Энергетические потоки, кружившие вокруг Трона Наару, несли покой и умиротворение даже самым кровожадным из воинов-пилигримов; самые пресыщенные обитатели Азерота замерли бы перед ним в благоговейном почтении. Фигура, парившая перед троном, давно уже купалась в успокаивающих лучах этой колонны света. Велен выглянул из своей комнаты для медитаций. Ему нужно было обрести понимание всех событий и взаимосвязей, великих и малых, чтобы разобраться в линиях будущего. За последние несколько месяцев эти линии все больше и больше рассыпались на разрозненные фрагменты.
Пророк медитировал в своей обычной позе – скрестив ступни и опершись руками о колени. Кристаллы, отражавшие его энергию, светились, пульсировали и кружились вокруг него в хаотическом танце. Видения, бесконечные образы возможного грядущего, нахлынули на него.
Где-то в Запределье изнуренная женщина-гном с явным усилием тащила за собой какое-то странное приспособление. За ней змейкой вился след колеи, терявшийся среди бескрайних дюн. Эфириалы, похожие на древние мумии, отстраненно наблюдали за ее потугами, никак не мешая женщине тащить свою ношу, но и не помогая ей.
Воздаятель Мараад сражался своим огромным хрустальным молотом с незримым противником и внезапно пал на колени – его грудь пронзил черный, как сама тьма, клинок, с которого струйками стекал зловещий дым.
Закованный в броню Смертокрыл, который, казалось, на миг закрыл собой все небо, пролетел над выжженным миром и уселся на безжизненный обугленный остов дерева столь огромного, что это мог быть только Нордрассил; а молельщики в темно-пурпурных мантиях выстроились на краю пропасти и как по команде бросились вниз.
Мед’ан, Хранитель Тирисфаля, неудержимо рыдал. На его лице, сохранившим характерные орочьи черты, слезы смотрелись странно, а в глазах его читалась такая боль, что любой проникся бы к нему состраданием и участием.
Но не Велен.
Пророк давно уже научился не принимать свои видения близко к сердцу, иначе бы он давно потерял рассудок. Третий глаз пребывал с ним настолько давно, что дар предвидения сделался для него таким же обыденным, как и дыхание. Осколки кристалла Ата’мала преобразили его. Его взору открывалось бесчисленное множество альтернативных вселенных. Одни из них исчезали во тьме, иные сгорали в огне или оказывались скованы вечными льдами. Но Велен не чувствовал горя по поводу этих линий будущего, не скорбел об их гибели, не радовался их триумфам. Он просто читал их, наблюдал за их причудливыми переплетениями, ища среди них пути, которые вели к окончательной победе Жизни и Света над тьмой и спасению всего живого от смерти. В конце концов, никакие незначительные события, имевшие важность для большинства смертных, в том числе и его сородичей-дренеев, не могли сравниться с огромной ответственностью за выживание всего сущего.
Велен попытался сосредоточиться и найти в калейдоскопе быстро меняющихся образов зацепку, которая указала бы ему на нужный путь. Но безрезультатно.
***
Андуин Ринн стоял на коленях на земле, возложив руки на плеточника, одного из тех немногих несчастных мутантов, что оставались в Азероте после крушения Экзодара. Двое дренеев, стоявших по обе стороны от плеточника, крепко держали его, чтобы существо не могло вырваться и удрать от целительного света, исходившего от рук мальчика. Дренеи приняли на себя обязательство ликвидировать последствия своего прибытия в Азерот, и они практически справились с этой миссией, но потом появились более важные и неотложные проблемы – сперва война с Пылающим Легионом, потом поход в ледяное царство Короля-лича, а сейчас нужно было восстанавливать мир после Катаклизма.
В итоге часть мутантов дренеи просто проглядели, и те продолжали бесцельно бродить по земле, охваченные безумием и болью. Когда Андуин впервые увидел мутанта, он ощутил не отвращение, а сострадание. Я должен помочь. Хотя бы попытаться. Дождавшись перерыва в занятиях с Веленом, принц убежал вглубь Острова Лазурной Дымки, сопровождаемый своими телохранителями-дренеями. Они помогали ему, удерживая мутантов на месте, пока Андуин исцелял их, взывая к Свету. Андуин сам не понимал, что за недуг поразил несчастных созданий. Но ему это было и не нужно.
Свет делал все сам. Его сила вливалась в принца и вытекала из его рук целительным потоком, возвращая увечному созданию первозданный облик. Занимаясь целительством, Андуин чувствовал себя словно ключом от замка; инструментом, которому, наконец, нашлось должное применение. Обучаясь у дренеев, он еще лучше развил свои способности. Представители древней расы, особенно сам Вечный Пророк, очень многому научили Андуина, и его уверенность в своих силах росла. Ты этого не видишь, отец, но все же я оказался прав. И Магни был прав. Вот оно, мое призвание.
Тут ему взгрустнулось. Он любил отца, но они с Варианом были уж слишком разные – и по темпераменту, и по мировоззрению. Как ты не поймешь, отец? Да, я не такой, как ты. Ну и что в этом плохого? Наоборот, хорошо, что мы разные – мы ведь можем многому научиться друг у друга. Разве нет?
Сам Андуин очень переживал из-за ссоры с отцом. Тот настаивал, чтобы с юным принцем обходились как с ребенком, в то время как Пророк, Магни и многие другие видели в нем уже не дитя, но подающего большие надежды отрока. Во время встречи лидеров Альянса в Дарнасе между Андуином и отцом вспыхнул спор. В какой-то момент Вариан в ярости с такой силой схватил сына за руку, что та потом еще долго болела. Но печалился принц недолго – вскоре после этого случая Пророк предложил ему отправиться вместе с ним в Экзодар в качестве его ученика. Андуин был вне себя от счастья.
Как ты не понял, отец – я должен был отправиться с ним! Как ты не понял, что это приглашение было великой честью?
Андуин усилием воли отогнал воспоминания и сосредоточился на текущем моменте и плеточнике. Буквально в следующий миг он дал себе клятву никогда не забывать о величии свершившегося только что чуда. Для многих магическое исцеление давно уже перестало быть дивом, превратившись в обыденность. Но Андуин знал, что Свет, источник целительной силы, так не считает. Любая жизнь, каждая жизнь есть великое чудо.
Перед принцем стоял прекрасный живой цветок с большими сиреневыми лепестками, здоровый и крепкий. Дренеи отпустили его. Один из спутников склонился перед принцем, отдавая ему дань уважения.
Андуин услышал позади себя какой-то шорох и испуганно дернулся, только теперь полностью очнувшись от целительского транса и увидев, что он сидит в луже грязи. «Очень по-царски, – подумал Андуин. – Отец точно пришел бы в восторг».
Принц резво вскочил на ноги. Перед ним стоял высокий дреней, закованный в броню – это был один из Щитов, личных телохранителей Велена. «Пророк хочет видеть тебя, принц Андуин», – коротко молвил он.
следующая страница ->