Слезы саламандры

— Белоснежная, как пики далеких гор на восходе, где кончается сила Велкве-таар; сияющая, словно первый солнечный луч; твердая и гладкая, словно драгоценный зуб лофанта, испокон веков возвышалась Белая башня над бесчисленными песками Велкве-таар, когда еще не было ни Чит-тая, ни Астанапура… — Сигвар читал нараспев, подражая напевному голосу чтеца из говорильной раковины, но то и дело сбивался.

Однако друзьям хватило и этого.

Они потрясенно оглядели покрасневшего Сигвара, словно впервые увидев. Гудри и вовсе подумал, что небо сейчас упадет на Астанапур и разобьется на десятки десятков тысяч мелких голубых осколков.

Сигвар изъясняется высоким слогом!? Да чтоб он лопнул!!

— Я ж в Чит-тай иду учиться через две луны, забыли?.. — Сигвар ухмыльнулся, довольный собой, и небрежно добавил. — Отец нанял ученика из Чит-тая. Ходит к нам, читает мне из тетради…

— Так ты ж в ловчие дэвов идешь! — замотал головой Фири. — Зачем же тебе… — он покрутил ладонью в воздухе, не находя слов.

— Так и ловчие дэвов тоже книжники, баранья твоя башка! — развеселился Сигвар. — Хоть одну книжку, а написать нужно. Иначе Чит-тай не закончить, испытание не пройти.

— Сам ты башка! — не остался в долгу горячий сын башмачника. — Я думал, ловчие дэвов только железяками махать мастера!

— Тихо вы… — оборвал перепалку Ахмар. — Смотрите, вот-вот начнется!

Гудри вытянул шею. От площади вокруг Белой башни во все стороны расходились лучами дороги, прямые как стрела, и возвышались между ними ровными уступами одинаковые трехэтажные домики.

Гудри многое может рассказать про Чит-тай! И его отец, и братья — все когда-то проучились здесь, стали ловчими дэвов! И он, и он тоже... Осенью и перед ним должны были распахнуться ворота Чит-тая!

Должны были!.. Вот только…

Гудри украдкой вздохнул. Теперь ему ни за что не попасть в Школу ловчих дэвов — монет не хватит. Они живут на жалкие тирхамы, которые матушка выручает от продажи своих драгоценностей и отцовских вещей. Изредка помогает дядюшка Ильям, который спасся в ту злополучную ночь, когда на караван напали проклятые юхриды...

Гудри отогнал непрошенные тяжелые мысли и вгляделся вниз. Пять лучей — по числу пяти ворот и пяти дорог Астанапура — это пять изначальных школ Чит-тая. Школа Родниковой Воды, Школа ловчих дэвов, Школа Великой Тишины, Школа Стекла и Школа Огня. С тех давних времен, когда они были основаны, многое изменилось: появились новые школы, Чит-тай разросся многочисленными постройками, крытыми дворами, садами, укрылся от посторонних глаз крепкой стеной, выстроил Арену и трибуны подле входных ворот.

Лучшей учебой для книжника был поединок, так повелось издревле. И потому маги-книжники с незапамятных пор сражались друг с другом на арене Чит-тая. И вот когда-то давным-давно — так давно, что и не упомнишь, — кто-то из старейшин Чит-тая догадался пускать на поединки зрителей и брать с них за просмотр звонкой монетой. Так и пошло... Кроме того — Гудри знал это доподлинно, со слов отца, — за каждую законченную книгу Верхний город платил школам полновесным золотом! А еще книжники торговали заговоренными амулетами, воинской справой... За обучение в Чит-тае жители других городов Велкве-таар платили во сто крат больше горожан Астанапура, но не скупились.

О чем шептались кумушки в очереди за вечерней водой, когда спадал дневной зной, и становилось не так жарко? О богатствах мастеров Чит-тая, конечно! Послушать городских сплетниц — выходило, что спали мастера на золоте, ели с серебра и нужник у них был вымощен драгоценными камнями.

— Гудри, а, Гудри, — дернул за рукав Фири. Песок арены густел желтизной, напитавшись тяжелым полуденным зноем: одни книжники-поединщики уже ушли, а другие еще не появились. — А ты же с отцом… ну, раньше… ходил на схватки смотреть?

— Ну, ходил, — недовольно буркнул Гудри. Воспоминание об отце дернуло болью.

«Я тоже! Я тоже должен был пойти в Чит-тай! Сражаться на арене!»

— И Надежду Астанапура перед входом видел? — дрожащим от волнения шепотом спросил Фири.

— Ну, видел, — кивнул Гудри.

Эка невидаль!..

Показались служители Чит-тая. Они ловко разровняли песок, смахнули несуществующую пыль с мраморных книжных постаментов в противоположных углах арены.

— А он живой?.. Там, внутри? А глыба и правда вся из одного солнечного камня? — не унимался Фири.

Друзья захохотали, не сговариваясь. Сигвар, не единожды бывавший в Чит-тае, утирал слезы.

— Живой?! Ну, конечно, тебе каждый ответит, ага! Ведь все, кто мимо проходят — ухом прикладываются! — басил Сигвар. — Ага, прижмутся ухом послушать — не помер ли там еще Надежда Астанапура? Дышит ли, стучит ли у него сердце?

Гудри вспомнил огромную грубую глыбу темного мутного стекла, внутри которой едва угадывалась раскинувшая руки фигура, и слабо улыбнулся.

— Фири! Ну ты скажешь, тоже! Да если б там столько солнечного камня было… — сквозь смех выдавил Ахмар. — Утащили бы ее ночью вместе со стражниками на воротах, и с Надеждой Астанапура внутри. Это ж какие деньжищи! Да полгорода купить можно! Еще и останется!

Фири надул губы, однако снизу раздался пронзительный звук рога. На арене показались бойцы-книжники.

— Ловчие дэвов! — Сигвар потер ладони. — И один, и второй! Вот это удача!

Как друг углядел под просторными белоснежными накидками и тюрбанами доспехи, Гудри не понял. Но и спорить с сыном стражника не стал. Сам Гудри с удовольствием посмотрел бы поединок между учениками других школ, но предусмотрительно не сказал об этом ни слова.

Противники разошлись по противоположным концам арены, прижимая к груди увесистую книгу. Они застыли друг напротив друга, не переступая границу, осыпанную белой известью. Миг — противники поклонились в пояс, бережно умостили книги на мрамор постамента и возложили поверх левую руку.

— Сейчас… — одними губами прошептал Сигвар, и песок арены взметнулся. Как только песчаные облака опали — подле каждого книжника возник двойник-поединщик.