Научи меня жить

- Нет, - прошептала едва слышно, - что-то наверняка можно сделать, я уверена в этом, - отец не ответил.

Мы находились в одной комнате, но выглядело это так, словно бы каждый находился в своем собственном мире, одновременно вместе и порознь, каждый пребывал в своих мыслях.

- Я хочу увидеть ее, - папа заговорил первым, я даже не заметила, как он подошел и опустился на ковер рядом со мной. Но я отрицательно покачала головой.

- Нет, она не знает, что я все тебе рассказала. Я обещала ей, что ты ни о чем не узнаешь. А я не хочу, чтобы она лишний раз нервничала.

- Я хочу, чтобы ты знала, я не оставлю тебя. Я знаю, что виноват перед тобой, сильно виноват. Такое сложно простить и, наверное, невозможно забыть, но я постараюсь заслужить твое прощение. Я не смог уберечь то дорогое, что жизнь подарила мне, тебя и твою мать, - я видела, что в глазах отца стояли слезы. Кажется, сейчас он действительно сожалел о потерянном времени и возможностях, - если бы я только мог, хоть что-нибудь изменить… - но мы оба прекрасно понимали, что было уже слишком поздно, время невозможно повернуть вспять, и теперь мы должны принять последствия своих решений.

Не знаю, какого ответа ждал от меня отец, но я не была готова к его оправданиям, поэтому промолчала. Бытует мнение, что общее горе объединяет, но это утверждение явно не имело ко мне никакого отношения, потому что, ни говоря ни слова, я встала на ноги и направилась к выходу.

- Каро… - позвал меня отец, но я даже не остановилась, и лишь захлопнув за спиной дверь его кабинета, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

- Каролина, - окликнула меня Марина, - с Вами все в порядке, может, врача? - я отрицательно покачала головой. Представляю, какой у меня был вид, раз уж эта девушка решила, что мне требуется помощь. Волосы, наверняка всклокочены, а та немногочисленная косметика, которой я совсем недавно начала пользоваться, размазалась по лицу.

- Вызовите мне, пожалуйста, такси, - попросила я девушку, но из противоположного угла приемной послышался знакомый голос.

- Не стоит, я отвезу тебя, - я повернулась в сторону говорившего и столкнулась взглядом с Антоном. Как долго он тут сидит?

- Не стоит…

- Стоит, - парень резко перебил меня, а затем бросил взгляд на дверь за моей спиной, - идем.

Спорить сил не осталось. Если уже ему так хочется прокатиться и полюбоваться подмосковными красотами, то не буду его останавливать.

На удивление я даже не заметила, как мы снова оказались на парковке, наверное, стресс все же взял свое. Забравшись в машину, на тоже место, где я сидела и прежде, начала перебирать мысли одну за другой, что рождались в моей голове с неимоверной скоростью.

Как я дальше буду жить?

Стоит ли говорить маме об этой встрече?

Почему Антон так странно ко мне относится?

Последний вопрос оказался самым необычным из всех. И все-таки мне было интересно, почему этот парень так странно ведет себя по отношению к дочери своего отца от любовницы. Ведь по всем мыслимым и немыслимым законам жанра он и его братья должны меня ненавидеть.

Но выяснять это не было, ни сил, ни желания, поэтому я просто прикрыла глаза, стараясь вытеснить из своей головы все мысли, что мучили меня. Незаметно для себя я задремала.

- Лина, проснись, - я почувствовала, как кто-то коснулся моего плеча и мгновенно вздрогнув, скинула чужую руку. Сознание медленно возвращалось, и когда я, наконец, поняла, что машина стоит возле входа в подъезд моего дома, а рука принадлежит Антону, облегченно выдохнула, и лишь после осознала, что не называла парню своего адреса.

- Спасибо, что подвез…

- Без проблем… до встречи, - улыбнулся мой сводный брат, когда я уже выходила из машины.

- Не думаю, - бросила и захлопнула дверь, полагая, что больше никогда не встречу этого человека. Зря…

7. Глава 7

Мама прожила ровно год и один месяц с того дня, когда я впервые услышала страшный диагноз врача, словно пыталась доказать всем окружающим, что чудеса все же возможны.

С каким затаенным страхом я ждала приближения этой отсечки – год, а когда она наступила, а мама по-прежнему улыбалась, стоило мне переступить порог родного дома, как я выдохнула с облегчением, ведь даже лучшие доктора и специалисты совершают ошибки.

Каждый вечер, в одно и тоже время, мы с мамой выходили на улицу. Маме уже трудно было передвигаться без посторонней помощи, поэтому я настояла на том, чтобы в мое отсутствие она не выходила из дома.

И стоило нам спуститься во двор, как мой взор притягивала одна и та же машина, которая стала появляться в нашем дворе недавно. Недорогая, такую вполне мог позволить себе почти любой из наших соседей, но отчего-то я была уверена, что владельцем ее был совершенно другой человек.

