Он...
— А теперь, по просьбе жениха и невесты, я хотел бы пригласить их детей на танцпол. Пускай же они присоединятся к своим родителям.
Блядь? Не может быть.
Нет. Блядь. Ни за что.
Мой взгляд переходит на отца, который смотрит на меня предупреждающе, он не хочет, чтобы я устроил сцену. Он сказал мне вести себя хорошо и принять Леру в семью, вероятно, чтобы угодить его новой жене. Но я никогда не приму ее обратно в свою жизнь. Никогда.
Лера бежит ко мне, встречая меня в центре, она судорожно сжимает руки, в ее глазах мелькает нервозность.
Мне нужно притвориться хорошим парнем, чтобы отец не лишил меня денег.
Начинается следующая песня, и я делаю хищный шаг по направлению ней.
Беги сука. Беги так быстро, как только можешь.
Я хватаю ее за талию, притягивая к груди, а затем предлагаю вторую руку, как настоящий джентльмен.
Лерочка тихо задыхается сквозь приоткрытые губы от моих прикосновений, и я получаю удовольствие от осознания того, что могу добиться от нее даже самой простой реакции.
Нерешительно, как будто она уже знает, что с ней произойдет, она кладет свою гораздо меньшую руку в мою, и меня словно пронзает электрический ток.
Как бы я ни старался, я не могу не замечать, какая мягкая и теплая ее рука внутри моей, тепло ее прикосновения просачивается глубоко в мои вены.
Приятная? Мягкая? Какого черта, когда я стал таким хлюпиком? Какого черта я думаю о ее руке, о том, какая она? Она ничто, ничто, просто аферистка.
Но такая хрупкая и приятная на ощупь.
— Привет, Кость… — шепчет она.
Привет? И это она говорит после всего этого времени. После того, что она сделала со мной... что она сделала с моей семьей?
Кровь в моих жилах закипает, но я сдерживаю свой гнев. Когда я не отвечаю ей, она продолжает говорить, как будто шесть лет назад ничего не произошло.
— Итак, я полагаю, мы будим учиться в одном вузе? — спрашивает она, глядя на меня сквозь густые ресницы. Вблизи она выглядит потрясающе, что только усиливает мою ненависть к ней.
— Не надо! — злобно цежу я сквозь стиснутые зубы. — Не притворяйся, что мы друзья.
Все ее тело напрягается от моих слов, а я лишь крепче сжимаю ее талию. На ее лице мелькает шок, и я снова озадачен тем, как невежественно она ведет себя в этой ситуации.
Это притворство. Простое и понятное.
Она может обмануть всех остальных, но меня ей не обмануть. Я не попаду в плен ее красоты.
Интересно, а как она представляла свое возвращение, наверное, она думала, что все обрадуются и забудут что она всех наебала?
Не в силах остановиться, я притягиваю ее ближе, так близко, что ее пышные груди касаются моей груди.
Я не могу остановить себя от того, чтобы посмотреть на них.
В последний раз, когда я видел ее, она была еще плоской, а теперь она выросла, ее тело наконец-то приобрело форму, бедра округлы, а груди вздымаются.
Ее сладкий аромат проникает в воздух, заполняя мои ноздри. Возможно, если бы я не ненавидел ее так сильно, я бы нашел это привлекательным, но вместо этого я говорю себе, что это отвратительно.
Не обращая внимания на то, как она прижимается ко мне, и на желание вдохнуть ее, я наклоняюсь, прижимаясь губами к ее уху.
— Этот твой невинный образ, он милый и все такое, но я вижу тебя насквозь. Я чувствую запах лживой суки.
— Что... что?
Ее тело дрожит в моих руках, а дыхание сбивается, как будто она боится.
— Это твое единственное предупреждение. Уходи, возвращайся туда, откуда пришла... и я пощажу тебя, только в этот раз.
