Книжный вор (Маркус Зусак)

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше. Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель. Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай. «Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Читать онлайн Книжный вор

 

скачать книгу    /   читать онлайн

Любите читать книги? На нашем книжном портале вы можете скачать бесплатно книги в формате fb2, rtf или epub. Для любителей чтения с планшетов и телефонов у нас есть замечательный ридер.

О книге

Сомнения, в качестве романа «Книжный вор» Маркуса Зусака, у меня появились ещё до того, как я, собственно, начал его читать. Потому как книга начиналась не с текста самого произведения, а с аннотации, в которой Зусака называли «литературным феноменом», и отрывков хвалебных рецензий. Я такое уже видел, в скучной «Дикой», поэтому сразу насторожился. Зачем рассказывать читателю, какой замечательный роман ему предстоит прочитать, ещё до начала чтения? Хорошее произведение не требует доказательств своего класса. Его популярность скажет сама за себя.

И, увы, предчувствие меня не обмануло. «Книжный вор» читается, при минимальном уровне критического мышления, с не прекращающимся ощущением фальши. Обмана. Тема книги — очень сложная и простая, одновременно. Речь в ней идёт о жителях нацистской Германии в до- и военный период. Простой, тему Второй Мировой войны, я считаю потому, что, для создания атмосферы трагедии и горя, не нужно прилагать больших усилий. Вторая Мировая — сама по себе трагедия, и для правильного выражения достаточно лишь правдивости, искренности и сопереживания.

А сложной, эта тема кажется мне, потому, что видимая простота способна сыграть злую шутку. И вместо пронзительных, ярких историй, из-под пера авторов выходит натужное, вторичное, фальшивое нечто. Можно привести, для сравнения, пример из кино. Поставив на чаши весов «Спасение рядового Райана», например, и б-гомерзкий «великий фильм о великой войне» Михалкова. В первом случае, история героизма и самопожертвования, а во втором — голая жопа на весь экран. Почувствуйте разницу.

В случае Маркуса Зусака, мы не получаем искренних эмоций и атмосферы. Возможно, на более впечатлительных читателей, его словесные пустышки и произведут впечатление. Но меня, на протяжении всей книги, не отпускала мысль, что автор ХОЧЕТ вытянуть из меня слезу. Что он не рассказывает историю, а путём не очень хорошо закамуфлированных манипуляций, пытается сыграть на моих эмоциях. Как нищенка, стоящая в переходе, со слезами на глазах, просит милостыню «на лечение больного ребёнка». Дураки, конечно, клюют на эту удочку, но я этот концерт уже второй год вижу. И знаю, что эта баба ходит сюда как на работу. Потому меня, её, и ей подобные, слезливые истории не трогают. Потому что ложь.

И «Книжный вор» — ложь. Слезливая история не РАССКАЗАННАЯ, а ПРИДУМАННАЯ. И так же, как в случае с выше упомянутой нищенкой, эта история могла бы быть настоящей. Но именно тебе рассказывают фальшивку.

Главной причиной, по которой Зусаку не веришь, является то, что, по мнению критиков, чьё мнение мне пришлось прочитать в начале книги, является сильной стороной автора. Я о «литературном феномене» «самого изобретательного и поэтичного романиста нового века». Литературный талант — не последняя, конечно, составляющая в успехе любой книги. Да, интересную историю можно рассказать и простым языком, но если автор, оригинальными метафорами, красочными описаниями, добавит несколько штрихов повествованию, впечатление от истории умножиться многократно.

Про саму историю чуть ниже, а пока про метафоры и описания. Это провал. Фальшивка. Да, роман изобилует нестандартными литературными приёмами, стиль автора оригинален, но в его словах я не видел самого автора. Лишь его желание выпендриться. Желание быть эксцентричным. До бессмыслия. И стиль его такой же «естественный», как скульптуры Гомера Симпсона. Помнится, была такая серия, в которой Гомер собирал мангал, собрал какую-то хрень, по глупости своей, а потом и вовсе, со злости, разломал его. Эту груду мусора увидел проходящий мимо «эксперт» по искусству, и заявил, что этот мусор — не мусор, а искусство. Устроил Гомеру выставку, для которой тот сваял ещё парочку таких «скульптур».

Честное слово, стиль Маркуса Зусака подобен картине художника экспрессиониста, что забивает свинью на холсте, таскает её труп туда-сюда и называет это картиной. А горстка «эстетов» в беретах и шарфах, попивая зелёный чай, строчат хвалебные речи о «литературном феномене». Ой, я вас умоляю. Вот это, литературный феномен?

«Небо напоминало похлебку, размешанную и кипящую. В некоторых местах оно пригорело.»

«…музыка смотрела Лизель прямо в лицо.»

«У Ганса Хубермана было лицо с опущенными шторами.»

«Кровь высохла у Лизель в жилах. И раскрошилась. Лизель чуть не рассыпалась на куски прямо на крыльце.»

«…небо цвета евреев.»

