Грани Безумия

Спустя полчаса, стуча каблуками, из дома выбегает мама и о чем-то весело щебечет водителю. Слышу слово «ресторан» и «отель». Видимо они вновь собираются повеселиться с подружками. Очередная машина отъезжает от дома, оставляя меня одну в полной тишине.

Переворачиваюсь набок и обнимаю свою любимую мягкую подушку, наволочка которой вкусно пахнет порошком и цветочным ополаскивателем. Неужели, когда я выйду замуж за Влада у нас будет такая же жизнь, как у моих родителей? Он будет вечно занят на работе, а я буду коротать свободное время в салонах красоты, на шоппинге, в ресторанах и путешествиях с подругами, оставляя детей на попечение няни и бабушек, и мне совсем не будет никакого дела до своего собственного мужа? Неужели наши чувства также со временем остынут, и мы будем показывать страсть друг к другу только на фотографиях светской хроники?

Нет! Мотаю головой, зарываясь поглубже в подушку. У нас не будет так. По крайней мере, я приложу все усилия чтобы этого не произошло. Не хочу становиться своими родителями. Не хочу быть такой же холодной и расчетливой.

Боже, как было легко, когда мы с Владом были детьми. Он спасал меня от ненавистных мне насекомых, размахивая ветками; носил шоколадки, когда я болела; забирался со мной на крышу дома и успокаивал, когда мои родители ругались и я плакала в два ручья без возможности остановиться. Наверное, поэтому я в него и влюбилась. Потому что сначала он мне стал лучшим другом, близким человеком, а затем уже я разглядела в нем мужчину. Мне повезло влюбиться в того, кого одобряет мой отец и вся моя семья. Будь по-другому, меня бы, наверное, уже выгнали из дома, придав скорости пинком под пятую точку.

Не замечаю, как проваливаюсь в сон, из которого выныриваю спустя несколько часов. Под головой что-то жужжит и истошно надрывается. Шарю ладонью под подушкой и выуживаю оттуда разрывающийся телефон. На экране высвечивается фотография, которую мы с Наташей сделали, когда были на отдыхе в Портофино.

– Привет, – сиплю я сонным голосом.

– Ты что, спишь, засоня? – хохочет Наташа на другом конце провода, – ты у родителей? Я сейчас еду из «Лазурных вод», помнишь мы туда ездили на спа-день?

– Угу, – бормочу я, все еще находясь в полудреме.

– Заеду за тобой через пятнадцать минут. Поедем ко мне в город. Попьем вина, посидим вдвоем девочками, как в последний раз. А то хрен знает, отпустит ли тебя потом Влад, – тараторит Наташа, а потом ругается отборным матом, нажимая на клаксон своего автомобиля.

– Угу, – повторяю я, потирая глаза.

– Ну вот и отлично! Напишу, как подъеду. Заезжать внутрь не буду, – она скидывает трубку.

Убираю телефон обратно и потягиваюсь, хрустя суставами. Закутываюсь в одеяло поплотнее. А затем, словно меня окатили ледяной водой, резко сажусь на кровати, осознавая ее слова. Хныча, откидываюсь обратно на подушки. На что я подписалась? Я же не хотела выходить сегодня никуда, особенно после утреннего разговора с Владом.

Бубня себе под нос, что это просто девичьи посиделки за бокалом вина дома, я натягиваю узкие джинсы, топ, твидовый жакет и кроссовки. Параллельно отправляю папе сообщение, что сегодня останусь на ночь у Наташи в квартире. Он отвечает мгновенно, прося предупредить Мирослава о том, где я буду, и чтобы он всю ночь ждал меня у дома Наташи. Ну, это в его понимании «ждал», словами нормального человека «наблюдал, пас, сторожил».

Дозвониться своему надзирателю получается не сразу. Он перезванивает мне после второго моего звонка и сообщает, что у него сегодня неотложные семейные дела. Кажется, что-то с престарелой тетей приключилось. Взамен себя он отправляет своего помощника, который всегда сопровождал нас во время семейного отдыха.

– Ну что, еще по бокальчику? – предлагает Наташа, подливая мне белое в бокал.

– Это мой последний, – говорю я, отпивая вторую порцию.

– Конечно последний. Потому что потом мы будем собираться, – как ни в чем небывало заявляет подружка.

Сквозь затуманенный вином разум, пытаюсь понять, что она имеет в виду. Ответ находится не сразу, но когда я понимаю к чему она клонит, то подпрыгиваю на стуле, а в голове сразу проясняется.

– Нееет, – тяну я, пытаясь найти в лице подруги хоть намек на вранье, – не говори мне что ты…

– Да! – восклицает она, – я взяла на себя смелость устроить твой девичник в одном из самых крутых клубов Москвы! И даже не смей отказываться! Я на это месяц потратила!

Запрокидываю голову назад в безмолвном крике. Почему я не предвидела это? Я же знаю Лукьянову, как облупленную!

– Не радуйся ты так отчаянно, – говорит с сарказмом Наташа, – ты еще платья своего не видела.

Она тут же убегает в гардеробную, а я начинаю размышлять, как мне аккуратно сбежать отсюда. Но план мгновенно улетучивается из головы, когда я вижу платье, которое мне приносит Наташа. Ультра обтягивающее, ультра короткое, ультра вызывающее серебристое нечто, расшитое пайетками и камнями.

– Я это не надену и никуда не пойду! – упираюсь я.

– Нет, пойдешь! – не отступает подруга и буквально насильно заставляет взять платье.

– Наташа! – возмущаюсь я, когда пайетки царапают мою кожу, – внизу охранник отца, мы не сможем никуда уехать!

Молюсь, чтобы этот аргумент сработал. Девушка на секунду замирает и задумчиво смотрит на меня, сморщив свой аккуратный тоненький носик. Кажется, мои слова подействовали на нее отрезвляюще. Она вновь выходит из кухни, а затем возвращается с какой-то непонятной кучей тряпок в руках.

– Охранники твои – не проблема! – гордо заявляет Наташа, вручая мне черную толстовку гигантских размеров.

– Что это? – морщусь я, скептически оглядывая темные лоскуты.

– Увидишь, – подмигивает подруга и начинает снимать с себя одежду.

Спустя полчаса мы стоим в просторном коридоре Наташиной квартиры и рассматриваем себя в зеркало. Мы одеты, как два парня с района. Прямо-таки свои в доску. Только вот мало кто знает, что под этой бесформенной одеждой прячутся ослепительные платья, а в больших рюкзаках за спиной ждут своего часа босоножки на каблуках и маленькие сумочки.