Я облизываю губы, отстраняюсь, позволяя своим глазам опуститься на ее стройную шею. Я вижу, как пульс бьется под кожей, выдавая ее страх, и не могу сдержать зловещую улыбку, которая появляется на моих губах.
— Костя…
Я не должен жаждать ее боли, ее страха, как я делаю это сейчас. Я знаю, что это хреново, но она сама виновата.
Мое тело покалывает, сердце бешено стучит в груди. Ее страх — как наркотик, и я сделаю все возможное, чтобы получить еще одну дозу.
— Останься, и я заставлю тебя пожалеть. Так или иначе, ты вернешься обратно к своему папочке. Я заставлю тебя заплатить...
Она...
Незадолго до свадьбы.
Ковыряя лак на ногтях, я думаю, как же не справедлива жизнь.
Прошло уже шесть лет, именно столько я провела вдали от своего родного города, города моего детства.
Я с каждым днем скучаю все больше и больше, мне кажется, что там я по-настоящему жила, а здесь, я просто существую. Мне не хватает моих старых друзей, обстановки моего детства, из которой меня вырвали, даже не поинтересовавшись хочу ли я этого.
После неприятного случая, произошедшего много лет назад, мой отец выгнал семью Кости. Затем он забрал нас с мамой и перевез в другой город. Мы просто уехали, мы даже не успели забрать все свои вещи. Не прошло и месяца, как отец продал дом, и я поняла, что мы никогда не вернемся.
Я плакала, просила, умоляла отца, но все без толку, моя жизнь перевернулась с ног на голову, и все из-за нашей безобидной игры... Ненавижу ту ночь!
Стиснув зубы, я в который раз пытаюсь забыть, пытаюсь перестать винить себя.
После тех событий, мои родители оставались в браке еще два года, хотя, я думаю, они знали, что лучше было развестись. Эти два года я не хочу вспоминать, от слова совсем. Они были полны ссор, гнева и обвинений. Каждый день я видела, как ширится их ненависть друг к другу.
Наконец, это случилось, они развелись, и я приняла решение остаться с отцом.
Моя мама уехала сразу, как только они разделили и продали имущество, заявив, что не может найти работу, она предлагала ехать с ней, но я отказалась.
Моя адаптация в новой школе прошла очень трудно и я решила, что просто не выдержу еще одного переезда. К тому же, часть меня все еще злилась на нее. Злилась за то, что она разрушила нашу прекрасную семью. Ее непомерный эгоизм уничтожил все.
Как оказалось, сейчас она снова живет в нашем родном городе, но я узнала об этом совсем недавно.
Это случилось, когда она сама позвонила мне под новый год.
— Зайка, ты получила подарки, что я тебе отправила?
— Да, мам, спасибо, но все могло бы быть лучше, если бы я могла провести праздники с тобой.
Я думаю нет ничего лучше, чем провести новый год с семьей... хотя я уже и не помню, как это было, ведь я не проводила праздники с мамой с тех пор, как она уехала.
Были только папа и я, а иногда это была только я.
— Я знаю, я тоже этого хочу.
Ее слова кажутся ложью.
— Если ты не против, я могу приехать на несколько дней. Мы можем пообщаться, провести время вместе.
Одна только мысль о том, чтобы провести время с ней, заставляет меня снова почувствовать себя живой. Даже если я злилась на маму за то, что она не навещала меня, это не означает, что я не хотела провести с ней время.
— Да... может быть.
Она сделала паузу, и я не смогла не заметить нервный тон, прозвучавший в ее голосе. Это звучало так, будто она собиралась сказать что-то, что, по ее мнению, может мне не понравиться.
— Знаешь, я хочу кое-что сказать тебе... — далее последовала еще одна пауза, и я крепче сжала телефон в руке. Когда я ничего не сказала, она продолжила, наполнив динамик долгим вздохом.
— Я встречаюсь кое с кем... это... это... эм... Саша... Александр.
Помню, как моя хватка на телефоне ослабла, и я чуть не уронил его.