Машина приезжала в одно и тоже время, стояла пока мы с мамой совершали наш недолгий вечерний променад, а когда, вернувшись домой, я выглядывала в окно, место на котором стояла серая легковушка оказывалось пустым.

То утро началось так же, как и все предыдущие. Я вскочила под громкий звук будильника и побежала в ванную, успеть принять душ и умыться, но около двери резко остановилось.

Необычная тишина в квартире заставила меня замереть на мгновение. Не работал как обычно телевизор, по которому диктор рассказывал последние новости, отсутствовал невероятный запах блинчиков, которые мама каждое утро готовила мне к завтраку, и свет… он везде был выключен.

Кажется, я поняла, что произошло, раньше, чем вошла в мамину комнату, потому что в последнее время слишком часто боялась встать утром и застать эту картину. Боялась не услышать ласковый мамин голос, не увидеть ее улыбку, не почувствовать ее теплые объятия, когда она провожала меня в университет на занятия.

Я стояла, привалившись к двери, и думала о том, как я буду жить дальше.

Все, что происходило дальше, я помнила плохо.

Я заставила себя взять трубку и вызвать скорую, затем набрала номер отца. Он приехал быстро, словно находился где-то недалеко, кажется, с ним снова был Антон. Все эти люди стерлись из памяти, осталось только серое облако с какими-то непонятными силуэтами.

Я не знаю, как выглядела со стороны, мне же казалось, что мое лицо было высечено из камня, оно не выражало ни единой эмоции. Я заставила себя сохранять ледяное спокойствие, потому что прекрасно знала, стоит мне проявить слабость, и я сорвусь.

Когда все закончилось, отец подошел ко мне.

- Каро, тебе не нужно сейчас оставаться одной. Я заберу тебя…

- Нет, - я ответила слишком резко, - я останусь здесь. Мне ничего от тебя не нужно. Я позвонила тебе только ради мамы, в наших с тобой отношениях ничего не изменилось, - отец не стал настаивать, только кивнул, но у двери все же обернулся.

- В любом случае, если тебе нужна будет помощь, ты знаешь, где меня найти, - когда захлопнулась дверь, я позволила боли, что копилась во мне последние несколько дней вырваться наружу.

Я просто сползла на пол, обхватила себя руками и слезы сами покатились из глаз, мои всхлипы слышались все чаще, и обычные слезы превратились в самую настоящую истерику.

Удивительно, но я все же смогла заснуть, правда, только под утро, обняв мамину подушку и укрывшись ее одеялом с головой, словно оно могло отгородить меня ото всех проблем, что мне предстояло решить.

Проснувшись в середине следующего дня, я села на кухне и, уставившись в стену, начала думать о том, что же буду делать дальше. Наверное, это странное состояние для человека, который только что потерял частичку себя, но у меня было ощущение, что вся горечь и скорбь, что должны были сейчас наполнять мою душу, методично вытекали из меня на протяжении последнего года, а вчерашний вечер просто стал финальной точкой.

Тосковала ли я по маме? Да.

Будет ли мне ее не хватать? Да.

Но если сейчас я позволю этой тоске взять надо мной верх, то рискую снова провалиться в ту депрессию, из которой с таким трудом выбралась, а я уверена, мама этого точно не хотела бы.

Поэтому я начала делать то, что у меня отлично получалось. Анализировать.
Смысла оставаться в родном городе и этой квартире я не видела.

Слишком тяжело было оставаться здесь. И даже несмотря на то, что эти стены хранили огромное количество счастливых воспоминаний, без мамы они казались холодными и одинокими, они давили с неимоверной силой. Возможно, позже я смогу спокойно вернуться сюда, но сейчас самым правильным будет уехать на некоторое время.

Тем более, что ездить каждый день в такую даль теперь не имело никакого смысла, поэтому быстро приняв душ и приведя себя в порядок, я отправилась в университет.
Я пропускала занятия последние несколько дней, но у меня были на то веские причины, поэтому проблем с учебой возникнуть не должно.

А вот с местом в общежитии...

- Мест нет, - заявила дородная женщина-комендант, к которой меня отправили прямо из деканата.

- Но, Наталья Сергеевна...

- Я все сказала, в начале учебного года приходи, - женщина отвернула от меня и снова взялась за вязание, которым была занята до моего прихода.

- Но сейчас только октябрь... - прошептала я, не веря в то, что меня отфутболили, как ненужный мячик.

- Спасибо, я в курсе... вот и приходи в следующем сентябре, может, что-нибудь и освободиться, - я развернулась в сторону двери, даже один шаг сделала, а потом резко развернулась и подошла ко входу в коморку, в которой сидела женщина.

- Наталья Сергеевна, я все понимаю, но прошу Вас войдите в мое положение... у меня, действительно веские причины просить у Вас это место, - и я начала говорить, говорить, говорить, такое чувство, что я оказалась на приеме у психотерапевта. А эта грозная с виду женщина не закрыла дверь перед моим носом. Я даже не заметила, как оказалась в этой маленькой комнатушке, была усажена за стол, и передо мной появилась кружка крепкого чая.