Мой возлюбленный король

‒ Пока казна пуста, поэтому король и королева-мать не смогут обеспечить тебя так, как ты привыкла жить здесь, но впоследствии всё образуется. У тебя будет большая свита. Двадцать четыре человека! Фрейлины, служанки, личный садовник, прачка и собственная кухарка. А ещё ты будешь иметь шесть тысяч золотых ренты в год с тех земель, которые он обязуется тебе подарить, как своей жене! Это будут твои личные деньги, деньги королевы Аелории!

Похоже, последнее радовало отца особенно сильно. Правда, сопроводить меня до столицы он отказался, сославшись на изрядное количество дел, но лично проверил каждый из собранных мною сундуков.

‒ Будь сильной, дочь моя, ‒ произнёс он, целуя меня в лоб на прощание, ‒ даже принцессы покидают отчий дом без родителей. Не сожалей ни о чём и никогда! И поскорее роди королю сына! Мы расстаёмся совсем ненадолго. Я обязательно приеду на вашу свадьбу.

За моей каретой тянулось ещё шесть обозов с вещами. Ехать до столицы нужно было трое суток, и мы останавливались лишь ночью, чтобы как следует поесть и выспаться в придорожных тавернах или попадающихся на пути монастырях. До дворца, кроме пяти вооружённых до зубов охранников, меня сопровождали две женщины. Моя личная горничная Пэтти, с которой мы были дружны с детства, и наставница Элеонора Баррет. Именно леди Баррет научила меня всему, что я знала и умела, и именно она заменила мне мать, когда той не стало.

В столицу я приехала впервые в жизни, но меня ничуть не тянуло убрать шторы и поглазеть в окна на красивых рыцарей и дам в дорогих нарядах. Все города так или иначе похожи, и наш родной Персвиль не сильно отличался от Элиадора. Последний, правда, был крупнее, оживлённее и с большим количеством каменных домов. С одной стороны его окружало море, с другой ‒ горы, а с третьей ‒ дремучий лес.

Встречать у входа во дворец нас вышла королева-мать и её многочисленная свита. Моя будущая свекровь оказалась вполне привлекательной женщиной лет сорока или сорока двух. Её темно-каштановые волосы седина ещё не тронула, но мелкая сеточка морщин вокруг глаз и на висках уже образоваться успела. Губы у королевы-матери были тонкими и без всякой краски ярко-розовыми, а глаза ‒ карими, по оттенку близкими к цвету свежей патоки.

Взяв мои ладони в свои руки, она расцеловала меня в обе щёки и по-матерински обняла за плечи.

‒ Как я рада видеть тебя, милая Анхелика! ‒ произнесла моя будущая свекровь и изогнула губы в улыбке. ‒ Ты так похожа на дорогую моему сердцу Лавинию! Удивительно похожа. Те же черты лица, те же волосы, тот же разрез глаз, даже родинка над верхней губой таких же размеров и в том же месте.

Королева Беатрис рассмеялась и обняла меня ещё раз. От такого приёма на душе у меня потеплело. Леди Баррет всю дорогу твердила без продыху, что дворец ‒ это змеиное логово и что тут со всеми надо держать ухо востро, но мать короля была такой милой и искренней и так задорно мне улыбалась, что я невольно пустила слезу.

‒ Я несколько пышнее мамы в юности.

‒ Ну и хорошо! С некоторых пор я не выношу тощих женщин. У королевы должны быть широкие бёдра, чтобы она легко рожала сыновей, и полная грудь, чтобы в случае необходимости, она могла этой грудью кормить своих сыновей. Мой Лайонел в детстве был капризным ребёнком и не желал пить молоко кормилицы, поэтому мне пришлось кормить его самой. И я искренне рада, что Бог не создал тебя тощей, как палка.

Такое замечание настолько мне польстило, что я тут же захотела спросить, а каких женщин любит король, и даже покрутила головой для пущего эффекта, но наткнулась только на взгляды дам из свиты королевы-матери и на рыцарей, нас охраняющих.

‒ Его Величество сейчас отсутствует, ‒ объяснила королева-мать, слегка нахмурившись, и поманила меня за собой к высоким дверям во дворец. ‒ Восстания всё ещё иногда вспыхивают, и королю приходится время от времени покидать замок. Он хочет лично познакомиться со всеми главами кланов.

Услышав последнее, я невольно вздохнула.

‒ Когда он вернётся?

‒ Скоро, очень и очень скоро. Свадьба через неделю, но мы ещё должны успеть пошить тебе подвенечное платье. Думаю, красное*, украшенное золотой вышивкой, безупречно подойдёт к твоим волосам и глазам.

И королева, снова рассмеявшись, погладила меня по плечу.

До свадебной церемонии меня поселили в западном крыле дворца. В моём распоряжении было целых четыре комнаты: парадная, гостиная, спальня и уборная. Петляя по длинным коридорам, я почти не смотрела по сторонам и думала только о том, как бы запомнить дорогу от своих покоев до центрального выхода из замка. Краем глаза я успела заметить живописный сад с беседками и оригинально подстриженными деревьями и захотела посетить его во что бы то ни стало.

‒ Вижу дворец тебя не слишком-то впечатлил, ‒ заметила королева-мать, когда мы зашли в мои покои. Больше всего меня поразили окна: они были просто огромными. Остальное же вполне соответствовало тому, что я привыкла видеть у себя дома. Кровать с ярким балдахином, розовые шторы с золотыми кистями, резная мебель из красного дерева.

‒ Я… ‒ отчего-то я растерялась и, чтобы скрыть смущение, сделала вид, что рассматриваю широкий гобелен у самого потолка, изображающего красного льва, стоящего на задних лапах с раскрытой пастью.

‒ Помню, когда я попала во дворец впервые, то едва не ослепла от увиденного. Я разглядывала буквально каждый дюйм и гдадила стены. Великолепие Дортонхауса сразило меня наповал. Но Бельверон ‒ это, конечно, не Дортонхаус. Туда мы поедем осенью. Однако здесь есть чудесная башня в восточном крыле. Такая высокая, что из её окон видно всю столицу. Тебе стоит туда подняться.

‒ Леди Солсборн устала и взволнована, ‒ вдруг произнесла Эдеонора Баррет, и все взгляды присутствующих обратились к ней. Королева-мать раздражённо изогнула левую бровь, но вслух не сказала ничего.

Следующие два дня я читала, вышивала и гуляла по саду. На дворе стояла поздняя весна. В воздухе витали ароматы цветов. Я легко различала запахи яблони, вишни и нарциссов. Кроме леди Баррет за мной ходили ещё шесть девушек, все чуть младше меня, смеющиеся и миловидные. Также королева-мать приставила ко мне пять служанок. И я честно не понимала, зачем нужно столько прислуги, если дома со мной легко справлялась одна Пэтти.