Она же не имела в виду того самого Сашу...
Тряхнув головой, я беру себя в руки.
— Александр Ивашов? Отец Кости?!
— Да, мы встретились несколько месяцев назад. Они с Тоней тоже развелись. Клянусь тебе, мы искали только дружбы, но чувства вспыхнули сами собой. В общем, мы начали встречаться, и я решила, что ты должна знать. Я не хочу ничего от тебя скрывать.
Она решила, что я должен знать?
Ха, это смешно. Она могла забыть даже про день моего рождения, но почувствовала, что я должена знать о ее личной жизни.
Боже дайте ей уже награду: мать года.
Каждый раз, когда я вспоминаю тот телефонный звонок, у меня во рту образуется неприятный привкус. Нет не привкус, а отвратительный вкус и ощущение, будто в душу нагадили.
Все в моей жизни пошло прахом. Она уехала. Я осталась с отцом, который начал пить запоями. Мама не приехала ни разу, даже когда знала, что я отчаянно нуждаюсь в ней. Ее отсутствие только глубже вонзило нож предательства в мою грудь.
Все это и привело меня к этому «разбитому корыту». Мне восемнадцать, но я так никуда и не поступила, денег в кармане ноль рублей, ноль копеек, живу с отцом, который пьет и играет в карты.
Я человек, идущий в никуда семимильными шагами.
Мама настояла на том, чтобы я переехала жить к ней, но сделала это, только после того, как узнала о том, как мы с папой живем. В этот момент злость охватила меня. Я хотела спросить ее, где она была пару лет назад, но какой в этом смысл.
Ничто из того, что она сделала раньше, сейчас не имеет значение. Единственное хорошего в переезде к ней, — это обещание, что они с Дядей Сашей оплатят мое поступление в универ и дадут мне жилье на время учебы.
Хотя после всех ситуаций, в которых мать кидала меня, я всерьез подумывала отказаться.
Я горжусь тем, что не глупая, и не собираюсь «раскатывать губу». Она не раз подводила меня в жизни... У меня нет причин доверять ей на сто процентов, но у меня так же нет другого выхода.
Я хочу стать нормальным человеком.
Мой отец находится в наркологичке, лечась от алкоголизма, а на дряхлый дом наложил арест банк. И сейчас это лишь вопрос времени, когда я смогу добавить графу бездомная и безработная к своему длинному перечню неудач.
Я знаю, что будет, если я не приму предложение матери. И какой бы упрямой я ни была, я не могу отказаться от своей мечты получить образование.
Поэтому я решаюсь на переезд. Это своего рода сделка, как те подарки, которыми она пыталась задобрить меня в прошлом году. Я не могу отказаться, даже из-за того что злюсь на нее, потому что она отсутствовала все мои подростковые годы.
Кто бы знал как она была нужна мне.
Глядя на роскошный дом, который Александр Геннадьевич купил моей матери, я стараюсь не скривиться. Каменная кладка, огромный гараж на три машины, да еще и на не дешевой земле. И табличка "Видется видеонаблюдение".
Все это как красная тряпка, вызывает во мне только ярость, а я — бык, готовый вонзить, во что-нибудь свои рога.
Был момент, когда у Ивашовых не было денег, даже на дешевую еду. Но как сказала мама в его жизни все изменилось после того как он встретил своего друга детства, а ныне высокопоставленного чиновника.
Как же сильно изменились времена. Мне кажется, что теперь у Ивашова денег как у олигархов, если он вот так запросто дарит дома и оплачивает учебу посторонним людям.
А может это чувство вины?
Хотя не важно, наверное, я должна быть немного более благодарной.
Кого я пытаюсь обмануть? Я не хочу быть здесь, и я уверена, он тоже этого хочет и я не знаю как к этому отнесется его сын.
Константин Ивашов.
Это имя само по себе заставляет меня дрожать, но не от страха. Меньше всего я боюсь встретится с Костиком, ведь он единственный кто совершенно не виноват в том, что моя жизнь развалилась.
