Он проспал весь день. — Нет, готовьтесь сейчас. Начнете, когда я подойду.
— Да, вождь Адский Крик, — бронник ушел.
« Вот именно это и плохо в мирное время»,— подумал Громмаш. Многие из этих орков рождены не в клане Песни Войны. Они слетелись под знамя Адского Крика в поисках войны и славы и на какое-то время обрели искомое. Теперь их враги повержены. Даже враждебные орочьи кланы не спешили воевать друг с другом благодаря предупреждению Гул’дана о внешней угрозе. Пока кланы не решат, какие военные действия предпринять против нее, нет смысла сражаться. Но многие никак не могли найти себе другое применение.
Мак’роган. Это вовсе не способ улаживать мелкие свары. Громмаш глубоко вздохнул и поднялся, застегивая наручи.
— Глупцы, — прошептал он, и тут же пожалел об этом.
Они не были глупцами. Не больше чем он. Он понимал, какое смятение охватывает воинов в мирное время, как прошлое давит на сознание тех, кто вынужденно сидит сложа руки. Если слишком долго терзать себя сожалениями, твоя воля слабеет. «Сожаление есть слабость», — напомнил себе Громмаш. В клане Песни Войны нет места слабости, тем более в сердце вождя. Удовольствие, пусть от бессмысленной, но все-таки драки пойдет на пользу и ему.
Дай мне умереть, как подобает войну…
Кровавый Вой, топор рода Адского Крика, лежал рядом с постелью. Он уже давно не вкушал крови, и вряд ли ему удастся сделать это сегодня. И все же Адский Крик закинул топор на плечо и отправился к бойцовской яме. Толпа уже собралась — конечно же, далеко не весь клан. Лишь десятая часть десятой части уже вернулась с охоты, и лишь некоторых интересовало то, что произойдет в яме. И все же вокруг столпилось достаточно народа, чтобы обступить ограждение и загородить обзор. Наконец Громмаш добрался до места вождя. Бронник и укротитель волков уже были внизу, готовые к сражению. Они поприветствовали его.
Толпа затихла.
— То, что я должен сейчас сказать, вы слышали неоднократно, — громко произнес Адский Крик с едва заметным раздражением. — Лишь орки с истинно железной волей имеют право называться воинами клана Песни Войны.
Слишком поздно…
Голос Адского Крика перерос в рык:
— Но вы уже доказали, что достойны. Так докажите это снова. Начинайте!
Два орка бросились друг на друга, яростно нанося удары, ловко уклоняясь от захватов и стремясь разорвать друг друга.
Толпа ревела, стучала и бряцала оружием. И этого гама было достаточно, чтобы заглушить голос, звучавший в воспоминаниях вождя.