«…звёзды подожгли мне глаза»

И так далее, и тому подобное. У меня море таких заметок. Подобной дичи не просто предостаточно в книге, она, целиком и полностью, состоит из ЭТОГО. Того, что у меня не повернётся язык назвать литературным стилем. Это искусственный язык, шедший не от души, а искусственно придуманный. Для придания своему слабому произведению вид элитарного чтива для эстетствующей публики. Той публики, что восхищается хаотичными брызгами краски на холсте, но кривит губы от Айвазовского.

Помилуйте, я тоже так могу. Словоблудить, как Маркус Зусак, выдавая на-гора нечитабельные словесные конструкции. Ну вот.

Старуха, с лицом цвета могильной земли, выстрелила мне в спину оскорблением. Её слова прожгли во мне дыру, через которую стали видны испуганные глаза моей души. Я замер, вдыхая злобу и ненависть, что кипела вокруг меня.

Вы тоже так сможете, только попробуйте. Совсем несложно. Надо лишь записывать любую бредовую метафору, что придёт к вам в голову. А хорошие сравнения вычёркивать. И, вуаля, получится текст, не хуже чем у Зусака, а может даже и лучше.

Эта бредятина, выдаваемая за оригинальный литературный стиль, роняет до плинтуса и без того слабый сюжет. Если говорить точнее, сюжет, как таковой, и вовсе отсутствует. Я уже говорил, что Вторая Мировая — такой период в истории человечества, что дополнительного трагизма и не надо. Если ты сможешь придумать оригинальную идею сюжета, которая впишется в события тех лет, то может получиться грандиозное произведение. В голову приходит фильм «Жизнь прекрасна». Жизнь в концлагере — не оригинальная идея. А вот заботливый отец, что представляет окружающую действительность своего маленького сына игрой — да. Это всё не настоящее. Лагерь, колючая проволока, бараки, смерть. Это всё не настоящее. Это — игра. Вот о чём я.

А в книге Зусака нет никакой оригинальной идеи. Нет истории, которая имела бы начало и конец. Автор просто рассказывает о жизни простых немецких людей во время войны. Нагнетая искусственную трагичность, описывая смерть и горе людей. У героини умер младший брат. У соседки героини один сын погиб на фронте, а второй повесился, придя с войны. В конце книги автор вообще убивает всех жителей городка, включая приёмных родителей героини, оставляя в живых лишь её саму. Счастливая случайность. На город напали заблудившиеся бомбардировщики, которые летели бомбить совсем другое место. А героиня, вот же совпадение, сидела в подвале, когда началась бомбардировка. И хотя ранее этот подвал признали не годным для использования его в качестве бомбоубежища, героиня всё-таки выжила.

Вот же бездарность. Зусак просто закончил книгу. Она завершилась на 637 странице, а могла бы закончиться и на двухсотой. Или наоборот, продлиться ещё. Без разницы. Из книги можно выкинуть какой угодно эпизод, какого угодно героя, и ничего не изменится. Это никак не повлияет на персонажей, на ход событий. Приёмная семья героини скрывает еврея. Повлияло ли это на их жизнь? Нет. Спасся ли еврей от немцев? Нет. Приёмного отца героини призывают в армию. Изменило ли это его? Нет. Изменилась ли жизнь героини? Нет. Героиня, вместе со своим другом, воруют еду из огородов. Сказалось ли это на их характерах или судьбах? Тоже нет!

Каждый! Каждый персонаж! Каждый эпизод! Каждый. Бесполезный. Бессмысленный. Зачем это? А вот это? А что тут делает этот персонаж? Да ничего! Автор просто играет на чувствах читателей. Хотя нет. ПЫТАЕТСЯ играть. Потому как, в бездарности своей, его унылые попытки выдавить из меня слезу, видны невооружённым взглядом. Эти попытки фальшивы и неискренни. Если мне нужны будут эмоции, я возьму книгу Джона Грина или Сесилии Ахерн. А потуги Маркуса Зусака способны повлиять лишь на целевую аудиторию сериала «Рабыня Изаура».

Искусственный стиль. Искусственные эмоции. Персонажи, которым не сопереживаешь. Главная героиня, её приёмные родители, её лучший друг. Плоские, картонные. Искусственные. Фальшивые. Приёмный отец героини — добрый и мягкий человек. Приёмная мать — бой-баба, грубая и добрая одновременно. Никакие. Абсолютно никакие персонажи. Без изюминки, без недостатков, без глубины образов. Поступки их ничего о них не говорят, характеры не раскрываются. Блин, ну сделай ты друга героини верным слугой Рейха. Пусть он разрывается между любовью к ней и любовью к Гитлеру. Фиг вам. Все ненавидят фюрера, все жалеют евреев, все мягкие и пушистые. Бедные они бедные, как им всем не повезло. Проклятый Гитлер, проклятая война. Бла-бла-бла.

Это надо умудриться создать произведение о Второй Мировой войне, на героев которого будет абсолютно начхать. Надо умудриться слить такую богатую тему. Скажу даже, что в книге есть таки пара моментов, что немного трогают. Однако в этом нет заслуги автора. Он — как сломанные часы, которые два раза в сутки показывают правильное время. Перебрав массу способов воздействовать на читателя, на протяжении не маленького объёма текста, не удивительно, что пара выстрелов попали в цель. Однако на общую картину это никак не влияет.

---