Мы были просто двумя детьми, попавшими в мясорубку взрослой ситуации.
Пригладив рукой волосы в последний раз, я опускаю взгляд на свою одежду. Джинсы и футболка. Выгляжу простовато для этого места, надеюсь, она не ожидала, что я приеду в платье?
Возможно, они пожалеют, что пригласили меня.
Чемодан тяжелеет в моих липких руках, когда я поднимаюсь по ступенькам и останавливаюсь перед дверью дома, который как я надеюсь, смогу назвать своим новым. Хотя это не совсем похоже на дом, это место кажется мне не совсем реальным, больше похоже на картину из журнала.
Все на высшем уровне.
Таксист даже не потрудился помочь мне с чемоданом, вместо этого он умчался, сразу после того, как я с трудом его достала из багажника. Вспотела вся и вот я стаю уставившись на дверь, давая себе пару секунд, чтобы отдышатся. Раз. Два. Три. Выдохнув через рот, я протяжно вдыхаю через ноздри, протягиваю руку и нажимаю на маленькую кнопку дверного звонка.
Пока жду, я натягиваю на губы свою лучшую поддельную улыбку.
Я справлюсь.
По правде говоря, мои чувства к матери очень спутаны. Это скользкая дорожка из ненависти и любви. Я хочу видится с ней больше и проводить с ней время, гораздо больше, чем хочу признаться даже самой себе, но почему мое желание исполняется в день ее свадьбы? Да еще и в день свадьбы с дядей Сашей.
Сейчас я почти уверенна, вселенная меня ненавидит.
Через миллисекунду дверь распахнулась, и в дверном проеме появилась моя полуодетая мама.
Замечательно...
— Лера, моя милая девочка. Я так счастлива, что ты, наконец, приехала.
Она обнимает меня, притягивает к своей груди, обхватывает так крепко, как не должна обнимать такая миниатюрная женщина. Обнимая меня, она также затаскивает меня в дом. Как будто боится, что я повернусь и убегу, если она этого не сделает.
Жадно вдыхая ее цветочный аромат, я возвращаюсь в то время, когда моя мама действительно была моей мамой, когда она не принимала эгоистичных решений, когда она говорила мне, что я самая красивая девочка на свете.
Кажется, что это было, целую жизнь назад, но как же мне хочется вернуться назад.
— Анна Алексеевна не испортите макияж, — ругается какая-то женщина из глубины дома.
Когда объятия заканчиваются, мне становится очень холодно. Мама берет мою руку в свою и тянет меня вглубь особняка. Я едва успеваю перетащить чемодан через дверной проем, прежде чем она закрывает за нами дверь.
Господи.
Я окидываю взглядом комнаты, пока мама тащит меня за собой. Он не похож ни на что, что я видела раньше: мрамор, лепнина, высокие потолки. Он совершенно не напоминает мне дом, в котором мы жили, когда действительно были семьей.
Стены выкрашены в светло-бежевый цвет, отчего комната кажется легкой и воздушной. Стены украшают картины, а также фотографии, на которые я не хочу смотреть.
Мы входим в гостиную, которая, по сути, представляет собой одну огромную комнату. Здесь стоит огромный кожаный диван, камин и гигантский телевизор. По бокам комнаты стоят встроенные книжные шкафы, и у меня чешутся пальцы, чтобы пробежаться по корешкам книг.
Из гостиной можно попасть на кухню, отделанную белым мрамором и оснащенную неоновыми светильниками.
На самом деле, весь дом выглядит идеально.
Как будто пришел дизайнер и расставил все по своим местам.
— Пожалуйста, посиди со мной, пока они закончат мою прическу и макияж. Нам столько всего нужно успеть.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но она продолжает тащить меня по коридору, который ведет из кухни.
— Прости, что не смогла встретить тебя на вокзале. Я бы встретила, но, ты видишь сколького всего нужно сделать.
