— Ну. Баженова, и что мы будем с этим делать? — Владимир Юрьевич посмотрел на меня поверх очков и постучал пальцами по ведомости.
— Это бред! — яростно возмутилась я. — И ко мне это не имеет никакого отношения! Я не брала бланки и уж тем более не сливала их в группу!
— Значит, у нас теперь все отличники? И то, что на кафедре не досчитались тестовых бланков — всего лишь совпадение?! А я ведь доверял вам, Леночка. Сделал лаборантом, позволил работать над моим методическим пособием… — Мирохин сокрушенно покачал головой. — А ты вот так… Я бы еще мог спустить это с рук тебе. По старой, фигурально выражаясь, дружбе… Но раздать всей группе?
— Владимир Юрьевич, я не брала бланки, — твердо повторила я. — И понятия не имею, кто это сделал!
— И почему же тогда Злотникова, Карамышева, Федорчук в один голос говорят, что это ты?
— Потому что отличники всех раздражают! Клянусь, Владимир Юрьевич…
— Боюсь, клятвы тут не помогут, — он вздохнул с деланным сочувствием. — И нам придется принять меры. Дело не только в тебе — это, фигурально выражаясь, урок для всех наших студентов. Как мы можем выпускать педагогов, которые сами жульничают на экзаменах?
— Вы выгоните меня с кафедры? — с вызовом спросила я, чувствуя, как горят щеки от возмущения.
Я была бы рада скрыть эмоции, но, как и все рыжие, я краснела моментально. По поводу и без. И, наверное, сейчас была похожа на салат из помидоров и морковки… Собственно, не просто так меня полгруппы дразнили Морквой. Пединститут, а как дети малые! Я думала, что, оказавшись среди взрослых людей, будущих преподавателей, к тому же, избавлюсь от дурацких школьных кличек. Апельсинка, Пеппи, Рыжик, Белка… Ничего подобного. Морква. Отлично. И вдобавок ко всему еще и сдали декану. За что, спрашивается? За то, что отказала им?
— Ленусик, ну что тебе стоит! — подбивался ко мне Костя Федорчук. — Сфоткай бланки…
Нашел, видно, способ до них добраться. Еще и повесил на меня… Вот сволочь! Зарплата лаборанта была копеечная, но вместе со стипендией отличницы выходило достаточно, чтобы не просить денег у матери. А теперь…
— О кафедре и речи нет, — продолжил меня добивать профессор Мирохин. — Боюсь, все гораздо серьезнее.
Я сглотнула и в ужасе уставилась на него.
— Лишите стипендии?
-Хуже: Баженова. Придется вас исключить.
Исклю.. Что?! С четвертого, мать его, курса? После того, как я заслужила звание ботана за часы, проведенные в библиотеке? После бессонных ночей ради идеальной зачетки? Да вы издеваетесь?!
— Да как же так-то.. — пробормотала я вслух.
— Боюсь, я ничего не могу для вас сделать. Леночка.. — он встал из-за стола, подошел ко мне и положил руку на плечо. — Разве что…
— Что?! — выпалила я с глупой готовностью лабрадора.
— Мы могли бы уладить этот вопрос тет-а-тет… Фигурально выражаясь… — на этом его ладонь двинулась вниз по моей спине, скользнула по копчику, ниже., и сжалась, заставив меня взвизгнуть.
— Давай не будем ломать комедию, Баженова, — выдохнул Мирохин мне в ухо, окатив луковым амбре. — Ты большая девочка и знаешь, как договориться с дядей… Так ведь?
— С ума сошли?! — я отскочила, подавив острое желание стереть с себя следы его прикосновений. — Я подам жалобу в ректорат!
— И кто тебя послушает? — он криво усмехнулся. — Девочка на грани отчисления может наговорить все, что угодно. А я здесь работаю двадцать лет.. — Владимир Юрьевич снова подошел ко мне, я попятилась до тех пор, пока не оказалась прижатой к стене.
Он был так близко, что я видела каждую морщинку, каждое старческое пигментное пятно, круглую родинку-горошину на подбородке, седые волосы, паучьими лапками вылезающие из ноздрей… Он вызывал чувство тошноты, даже когда я задерживала дыхание, чтобы не чувствовать его омерзительный запах.
— Это ведь так просто, — он понизил голос и принялся шарить по моему телу, как будто искал зашитую в одежду заначку. Пока не пришел к выводы, что самое ценное — в лифчике. Сжал мою грудь, прерывисто втянув воздух, а потом больно ущипнул за самое чувствительное место…
Это он сделал зря. Собравшись с силами, чтобы сдержать рвотный позыв, я резко согнула ногу в колене, атаковав то, что управляло Мирохиным. Он охнул, согнулся, и я оттолкнула его. Отбежала в сторону, одернула блузку.