В паутине сладкой лжи

- Ну же, Андрей. Подумайте. Просто скажите первое, что придет в голову, – с нажимом в голосе повторила Тина.

- Да что за?.. Не знаю. Гидра. Или ковш. – Первые созвездия, всплывшие у меня в памяти с уроков школьной астрономии.

- Попытка засчитана, но нет. Это Альхена. Звезда, в которую воплотилась супружеская пара. Он был создан для нее, она рождена для него. Всю свою жизнь они пытались пожениться, но это было, увы невозможно. Ни разу она не предала его, и не было и дня, чтобы он забыл ее имя.

- Он просто помнил, как ее зовут, а она хранила ради него невинность? Не сильно это справедливо.

Тина с укоризной посмотрела на меня и продолжила:

- Когда они умерли, то стали звездами, чтобы, наконец, воссоединиться. И теперь они навсегда вместе. Если в день, когда молодые женятся, Альхена сияет на небосводе, это означает, что пару ждет счастливая жизнь.

- Красивая сказка.

- Спасибо, я только что сама ее выдумала.

Я с удивлением покосился на тихую овечку, стоявшую слева от меня. Тина беззаботно улыбалась, глядя куда-то в небо и теперь выглядела совсем, совсем не невинно. Кажется, я недооценил девчонку, и она либо очень умна, либо просто сумасшедшая.

- Придумала? Но зачем?!

- А вы разве так не делаете? Ила ваша Анна? Каждый из вас придумал свою сказку, а потом расстроился, что она вышла не такой как в книжках. У вашей жены платье осталось висеть в шкафу, а вы запретили отцу жить, как жилось и умереть как хотелось, и до сих пор в обиде на него за что-то.

- Ну знаешь… - я зло посмотрел ей прямо в глаза, но не увидел там ни страха, ни раскаяния за свои слова. Ни-че-го.

- Ладно, не нравится правда, давайте вернемся к сказкам, все мужчины это немного дети, а с детьми я прекрасно нахожу общий язык. Посмотрите теперь на ту звезду, - ее палец прочертил в воздухе дугу и указал на созвездие, в котором совершенно отчетливо угадывалась та самая звезда, о которой говорила Тина. На этот раз я нашел ее сразу. - Как думаете, как она называется.

- Тина, я же сказал, что не разбираюсь…

- Это ваш отец, Андрей. Точнее его душа, и она очень огорчается, когда видит, что вы тоже несчастны.

- Алевтина, ты переходишь границы.

Одним рывком я оттолкнулся от перил и направился в сторону выхода во двор. Стало ясно, что оставаться дальше на этой гребанной свадьбе мне нельзя.

Понял я и другое…Алевтина, казавшаяся раньше загадочной и умной, просто сумасшедшая.

- Постойте, - она крепко ухватила меня за рукав рубашки, - видите, рядом с той звездой мерцают еще две поменьше.

- Ты издеваешься? – прорычал я.

- Это мои мама и папа. Мои настоящие родители. К сожалению, я не могу вас представить друг другу, иначе вы окончательно решите, что мне пора в психушку. И потом… - Тина на секунду замялась, - вряд ли это знакомство доставило бы вам удовольствие. Они умерли, когда мне было двенадцать. Папа Боря забрал меня в свой дом, не смотря ни на что. Он мог бы отвернуться, как все другие, но не стал. И теперь я Скобеева, даже не так, теперь я Алевтина Скобеева, живу в большой и щедрой на любовь семье и бесконечно благодарна папе Боре за то, что не побоялся и стал мне настоящим отцом. Я не испытываю обиды на своих родителей, хотя поводов для этого было предостаточно. Но говорю спасибо за то, что они были со мной, пусть и не долго.

Закончив свой рассказ, она замолчала. Никогда прежде тишина не была такой откровенной и болезненной. Тина не плакала, но это было и не нужно. Ее голос, грустный, слегка охрипший и дрожащий, вызвал во мне в ту секунду куда больше сострадания, чем все слезы мира.

- Я не знал…

- Это даже приятно, вы первый человек, который смотрел на меня с презрением просто потому что ему не нравлюсь я сама, а не моя биография. Там вышла очень некрасивая история, которая тянется за мной по сей день. Обычная бытовая драма в неблагополучной семье, такие показывают в криминальной хронике, смотрите подобные передачи? – я покачал головой. – А я имела возможность каждый вечер…так сказать из первого ряда. Папа Боря забрал меня от соседей и сказал, что теперь я живу с ними. И никогда не смотрел на меня косо, ни единого раза. У меня очень хороший отец, Андрей. Самый лучший. В ответ за это я делаю все для своей семьи, и буду делать до конца жизни, не потому что никто не возьмет меня замуж, как вы услышали, нет. Хотя никто действительно не возьмет, я это прекрасно понимаю. Но причина еще и в том, что по другому говорить спасибо я не умею, а оставаться неблагодарной просто не могу.

Она опустила подбородок на сцепленные руки, и посмотрела вниз на траву, словно давала мне время принять ее историю, такую далекую от сказки.

- Какими они были?

- Кто? Родители? – Тина закрыла глаза, как если бы старалась что-то вспомнить. Бесконечно долгую секунду тянулось ее молчание, пока она наконец не выпрямилась и не сказала со смешком: - Ну, уж нет, Андрей. Давайте лучше поговорим о ваших.

- О родителях? Моя мама очень…легкая, мне бы хотелось быть похожим на нее в этом, но не вышло. Зато я воплотил все черты отца.

- Наверное, он был хорошим человеком, – выдохнула Тина.

- Черта с два. Он был настоящим придурком, - на этот раз рассмеялся я. Наши взгляды встретились, и смех резко оборвался, как по щелчку пальцев: - Алевтина, я думаю, что ты останешься прекрасной дочерью, старшей сестрой, мамой и женой. Я уверен в этом.

- Бросьте, вы же сами видели, - она смешно округлила глаза: - меня даже никто не пригласил танцевать.

Во дворе зажгли уличное освещение. Желтые гирлянды маленькими светлячками стали мерцать по периметру веранды, Они обвивали перила, лестницу и крышу, пронзали насквозь весь навес, как сотни крохотных вен. В этом свете глаза Алевтины показались такими глубокими, что в них легко можно было утонуть.

- Я приглашаю, - мой голос звучал непривычно хрипло.

Тина посмотрела на протянутую руку, и неуверенно покачала головой.