Она машет рукой перед собой.
— Все в порядке, — лгу я.
Мы идем по длинному коридору, в нем несколько дверей, все они закрыты, скрывая свое содержимое.
— Это место огромное...
Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить. Я хотела сказать их внутри своей головы, а не произносить вслух, но, очевидно, у моего рта были другие мысли.
— Поверь мне, я знаю. Мне иногда жаль уборщиц, я даже не могу представить, сколько времени уходит на уборку. Я сказала Саше, что нам хватит и простой квартиры, но он всегда хочет лучшего.
Она улыбается мне через плечо, а затем поворачивается и ведет меня в комнату, которая выглядит как салон красоты.
Зеркала, средства для волос и макияжа стоят повсюду. В комнате находятся три дамы с улыбками на лицах и с нетерпением в глазах. Моя мама садится в кресло и заставляет меня занять место рядом с ней.
Я совершенно не вписываюсь сюда.
Усевшись, она отпускает мою руку, и я пользуюсь моментом, чтобы вытереть свою потную ладонь, об джинсы. Мои глаза блуждают по растрепанному виду моей матери, который я как-то пропустила, когда она открыла дверь.
Тогда я не смотрела на нее, а смотрела больше сквозь.
Розовый халат накинут на ее стройную фигуру, а на ногах — тапочки с надписью "Невеста". Огромные бигуди плотно накручивают ее каштановые волосы, такого же оттенка, как мои собственные. Она выглядит так, будто готовится к конкурсу красоты, а не к свадьбе.
— Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя здесь. Сколько прошло, четыре года?
Она хлопает своими нарощенными ресницами и улыбается. Я не могу не заметить фальшивость ее тона и то, что она говорит со мной больше как с подругой, а не с дочерью.
Мене приятно от этого, но что мне делать?
— Чуть больше чем четыре года, мама, — говорю я, мои слова отрывисты.
Я приехала сюда не для того, чтобы заставить маму чувствовать себя плохо за то, что она не была рядом со мной. Рано или поздно она поймет, что натворила. Вместо этого я хочу улучшить свою жизнь.
Я хочу поступить в универ, хочу наслаждаться жизнью, вместо того чтобы беспокоиться о том, чем оплатить счета за квартиру.
Я думала, что моя жизнь стала тяжелой после переезда, то после ухода матери она превратилась в ад. Сейчас у меня появился шанс сделать что-то для себя, и даже если мне придется использовать деньги дяди Саши и иметь дело с моей фальшивой матерью, я буду делать это.
— Послушай, мне очень жаль, что так вышло. Мой уход не имеет к тебе никакого отношения. Мне просто нужно было время. Между мной и твоим отцом не все было гладко, а в этом богом забытом городе не было работы, — она делает паузу на мгновение, словно обдумывая то, что только что сказала, а затем продолжает: — Однако все это теперь в прошлом. Теперь у нас есть много времени, чтобы наверстать упущенное и наслаждаться жизнью.
Подумать только, она советует мне забыть и наслаждаться жизнью, но ведь ей не пришлось пережить то, что пережила я. Вокруг меня было полно людей, которые советовали мне забыть о проблемах, но последнее, что мне нужно, это чтобы моя мать присоединилась к ним.
— Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать прошлое. Его нельзя изменить. Я иду вперед. Я просто хочу приятно закончить это лето, преступить к учебе и насладиться твоей свадьбой.
Последняя часть это откровенная ложь. Я бы лучше налопалась битого стекла, чем мучилась на ее свадьбе, но это часть соглашения, а я всегда выполняю то, о чем договорилась.
Она сияет от моих слов.
— Конечно, дорогая. Кстати я подготовила тебе платье, оно в гостевой спальне. Как только ты устроишься, ты сможешь украсить ее, как захочешь. Костя с Сашей будут рады тебе помочь.
Я нервно сжимаю руки. Костя. Прошло шесть лет с тех пор, как я видела его в последний раз. Тогда мы были друзьями, учились в одной школе, у нас была куча свободного времени, которое мы проводили вместе, а теперь мы незнакомцы, которые когда-то знали друг друга.
Я не хочу лгать себе и пытаться думать, что он мне не интересен. Я часто думала о нем на протяжении многих лет.
Чем он занимается? Что любит сейчас? Как у него дела?
Когда моя жизнь пошла по одному месту, я потерял человека, которого считала своим лучшим другом.
Жизнь так несправедлива.
— Да уж будут рады, — шепчу я, закатывая глаза. — Если ты не против, я пойду, примерю это платье и разложу свои вещи.
Моя мама улыбается, пока одна из дам проверяет бигуди в ее волосах.
— Все в порядке. На долго не уходи, тебе тоже нужно сделать прическу и макияж. Поднимись по лестнице и поверни направо, твоя комната — последняя слева. Я так рада, что ты здесь. Жизнь станет намного лучше, вот увидишь.
Ха.
Я хочу сказать ей, что жизнь была бы лучше, если бы она не облажалась, но думаю не стоит. Вместо этого я встаю и выхожу из комнаты, таща за собой свой невероятно большой чемодан.
Дом, милый дом.
У меня такое чувство, что жизнь здесь будет совсем не сладкой...
Он...
— Я хочу твой член, — мурлычет Вика, ее большие карие глаза смотрят на меня снизу вверх. Она стоит передо мной на коленях, словно я ее господин, и, как ни странно, я им и являюсь.
Сбросив дурацкий галстук, который отец заставил меня надеть на свою еще более дурацкую свадьбу, я тянусь к ней, сжав ее подбородок своими пальцами.
Она достаточно красива, с пухлыми губами и большими, выразительными глазами. Но она никогда не станет для меня чем-то большим, чем просто доступный секс.
— И ты скоро получишь его в свой милый ротик.
Черт, я на грани, мне нужно избавиться от напряжения, ярость бушует во мне, и все из-за нее.
Моя мечта.
Мой кошмар.
Можно подумать, что шесть лет достаточно, чтобы забыть о боли, о предательстве, но, увидев ее снова, я только разжег едва остывшие угли ненависти в своем сердце. Стресса добавляет и то, что ее сука мать вышла замуж за моего отца. Это еще один нож в спину, еще одно ведро бензина, вылитое в мой пожар ненависти.
Расстегивая пуговицу на брюках, я смотрю, как глаза Вики наполняются возбуждением. Я собираюсь воспользоваться ее горлом, прежде чем выбросить ее, так как делаю это со всеми девушками, которые так и прыгают на мой член.
Трахать их весело. А вот слушать, как они хнычут и плачут после этого, не очень.
Спустив боксеры, я вытаскиваю свой уже твердый член. Я пару раз провожу по нему ладонью, чтобы разогреться. На кончике собирается капелька, и рык удовольствия вырывается из моей груди, когда теплый рот соприкасается с головкой. Она целует его, проводит розовым язычком по основанию головки, прежде чем взять в рот до основания.
Черт, она словно порнозвезда.
Когда она начинает сосать, я вспоминаю, почему я всегда обращаюсь к ней, когда мне нужен хороший минет. Потому что она сосет как пылесос, вот почему. Она издает рвотный звук, когда мой член проникает еще глубже в ее горло, этот звук посылает разряды удовольствия прямо мне в мозг.
На мгновение я забываю о своем отце, человеке, на которого я равнялся всю свою жизнь и об Анне, моей теперь уже мачехе.
Мои мысли останавливаются на Лере. Моя бывшая подруга и новая сводная сестра. Сегодня она выглядит великолепно, фигуристая, с завитыми волосами, похожая на ангела, хотя она совсем не такая. Она просто лгунья, обернутая в красивую упаковку.
И хотя я не хочу вставлять в нее свой член, мне интересно, позволила бы он воспользоваться своим ртом, как это делает сейчас Вика. Я представляю, как она стоит передо мной на коленях, смотрит на меня своими большими, голубыми глазами, как я наказываю ее своим членом, вытягивая правду прямо из ее маленького красивого ротика.
Мои глаза закрываются, и я вижу только ее.
Запустив пальцы в копну светлых волос Вики, я представляю Лерины каштановые. Я держу ее крепко и трахаю ее горло, слушая влажные звуки и тихое мычание.
Держу пари, она вся мокрая, просто ждет, когда мой член заставит ее кончить, интересно будет ли Лера такой? Будет ли она течь от меня?
Уверен, что да.
На мгновение я думаю вытащить свой член изо рта Вики и трахнуть ее киску, но не делаю этого. Достаточно того, что я думаю о своей лживой сучке сводной сестре, пока трахаю ее рот.
Сегодня все только для меня, а ей придется использовать какой-нибудь другой член, чтобы кончить.
Неистово двигая бедрами, я откидываю голову назад и позволяю эйфорическому наслаждению захватить меня. Пронзительные голубые глаза и кремово-белая кожа. Все, что я вижу, это Лера. С теплым ртом Вики, обхватившим мой член, и запретными мыслями, терзающими меня, я бурно кончаю ей прямо горло. Она издает еще один рвотный звук, а затем сглатывает.
Блядь, блядь, блядь.
Волны удовольствия захлестывают меня, и я делаю шаг назад, мой член падает с ее накрашенных губ. Мое сердце неистово бьется в груди, подтверждая, что оно все еще есть там. Как только наслаждение исчезает, я запихиваю член обратно в боксеры и натягиваю брюки.
Я еще даже не разговаривал с Лерой, но уже чувствую как глубоко она засела в моей голове. Хорошая новость в том, что я слишком сильно ее ненавижу, чтобы слушать, что она скажет. Плохая же новость, что моему члену нравится образ ее стоящей на коленях.
Я чувствую, как Вика смотрит на меня, прожигая мою плоть.
— А как же я?
Она явно дуется.
— А что ты? — переспрашиваю я, заправляя рубашку в брюки. — Иди, прыгни на член Германа. Уверен, он не откажет, вы хорошо проведете время.
Мой ответ, совсем не то, что она хотела услышать, она вскакивает с пола, вытирая рот тыльной стороной ладони, гнев кипит в ее чертах, но мне плевать.
— Почему ты такой придурок? — рычит она, разглаживая рукой переднюю часть своего розового платья.
Вику можно назвать принцессой. Ей нравятся блестящие вещи и люди, которых, как она знает, ее родители не хотели бы видеть с ней, и хотя я не такой уж и плохой, меня нельзя назвать благородным.
Ее отец был бы в ярости, если бы узнал, что она со мной.
Мои губы растягиваются в улыбке.
— Я ничего не могу с этим поделать, дорогая. А теперь иди, и убедись, что никто не видит, как ты уходишь.
Она закатывает глаза на мое требование, но делает, как я сказал, выбегая из комнаты, словно там пожар. Дверь открывается и закрывается с тихим щелчком, и я наконец-то остаюсь наедине со своими мыслями. Выдохнув, я провожу рукой по своим коричневым брюкам.
Вика красивая, вообще-то, все девушки, с которыми я трахался, красивые, но...
Валерия Рудова.
Я не могу выбросить ее из головы. Она дурманит голову, мысли и чувства. Она преследует меня уже много лет, память о ней глубоко вонзилась в мой разум. В
ремя должно было залечить раны, но оно лишь заставило их загноиться. Раны вскрылись, когда сегодня, я увидел ее. Боль от встречи с ней разозлила меня настолько, что мне пришлось уйти сразу после церемонии.
Мне захотелось причинить ей боль, уничтожить ее. А ведь было время, когда я был готов ради нее на все. Она смотрела на меня не так, как другие девочки, а как будто я был для нее божеством. Она хотела быть моим другом, или, по крайней мере, я так думал.
В то время я бы не тронул ее, я даже не подумал бы причинить ей боль, но сейчас... черные мысли поглощают меня. В моей голове всплывает воспоминание из детства, и меня тянет назад во времени.
— Витек сказал, что поцеловал Машку, — объявляю я, когда мы идем по улице к автобусной остановке.
Лера пожимает плечами, как будто ей все равно.
— Ну и что, какая разница, поцелуи — это отвратительно.
Это странно, но я всегда хотел сделать это с Лерой, больше чем с любой другой девушкой в школе. Она не стала бы смеяться надо мной, если бы я облажался или сделал что-то глупое.
Мы были друзьями, и она всегда была рядом со мной.
— Что бы ты сказала, если бы я захотел тебя поцеловать?
Ее голубые глаза расширились, и она остановилась на середине шага, прежде чем толкнуть меня в плечо. Ее маленькие кулачки были сжаты. Она была такой милой, когда злилась.
— Я бы сказала тебе уйти, потому что целоваться противно, я лучше пожую жвачку, которая приклеена под партой, чем поцелую тебя.
Ухмыльнувшись, я дернул ее за хвостик.
— Хорошо, я бы тоже не стал тебя целовать.
Я слабо улыбнулся при воспоминании. Это было до того, как она стала лгуньей, до того, как она разрушила мою семью.
Я не знал, что больнее: ее предательство, ложь или потеря ее как друга. Я забыл о своей эгоистичной боли, когда она вошла в загс с улыбкой на лице и вела себя так, будто ничего не сделала.
Как будто она не испортила мою жизнь. Но она еще как сделала, она разрушила мою семью и заставила нас жить в ночлежке со всякими маргиналами. Ее ложь уничтожила все. Она разрушила брак моих родителей. Она не заслужила быть здесь, наслаждаться праздником, закусками и пить вино.
Нет, она заслуживает лишь душевной боли, и я надеюсь, что она не собирается оставаться, потому что если она это сделает, я уничтожу ее. Я отправлю ее обратно в ту грязную нору, из которой она выползла, ей лучше дважды подумает, прежде чем снова пересечься со мной.
Сегодня вечером я сделаю ей одно предупреждение, единственный раз, когда я проявлю к ней хоть каплю милосердия. Может, ее мать и пробила себе путь в жизнь моего отца, но Лера ни за что на свете не найдет дорогу в мою.
Сводная сестра или нет, для меня она больше не существует.
Она умерла для меня в ту ночь, когда солгала обо мне своему отцу.
Через несколько минут я покидаю подсобное помещение клуба и пробираюсь обратно в банкетный зал, не удостоив никого из посетителей даже взглядом. Я уверен, что никто даже не заметил моего отсутствия. Они все слишком заняты заискиванием перед моим отцом. Да и он сам не обращает на меня внимания сегодня, более того, с тех пор как он начал встречаться с Анной, несколько месяцев назад, я стал менее интересен ему.
Я стараюсь не зацикливаться на этом. Я ведь уже не ребенок, который нуждается в отцовском внимании.
Я обвожу взглядом комнату, все так помпезно. Возле бара стоит скульптура лебедя, вырезанная изо льда, из клюва которого льется вино, и я не могу понять, зачем мой отец тратит деньги на всю эту ерунду.
Мои глаза сталкиваются с глазами Германа. Лучший друг и доверенное лицо, он прошел со мной через многое. Кроме Леры, он единственный, кто меня знает.
Через год после того как мы съехали от Лериных родителей в моей жизни появился он. Мы сразу не понравились друг другу, но у нас было общее презрение к жизни. Она была жестока, и мы одинаково ощущали на себе все ее тяготы.
Сайт использует файлы cookie, а также обрабатывает персональные данные с помощью Яндекс Метрики, чтобы понять, как используется сайт, иметь возможность улучшить его работу. Дополнительную информацию можно найти в нашей Политика обработки персональных данных